ранее, но, к сожалению, не нашло своего воплощения в настоящее время. Сегодня очень важно осмыслить правовые идеи видных российских юристов прошлого, одним из которых был профессор И.Е. Фарбер.
1 См.: Фарбер И.Е., Ржевский В.А Вопросы теории советского конституционного права. Саратов, 1967. С. 6.
2 Там же. С. 15-16.
3 См.: Там же. С. 5.
4 См.: Советское государственное право / под ред. И.Е. Фарбера. Саратов, 1979. С. 159.
5 См.: Фарбер И.Е. Свобода и права человека в Советском государстве. Саратов, 1974.
6 Бондарь Н.С. Научно-теоретические истоки конституционного мировоззрения (в контексте творческого наследия профессора И.Е. Фарбера) // Конституционное развитие России: межвузовский сборник научных статей. Саратов, 2008. Вып. 9. С. 47-48.
7 Государство и право. 1996. № 9. С. 136-138.
Н.И. Матузов
ПРАВОВОЙ ИДЕАЛИЗМ
КАК СПЕЦИФИЧЕСКАЯ ФОРМА ДЕФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ
Статья посвящена памяти видного отечественного ученого-правоведа И.Е. Фарбера, проработавшего много лет в Саратовской государственной юридической академии. В ней рассматриваются вопросы, связанные с характеристикой правового идеализма как явления, противоположного правовому нигилизму - сущность, основные черты, особенности, причины, деструктивная роль в развитии общества, его политико-правовой системы, законотворчества, юридической действительности в целом.
Ключевые слова: право, правовой идеализм, правовой нигилизм, менталитет, законотворчество, правосознание, политико-правовая культура, традиции, реформы.
LEGAL IDEALISM AS A SPECIFIC FORM
OF THE DEFORMATION SOCIAL CONSCIOUSNESS
This article discusses issues related to the characteristic problems of legal idealism as a phenomenon, the opposite legal nihilism - the essence, the main features, characteristics, causes, destructive role in the development of society and its political and legal system, law, the validity of the whole. The article is dedicated to the memory of a prominent Russian scientist and lawyer I.E. Farber, who worked for many years in the Saratov State Academy of Law.
Keywords: law, legal idealism, legal nihilism, mentality, law, legal awareness, political and legal culture, tradition, reform.
Исаак Ефимович Фарбер был разносторонним ученым, но наибольший вклад он внес в развитие теории права, правосознания и прав человека. В 1959 г. была опубликована его работа «О сущности права», в которой он в острополемической форме (в литературе как раз шла жаркая дискуссия по данному вопросу) твердо отстаивал нормативное понимание феномена права, доказывая, что только при этом условии можно обеспечить эффективное правовое регулирование общественной жизни и должный правопорядок в стране. Докторскую диссертацию он защитил по проблеме правосознания, на основе которой выпустил монографию1.
© Матузов Николай Игнатьевич, 2013
Доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, профессор кафедры теории государства и права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] 19
Правосознание автор определял как «единство идеологии и общественной психологии, диалектическую взаимообусловленность правовых идей и правовых чувств (эмоций)»2. При этом Исаак Ефимович отмечал, что, к сожалению, в науке распространено мнение, будто нет никакой общественной психологии, что само это понятие якобы антинаучно, изобретено буржуазной психосоциологией, которая извращает истинную связь между социологией и психологией. Автор подверг критике этот тезис и по сути развенчал его.
К числу правовых чувств, наличие которых, кстати, в то время многими учеными отрицалось, Исаак Ефимович относил такие, как чувство законности, справедливости, гнев, возмущение, негодование по поводу совершаемых преступлений, особенно тяжких, жестоких или же, напротив, чувство удовлетворения тем, что зло наказано, что правда, справедливость восторжествовали. Все это психологическая, эмоциональная сторона правосознания, которой автор придавал первостепенное значение. Уровень правосознания общества того времени Исаак Ефимович оценивал весьма, мягко говоря, невысоко, рассматривал как ущербное, неполноценное. Таким оно в значительной мере остается и сегодня - слаборазвитым, эклектичным деформированным, не отвечающим современным требованиям. Предлагаемая статья в какой-то мере созвучна тем идеям, которые
выдвигал и отстаивал Исаак Ефимович Фарбер.
В жизни люди чаще всего сталкиваются с различными проявлениями правового нигилизма. Он постоянно у всех на слуху, не сходит со страниц печати, т телеэкранов. К нему даже в какой-то мере привыкли, ибо он стал обычной нор-3 мой поведения, «образом жизни»3. Гораздо меньше говорят и пишут о правовом К идеализме, который не столь глубоко проник в массовое сознание людей и в | повседневный быт. Большинство граждан, наверное, и не подозревают о его су-I ществовании, не знают, что это такое. Между тем вред от правового идеализма | ничуть не меньше, чем от правового нигилизма. Осознается это, как правило,
| «потом», когда его негативные последствия становятся очевидными.
| Следует отметить, что само понятие «правовой идеализм» до некоторой сте-
| пени условно. Термин «идеализм» употребляется здесь не в сугубо философском смысле (определенное мировоззрение), а означает «идеализация», «идеалист»,
° «идеальный», под которыми обычно подразумеваются отрыв от действитель-
1 ности, наивность, романтизм, мечтания о прекрасном, но не реальном. Это те
| случаи, когда о ком-то говорят: «Он - неисправимый идеалист», - т. е. речь
| идет о явлении сродни «маниловщине», пустым фантазиям.
1 Подобного рода идеализм так или иначе проявляется во всех сферах жизни
° общества, в т. ч. правовой, что и дает основание называть его правовым, или
¿5 юридическим, в противоположность правовому (юридическому) нигилизму.
1 Разумеется, можно говорить также о политическом, моральном и других видах I идеализма. Что все это означает на практике, покажем на конкретных примерах
из нашей недавней советской и постсоветской истории.
Известно, что в коммунистические времена излюбленным методом руководства «широкими трудящимися массами» было провозглашение громких политических лозунгов и починов, принятие «исторических», «судьбоносных», «эпохальных» решений и постановлений о дальнейшем развитии, повышении, 20 усилении, укреплении чего-либо. Насаждался своего рода культ всевозможных
пятилетних и более отдаленных планов и программ, господствовала безоглядная вера в их магическую силу. И все они, как правило, переводились на язык законов, которые из-за этого сильно напоминали съездовские партийные резолюции.
Устанавливались даже сроки окончательного достижения мечты о светлом будущем, т. е. идеальном счастливом обществе. Дутые лозунги, инициативы, обещания были призваны вдохновлять людей «на подвиги». Говоря словами Герцена, идеология ставилась выше фактологии. Строительство воздушных замков (точнее бумажных) помогало жить в мире иллюзий. Однако действительность быстро разрушала эти эфемерные храмы и возвращала в мир суровых реальностей.
Инерция политического и правового идеализма была затем продолжена и даже в известной мере усилена форсированными, но бессистемными планами «перестройки» страны во второй половине 80-х гг. Одним из печальных примеров юридического идеализма и крайнего субъективизма может служить т. н. «антиалкогольное законодательство», с помощью которого тогдашние советские лидеры попытались одним махом покончить с такой сложнейшей социальной и морально-психологической проблемой, как пьянство. Что из этого получилось, хорошо известно.
Столь же сумбурными, во многом авантюрными, были многие прожекты мгновенного преобразования России в 90-х гг. минувшего века. Ставились цели, для достижения которых западным странам понадобились столетия, но хотелось сделать все сразу и как можно быстрее. Реальные возможности мало кого тогда интересовали. Причем сделать надо было, как «у них», без учета российских традиций и специфики. В результате многое попросту не приживалось на отечественной почве. ш
Существовала даже весьма популярная в то время программа «500 дней». н Именно за такой срок предполагалось трансформировать «развитой социализм» в С
«развитой капитализм», обеспечить переход от плановой экономики к экономике т
рыночной, а заодно и сломать через колено менталитет упомянутых «народных к
масс», привыкших жить в другой системе координат. Аналогичным по сути был о" и отчаянный призыв Е. Гайдара в начале реформ: «Надо лишь крепко зажму- | риться и прыгнуть в неизвестность»4. В «неизвестность» - значит наобум, куда в
кривая выведет. Никакого плана не было, кроме сильного «хотения и желания» |
по-большевистски изменить, поломать все во что бы то ни стало. Ю
Как ни удивительно, находились люди, которые верили в подобные чудеса. Это и был идеализм в чистейшем виде, помноженный на волюнтаризм. И все выдви- с
гавшиеся идеи пытались осуществить не в последнюю очередь с помощью права, а законов, указов, правительственных постановлений, словом - «декретов». По- Л скольку романтическим планам в намеченные сроки не суждено было сбыться, | то и «романтическое право» вместе с ними потерпело фиаско - оно оказалось чисто бумажным, вера в него была утрачена или во всяком случае подорвана. 99
Конечно, жизнь не оставалась вне всякого правового регулирования. Дей- ^ ствовали кодексы, Конституция, старые и новые (относительно реальные) юри- 3 дические нормы. Однако в целом российское законодательство того периода представляло собой «лоскутное одеяло», сотканное из сплошных противоречий. Советская система распалась, но на ее месте ничего устойчивого еще не сложилось. Реформы шли трудно и бестолково. Именно это обстоятельство дало основание А.И. Солженицыну заявить: «Россия выбирается из коммунистического болота самым нелепым путем»5. 21
То же самое происходило и в общественном сознании, в частности правовом, которое было крайне неоднородным, деформированным, сумбурным. В нем содержались как прежние, устаревшие стереотипы, так и новейшие веяния и тенденции, отражались неустоявшиеся умонастроения различных слоев и групп населения, которое не успевало «переваривать» возникшие в стране катаклизмы. Смена социальных и идеологических ориентиров для большинства граждан оказалась неожиданной и болезненной. Отсюда - эклектика, мешанина в сознании. Таким оно в значительной мере остается до сих пор.
Среди множества противоречий, раздирающих сегодня российское общество, наблюдается и такое, как парадоксально-причудливое переплетение, с одной стороны, тотального правового нигилизма, а с другой - наивного правового идеализма. Как ни странно, оба эти явления, казалось бы, разновекторные и несовместимые, мирно уживаются и образуют вместе общую безрадостную картину политико-юридического бескультурья.
В первом случае законы откровенно не уважаются, игнорируются, нарушаются; во втором, напротив, им придается значение некой чудодейственной силы, способной одним махом разрешить все наболевшие проблемы. Массовое сознание требует принятия все новых и новых законов чуть ли не по каждому вопросу. Указанные крайности - следствие многих причин, без преодоления которых идея правового государства неосуществима.
Если правовой нигилизм в самом общем плане означает отрицание или недооценку права, то правовой идеализм - его переоценку, идеализацию. Оба эти явления питаются одними корнями - юридическим невежеством, незрелым правосознанием, дефицитом политико-правовой культуры. Подобные феномены, несмотря на их, как уже отмечено, противоположную направленность, в конечном счете смыкаются и образуют как бы «удвоенное» общее зло. Иными словами, перед нами две стороны «одной медали».
Хотя внешне правовой идеализм менее заметен, не так бросается в глаза, явление это причиняет такой же вред государству, обществу, гражданам, как и правовой нигилизм. Он крайне деструктивен по своим последствиям, которые обнаруживаются не сразу, а лишь в конечном счете. Вот почему, борясь с правовым нигилизмом, не следует впадать в другую крайность - правовой фетишизм, волюнтаризм, идеализм.
На право нельзя возлагать несбыточные надежды, оно не всесильно. Наивно требовать от него большего, чем оно заведомо может дать, ему необходимо отводить то место и ту роль, которые вытекают из объективных возможностей данного института. Непосильные задачи могут только скомпрометировать право. Поэтому его нельзя возводить в абсолют. От этого рудимента («родимого пятна») современному общественному сознанию необходимо избавляться.
Как известно, марксизм в свое время едко высмеивал всевозможные концепции «юридического социализма». Так, Ф. Энгельс, критикуя в 1847 г. манифест Ламартина, писал, что «предлагаемые в нем меры наивны и лишены практического смысла вроде упразднения нищенства, общественных бедствий, пауперизма чрезвычайным законом, учреждения специального министерства народной жизни законодательным путем и т. п.»6. Но если невозможен «юридический социализм», то тем более немыслим «юридический капитализм» с его свободной рыночной экономикой.
Интересно, что подобные попытки предпринимаются и в наши дни. Так, по сообщению прессы, в Бразилии на полном серьезе обсуждается вопрос о закреплении в конституции права граждан на счастье7. Если так, то следует создавать и министерство счастья (нечто вроде министерства правды Оруэлла), иначе кто же будет обеспечивать это право. Идеи о «конституционном счастье» поддержаны в Японии и Южной Корее. Как тут не вспомнить замечательный «Город Солнца» Томмазо Кампанеллы с его безмятежными и счастливыми жителями.
Между тем в условиях возникшей у нас еще в период «перестройки» правовой эйфории у многих сложилось убеждение, что достаточно принять хорошие, мудрые законы, как все сложнейшие и острейшие проблемы общества будут решены. «Вот примем пакет законов - и жизнь улучшится». Но чуда не происходило, законы принимались, а дела стояли на месте или даже ухудшались. В результате наступило известное разочарование в законах, появились признаки правового скепсиса. Из низов раздавались раздраженные голоса: «Хватит, мы уже сыты по горло законами, они ничего не дают».
Оно и понятно - ведь законы сами по себе не могут накормить, одеть, обуть людей, улучшить их благосостояние, они могут лишь способствовать либо не способствовать этому, нечто закреплять, охранять, регулировать, распределять, но не производить. Поэтому уповать только на «скоростное» правотворчество - значит питать юридические иллюзии. Нужны прежде всего социальные, экономические, политические, культурные, организационные и иные меры плюс законы. Лишь совокупное действие всех этих факторов может дать желаемый эффект.
Помнится, в разгар работы союзного парламента пресса в негативно-иронических тонах, не без сарказма писала о «магии», «девятом вале», «буме», с «каскаде» законотворчества, о «мертворожденных» и полузабытых законах. А к один из депутатов (К.Д. Лубенченко) мрачно сравнивал законодательные усилия р
коллег и свои собственные «с попытками вырастить сад в жестоких условиях с пустыни; иногда кажется, что законы, которые мы принимаем, отторгаются | действительностью, как саженцы бесплодной почвой. И возникает чувство разо- у
чарования и безысходности»8. с
В какой-то мере это продолжалось затем и в период деятельности бывшего н Верховного Совета России, а также последующих созывах Государственной й Думы. Оказалось, что быстрых и легких решений нет. «Правовое шапкозаки- и дательство» не помогает, не тот путь. Мы и сейчас сплошь и рядом наблюдаем е
неработающие или малоэффективные законы. А еще римские юристы утверж- | дали: «Бездействующий закон хуже отсутствующего». Д
Ясно, что проводимые в российском обществе преобразования нуждаются в | надежном правовом обеспечении, но оно не может быть чисто волевым. Бессилие
законов порождает все тот же нигилизм, неверие в реальную значимость прини- (
маемых актов, в их способность изменить ситуацию. Законы не работают, значит, ~ и отношение к ним безразличное, их престиж падает вместе с престижем власти. 3
Правовой идеализм уже давно породил у значительной части людей кризис веры в законодательные, а в более широком плане - в парламентско-конституциоиные пути решения назревших проблем, в новые прогрессивные институты. Идеализмом с самого начала страдали некоторые лозунги перестройки (гласность, ускорение, форсированная демократия, свобода без границ, немедленное искоренение пьянства и т. д.), а затем и периода реформации (ав- 23
ральная приватизация, всеобщее «разгосударствление», «шоковая терапия», «рыночный фундаментализм»).
Хотелось все это побыстрее воплотить в законах, закрепить юридически, провозгласить в конституциях. На деле же форсированного перехода общества из одного состояния в другое не получилось, ожидания затянулись. Наступило «социальное похмелье» - горькое и мучительное. Идеалистические, скороспелые прожекты, как правило, сурово мстят за себя. Это тот же нигилизм, только с обратным знаком. Или его оборотная сторона.
Распространению юридического идеализма способствовало и то, что у нас долгое время преобладал чисто прагматический подход к праву (орудие, инструмент, средство, рычаг и т. д.). То есть исходили из марксистко-ленинского тезиса о том, что «закон есть мера политическая, есть политика»9. Право рассматривали как некую идеологическую дубинку, с помощью которой можно решить ту или иную проблему, а не как важную социальную и культурную ценность, гуманистическую идею, институт демократии. В соответствии с этим на право взваливали «неподъемный груз», возлагали слишком большие надежды, которые в дальнейшем не оправдывались.
Правовой скептицизм особенно усилился в разгар «шоковых реформ», когда общество отчетливо осознало, что многие законы, указы, поспешно принятые в период обновления, оказались, мягко говоря, малоэффективными и не привели к достижению желаемых целей, а некоторые дали отрицательный результат. Глашатай идеи «абсолютной свободы» Ф. Ницше писал: «Не говори мне, отчего ты свободен: скажи - для чего свободен»10. В самом деле - для чего? Создается впечатление, что Россия, завоевав свободу, распорядилась ею не лучшим образом. § Еще в 2002 г., будучи кандидатом в Президенты России, В.В. Путин откровен-
~ но говорил о том, что «в последние годы мы приняли сотни программ, решений, * первоочередных мер. Но раз их так много, значит, они нереальны. Мы все время? шли на поводу у событий, расхлебывая последствия собственных опрометчивых 1 шагов»11. А будучи уже президентом он в одном из своих выступлений заявил: | «Нам нужно прекратить заниматься пустыми обещаниями, демагогией. Надо "I сказать народу правду, что государство может сделать, а что не может. И это будет й честнее и справедливее. Мы уже столько наобещали, что если бы даже захотели I все исполнить, то для этого потребовалось бы два консолидированных бюджета ® страны. Это дискредитирует власть, она теряет доверие»12. Между тем народная нно мудрость гласит: кто потерял доверие, тому терять больше нечего. £ Иными словами, выдвигались идеалистические, невыполнимые в данный
| момент цели и задачи, принимались импульсивные решения. Последствия, ре-ё зультаты никто не просчитывал. Возник гигантский разрыв между законами и § тем, что делалось ради ускоренных либеральных реформ. Забыли, что законы? не всесильны. К сожалению, рецидивы прошлых уроков встречаются и сейчас. и Как и раньше, принимаются законы, указы, постановления или отдельные 1 юридические нормы, которые заведомо невыполнимы или малоэффективны. I Романтизм в некоторых головах еще сохранился.
В народе укоренилось мнение: закон все может. И это несмотря на неуважительное, мягко говоря, отношение к нему. Данный парадокс еще раз показывает, что правовой нигилизм и правовой идеализм - два полюса одного явления, которое отражает наш незрелый российский менталитет. Поистине загадочный феномен. Психологически это можно объяснить своеобразным «раздвоением» сознания
правотворцев, политиков, власти, да и всех граждан или его сумбурностью.
Известным забеганием вперед можно считать первую статью Конституции РФ, гласящую, что Россия уже сейчас является правовым государством. Тем самым желаемое принимается за действительное. Не случайно еще в президентском Послании Б.Н. Ельцина Федеральному Собранию (1994 г.) это положение было фактически дезавуировано: «Мы должны признать - в России пока нет полноценного демократического правового государства»13.
О заманчивой идее правового государства, правах и свободах человека мечтали даже некоторые русские самодержцы (Екатерина II, Александр I, Александр II). Однако эти красивые мечты так и остались мечтами. Да и не могли они быть реализованы в тех условиях. В какой-то мере все наше «перестроечное», а затем и «реформаторское» законодательство грешит идеализмом, прожектерством, популизмом. Хотелось не отставать от «моды» и даже бежать «впереди паровоза», сделать все, как у «них», как принято в «приличном обществе».
Однако подлинная беда состоит в том, что даже хорошие и нужные законы не работают, В одних случаях потому, что отсутствуют необходимые механизмы их реализации, в других (и это главная причина) - из-за того, что вокруг простирается ненормальная среда их функционирования. Процветает нравственный, политический и правовой нигилизм, общественные отношения находятся в состоянии крайней неустойчивости, зыбкости, законы бессильны их упорядочить, стабилизировать, направить в нужное русло. В этом смысле право испытывает небывалые «перегрузки», оно не справляется со своими регулятивными и охранительными функциями. Или не вполне справляется.
Нельзя с помощью одних только правовых средств в декретно-волевом порядке побороть бедность, преступность, коррупцию, алкоголизм, наркоманию. ш Эти средства должны использоваться в совокупности с другими мерами - эко- н номическими, политическими, социальными, культурными, нравственными, С
организационными. Лишь тогда они могут дать желаемый эффект, а не остаться т
на бумаге. В России всегда страдала именно исполнительно-управленческая и к
контролирующая сторона дела. о"
Например, проблема правореализации и особенно правоприменения тради- уа ционно была у нас и до сих пор остается «ахиллесовой пятой» всей юридической в
практики. При такой ситуации даже самые «мудрые» законы лишаются смысла. |
В свое время Ш.-Л. Монтескье писал: «Когда я отправляюсь в какую-либо страну, Ю
я интересуюсь не тем, хороши ли там законы, а тем, как они осуществляются, и
ибо хорошие законы встречаются везде»14. Другой классик советовал: «Создавай- к
те как можно меньше законов, но следите за их соблюдением»15. Звучит весьма а
современно. Л
Широковещательные обещания, раздача «векселей», пусть даже оформлен- |
ных в виде законов и указов, означают, мягко говоря, правовой идеализм, а если
сказать более резко - сознательную правовую демагогию, создание иллюзий и 99
«мыльных пузырей». Известно, что «потемкинские деревни» у нас строить умеют, ^
особенно в период избирательных компаний. Решения, послания, программы не 3 должны быть заведомо невыполнимыми, рассчитанными лишь на «снятие напряженности». Их сиюминутность приводит затем к тяжелым, непоправимым последствиям.
Поэтому, если тот или иной закон не работает, это еще не означает, что он плох. Важна среда, атмосфера, внешние условия. Не все зависит от самого закона.
Проблема сложнее. Определенные слои населения психологически не готовы 25
к тем или иным переменам, нередко сопротивляются им. Юридические нормы не могут развязать тугие клубки возникающих противоречий, а в ряде случаев встречают противодействие. Предписания сверху во многих случаях внутренне не воспринимаются теми, на кого они рассчитаны. Отсюда - стремление лидеров государства к «ручному управлению».
И это тоже идеализм, ибо законодатели, исходя из своих высоких целей, идей, помыслов, конвейерно «выдают на гора» законы, заведомо зная, что они не достигают конечных целей. Нередко важнейшие акты застревают на полпути к своим непосредственным адресатам, их стопорит чиновничья бюрократия в силу обшей разболтанности, бесконтрольности и коррумпированности. Среди новой номенклатуры есть и те, кто к любым начинаниям относится, как и прежде, по принципу: важно вовремя «прокукарекать», а там пусть хоть не рассветает.
Власть бессильна заставить законы работать, поэтому она их просто издает в большом количестве. Однако законодатель не вправе идти на поводу у обыденного сознания - надо срочно принять такой-то закон; он обязан смотреть дальше, предвидеть последствия. Правовое самообольщение опасно, ибо оно порождает беспочвенные надежды, убаюкивает общество.
Попытки «пришпорить» социальный прогресс с помощью одних только законов, как правило, заканчиваются конфузом. Журналисты острят: столько законов Дума издает, а народ жалуется на беззаконие. Кстати, в настоящее время на рассмотрении в российской Госдуме находится около 1500 законопроектов. А еще древние римляне говорили: в наиболее испорченном государстве наибольшее количество законов. Сейчас всем ясно: сотней или даже тысячей законов положе-
3 ния не изменить, если только они не подкрепляются другими мерами. ~ В прессе и в литературе не раз отмечалось: законодатели, видя, сколь незна-
* чительно влияние их актов на ситуацию в обществе, то и дело пытаются вклю-? читься в непосредственное управление страной, расширяя тем самым свою ком-| петенцию. С другой стороны, исполнительная власть осуществляет экспансию | в область законотворчества, создавая правовые акты под сиюминутные нужды ° управления. К правовым идеалистам следует отнести всех тех, кто полагает
| возможным навести порядок в стране исключительно с помощью юридических
| установлений.
>§ Возникает вопрос: что надо делать раньше - создавать условия или при-
| нимать законы? Очевидно, и то и другое. Противопоставление этих двух на-| чал неверно и контрпродуктивно. Законодательные и общественные процессы | должны развиваться синхронно, они взаимозависимы. Между тем у нас нередко | наблюдаются ситуации, когда юридические нормы либо забегают вперед, либо § принимаются «вдогонку». Бывает и так, что законы, указы издаются не в целях § их реального воздействия на общественные отношения, а для снятия недоволь-
1 ства и напряженности в обществе, особенно в социальной сфере.
| Иллюзии владеют многими людьми, в т. ч. и законодателями, которые убежде-
ны, что с помощью законов одним махом можно реформировать страну, исцелить общество от болезней. В президентском Послании Федеральному Собрании» 2000 г. говорилось: «Мы стали заложниками модели экономики, основанной на популистской политике. Утвердилась государственная ложь. Мы принимаем многочисленные законы, заранее зная, что они не обеспечены реальным финансированием. 26 Просто из политической конъюнктуры продавливаем те или иные решения»16.
В печати нередко делят законы на хорошие, плохие и никакие. Никакие - это значит ненужные, ничего не значащие, не имеющие под собой ни моральной, ни материальной основы. Соответственно, они и не воспринимаются теми, на кого рассчитаны. В лучшем случае они вызывают сначала какие-то ожидания, потом разочарование, а затем злость на власть и ее правовую систему. Таких пустых, нереальных законов, к сожалению, много и они наносят огромный вред правосознанию людей.
В литературе высказана любопытная мысль о том, что может быть не стоит рассматривать правовой идеализм как исключительно негативное явление. Так, по мнению В.В. Сорокина, «декларирование правовых идеалов можно признать допустимым в переходный период в качестве варианта правового идеализма. Умеренный правовой романтизм поддерживает уважение к праву, раскрывает резервы творческой активности субъектов правовой деятельности»17. Интересная идея, которая заслуживает внимания. Но сразу же возникают и некоторые сомнения.
«Допустить», конечно, можно, ибо всем нам мечтать, желать и грезить, как говорится, не вредно. Однако память подсказывает, что уж слишком долго мы мечтали о будущем («отложенном») счастье, которое так и не наступило. Ложные ожидания «согревали душу», служили оправданием социальной неустроенности и лишений миллионов людей, но в конечном счете закончились крушением всех этих надежд, обманом. Сегодня, пожалуй, больше востребованы не заманчивые «романтические идеалы», а здоровый прагматизм, реализм, здравый смысл. Поэтому нам кажется, что правовой идеализм, особенно в его наиболее гипертрофированных (практических) формах, все же нежелателен. Жизнь в мире иллюзий уходит в прошлое.
Продолжение реформ в России требует прочной правовой основы, особенно в экономической сфере. Однако при этом важно иметь четкое представление о пределах и реальных возможностях юридических законов, путях их воплощения в жизнь. Давно сказано: чтобы не разочаровываться, не следует очаровываться. Обществу необходимо преодолеть как правовой нигилизм, так и правовой идеализм, которые питают друг друга.
1 См.: Фарбер И.Е. Правосознание как форма общественного сознания. М., 1963.
2 Там же. С. 129.
3 Проблема нигилизма была рассмотрена автором этих строк ранее. См.: Матузов Н.И. Правовой нигилизм как явление российского политического менталитета // Право и жизнь. 2002. № 74; Он же. Правовой нигилизм как образ жизни // Правовая культура. 2012. № 1 (12) и др.
5 Солженицын А.И. Россия в обвале. М., 1997; см. также: Поляков Ю.И. От империи лжи к республике вранья. М., 1997; Валовой Д.В. Экономика абсурдов и парадоксов. М., 1991; Гундарев И.А. Парадоксы российских реформ. М., 1997.
6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 346.
8 ЛубенченкоК.Д. Безработные законы // Известия. 1990. 25 апр.; ПолудняковВ.Н. Кладбище мертвых законов // Российская газета. 1992. 22 нояб.
9 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 99.
10 Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. СПб., 1904. С. 7.
14 Монтескье Ш.-Л. О духе законов. СПб., 1900. С. 274.
15 Локк Дж. Два трактата о правлении. Соч.: в 3 т. Т. 3. М., 1988. С. 79.
17 См.: Правовая система России в условиях глобализации и региональной интеграции: теория и практика / под ред. С.В. Полениной и Е.В. Скурко. М., 2006. С. 481.
Если правовой нигилизм характеризуется отрицательным отношением к праву и его ценностям и неверием в его силу, то правовой идеализм занимает противоположную сторону, т.е. переоценивает силу права и приписывает ему те функции, которые право по свой сущности не может выполнять. Оба эти явления питаются одними корнями - юридическим невежеством, неразвитым и деформированным правосознанием, дефицитом политико-правовой культуры. Указанные крайности, несмотря на их, казалось бы, противоположную направленность, в конечном счете, смыкаются и образуют как бы "двойное" общее зло. Иными словами, перед нами две стороны "одной медали".
Правовой идеализм - это неоправданное и необоснованное преувеличение возможностей права, к нему приписываются то, что оно не в состоянии дать обществу.
Это явление сопровождает человеческую цивилизацию практически на всем пути ее развития. Так, еще Платон наивно считал, что главным средством осуществления его замыслов, строительства идеального государства будут идеальные законы, принимаемые мудрыми правителями. В эпоху Просвещения считалось достаточным, уничтожив старые законы, принять новые, и царство разума будет достигнуто. И по сей день, есть люди, которые считают, что с помощью закона можно "накормить страну", ликвидировать безработицу, повысить социальный и экономический уровень жизни и т.д.
Я считаю, основной причиной этого явления неверное понимание права. Ведь еще Карл Маркс говорил, что государство и право - это явления надстроечные, призванные урегулировать экономический базис и общество. Исходя из этого, выходит, что право лишь урегулирует отношения по созданию, обмену и потреблению материальных благ. И те люди, которые ошибочно возлагают на право слишком большие надежды и если они стоят во главе государства или занимают иные ответственные государственные должности, могут принести большой вред и государству и обществу.
На право нельзя возлагать несбыточные надежды - оно не всесильно. Наивно требовать от него больше, чем оно заведомо может дать, ему необходимо отводить то место и ту роль, которые вытекают из объективных возможностей данного института.
Проявление правового идеализма, как и правового нигилизма разнолико. Укажем наиболее основные формы. Во-первых, это за бегание законодательства вперед, т.е. создание таких норм которые будут регулировать правовые отношения не возникшие в обществе. Издание правовых актов, не учитывающих существующие объективные и субъективные условия, существующие в обществе, ведет заведомо не правильной "работе" актов или вообще их не исполнению.
Вторая форма проявления правового идеализма заключается в отсутствии реального механизма для реализации юридической нормы. Если законодатель не предусмотрел органа, который должен следить за исполнением данной нормы или нормативно-правового акта (инструкции), который должен подробно регламентировать механизм действия данной нормы, то данная норма будет оставаться на бумаге. И нуждающиеся в правовом регулировании общественные отношения в итоге лишь указаны законодателем как существующие, но не опосредованы правом.
Третья форма состоит в недоучете тех экономических, политических, социально-психологических условий, в которых будут реализовываться принятые юридические нормы. Законодатель при создании юридической нормы должен учитывать все условия среды, где будет работать данная норма. Должен посмотреть, как создавались подобные нормы до него в этом государстве, посмотреть опыт в данной сфере законодателей других стран, посмотреть научные достижения и наработки по данной сфере правового регулирования. И на основе этого создать такую норму, которая будет реально действовать.
Можно заметить, что правовой идеализм исходит от законодателя, который по своей небрежности и не грамотности создает "не правильные" нормы. Которые в свою очередь могут порождать скептическое или нигилистическое отношение к праву и его ценностям. Так же в обществе может зарождаться правовой идеализм. Возьмем случай когда народ надеется на законы, которые, по его мнению, улучшат положение в социальной и экономической жизни общества.
Говоря о правовом нигилизме и идеализме нужно указать и на методы борьбы с этими явлениями. Поскольку эти явления возникают в связи с малым уровнем правового сознания, то методы борьбы будут схожи.
Во-первых, это повышение уровня правового сознания и правовой культуры, прежде всего у граждан и должностных лиц. Для этого нужно расширить сеть специальных юридических учебных заведений и проводить правовую пропаганду. Для того чтобы люди имели полную информацию не только в области уголовного права (криминальная статистика), но и в области гражданского, государственного права, чтоб люди знали какие законы принимаются в стране и какие общественные отношения подвергнуты правовой регламентации.
Во-вторых, создание экономических, идеологических и иных условий для реализации участниками общественных отношений своих прав и свобод. Чтобы ущемленный в правах гражданин смог беспрепятственно защитить нарушенные права в правоохранительных органах, чтобы он не боялся обращаться с суд, только из-за того, что его дело не рассмотрят, а если и рассмотрят то через неопределенно длительный срок.
В-третьих, государство должно обеспечить реальный контроль над преступностью и по возможности ее ликвидировала. Помимо контроля над преступностью надо проводить борьбу с правонарушениями, прежде всего административными.
В четвертых, ликвидировать инфляцию законов. Законов не должно быть много и они не должны дублироваться и повторяться. Законодатель должен принимать законы разумно и только те, которые нужны обществу.
Если правовой нигилизм означает недооценку права, то правовой идеализм – переоценку права. Оба эти явления питаются одними корнями – юридическим невежеством, неразвитым и деформированным правосознанием, дефицитом политико-правовой культуры. Указанные крайности, несмотря на их, казалось бы, противоположную направленность, в конечном счете смыкаются и образуют как бы «удвоенное» общее зло. Иными словами, перед нами две стороны «одной медали».
Хотя внешне правовой идеализм менее заметен, не так бросается в глаза (во всяком случае, о нем почти не говорят, он не «на слуху»), явление это причиняет такой же вред государству, обществу, как и правовой нигилизм. Он крайне деструктивен по своим последствиям. Осознается это, как правило, «потом», когда итог становится очевиден. Вот почему, борясь с правовым нигилизмом, не следует впадать в другую крайность – правовой фетишизм, волюнтаризм, идеализм.
Вообще, идеи о возможности принципиального- изменения общества с помощью мудрых законов – древнего происхождения. Из этого исходил еще Платон в своих мечтах об идеальном государстве. Да и французские просветители не раз указывали на подобный путь избавления от несправедливых порядков. Но жизнь неизменно опровергала эти представления. Как известно, марксизм едко высмеивал всевозможные концепции «юридического социализма». Так, Ф. Энгельс еще в 1847 г., критикуя манифест Ламартина, писал, что предлагаемые в нем меры, например всеобщее бесплатное обучение, «способны лишь ослабить революционную энергию пролетариев; либо это чистая благотворительность; либо просто громкие фразы, лишенные всякого практического смысла, вроде упразднения нищенства чрезвычайным законом, ликвидации общественных бедствий законодательным пу"ем, учрежу дения министерства народной жизни и т.п.».
В практическом плане на право нельзя возлагать несбыточные надежды – оно не всесильно. Наивно требовать от него большего, чем оно заведомо может дать, ему необходимо отводить то место и ту роль, которые вытекают из объективных возможностей данного института. Непосильные задачи могут только скомпрометировать право. Поэтому его нельзя возводить в абсолют.
Между тем в условиях возникшей у нас еще в период «перестройки» правовой эйфории у многих сложилось убеждение, что достаточно принять хорошие, умные законы, как все сложнейшие и острейшие проблемы общества будут решены. «Вот примем пакет законов, и жизнь улучшится». Но чуда не происходило, законы принимались; а дела стояли на месте и даже ухудшались В результате наступило известное разочарование в законах, появились признаки правового скепсиса.
Помнится, в разгар работы союзного парламента пресса в негатив- 1 но-иронических тонах много писала о «магии», «девятом вале», «буме», «каскаде» законотворчества, о «мертворожденных» и полузабытых йа"- конах. В какой-то мере эти продолжалось затем и в период деятельное*-ти бывшего Верховного Совета России, а также нынешнего Фёдераль 1 ного Собрания. Оказалось, что быстрых и легких решений Нет.
Из низов слышались и более раздраженные голоса «Хватит, мы уже сыты по горло законами, они ничего не дают». Подобный упреки высказываются и сейчас. Это и понятно – ведь законы сами по себе не могут накормить, одеть, обуть людей, улучшить их благосостояние, они могут лишь способствовать либо не способствовать этому, нечто закреплять, охранять, регулировать, распределять, но не производить. Поэтому! уповать только на «скоростнбе» правотворчество - значит питать юрй* дические иллюзии. Нужны прежде всего социальные, экономические, политические, организационные и иные меры плюс законы. Лишь со- вокупное действие всех этих факторов может дать желаемый эффект.
Закон, как известно, есть официальное признание факта; и не более того. Он лишь оформляет, «протоколирует» реально сложившиеся отношения. Как ни избиты у нас слова классикой о том, что право не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества, они верны, так как проверены практикой.
Ясно, что проводимые в нашем обществе преобразования нуждаются в надежном правовом обеспечении, но оно не может быть чисто волевым. Бессилие законов порождает все тот же нигилизм, неверие в реальную значимость принимаемых актов, в их способность изменить ситуацию. Законы не работают, значит, и отношение к ним более чем прохладное, их престиж падает вместе с престижем власти.
Банально звучит мысль о том, что самый прекрасный закон ничего не стоит, если он практически не исполняется Еще Ш Монтескье;
писал. «Когда я отправляюсь в какую-либо страну, я проверяю не то, хороши ли там законы, а то, как они осуществляются, ибо хорошие I законы встречаются везде». Жизнь не раз подтверждала эту аксиому
Правовой идеализм породил у значительной части людей кризис веры в законодательные, а в более широком плане -»- в парламентоко-конституционные пути решения назревших проблем, в новые дрогрес- сивные институты. Идеализмом с самого начала страдали некоторые лозунги перестройки, а затем и периода реформации (ускорение соци
Монтескье Ш Избр произв М, 1955 С. 318
ально-экономического развития, искоренение пьянства, резкое повышение жизненного уровня народа, плавное и безболезненное развертывание демократии, гласность и др.).
Хотелось все это побыстрее воплотить в законах, закрепить юридически, провозгласить в конституциях. На деле же форсированного перехода общества из одного состояния в другое не получилось, ожидания затянулись. Наступило «социальное похмелье» – горькое и мучительное. Идеалистические скороспелые прожекты, как правило, сурово мстят за себя. Это тот же нигилизм, только с обратным знаком. И он не менее вреден.
Распространению юридического идеализма способствовало и то, что у нас долгое время преобладал чисто прагматический подход к Праву (орудие, инструмент, средство, рычаг и т.д.). В соответствии с этим на право взваливали «неподъемный груз», возлагались слишком большие надежды, которые в дальнейшем не оправдались. Правовой скептицизм особенно усилился в последние годы, когда общество от-чс1ливо осознало, что многие законы, принятые в период реформ, ока« запись малоэффективными и не привели к достижению желаемых целей, а некоторые дали отрицательный результат.
Инерция политического и правового идеализма идет еще от старых коммунистических времен, когда господствовал своего рода культ всевозможных планов, решений и постановлений «исторических», «судьбоносных», «эпохальных». О дальнейшем развитии, усилении, укреплении, повышении чего-либо... Насаждалась безоглядная вера в их магическую силу. И все они, как правило, переводились на язык законов, которые из-за этого сильно напоминали партийные резолюции.
Дутые программы и обещания, лозунги о светлом будущем были излюбленными приемами работы с «массами». Говоря словами Герцена, идеология ставилась выше фактологии. Строительство воздушных замков (точнее, бумажных) помогало жить в мире иллюзий. Однако действительность быстро разрушала эти эфемерные храмы и возвращала в мир суровых реальностей. Заманчивые цели снова и снова оказывались недостижимыми, горизонт отдалялся.
К сожалению, рецидивы прошлых уроков встречаются и сейчас, но теперь в форме популизма, непродуманных, легковесных заявлений, программ, посулов, шоковых рывков, наигранного оптимизма, неоправданных прогнозов, посланий, упований на авось, веры в чудо и т.д. Как и раньше, принимаются законы, указы, постановления или отдельные юридические нормы, которые заведомо невыполнимы и отражают лишь стремление их авторов бежать «впереди паровоза». Сказывается неспособность трезво оценить реальную ситуацию, предвидеть последствия. Примеров много.
В 1993 г. Правительством РФ была одобрена явно скороспелая общероссийская программа «Жилье» (по типу успешно провалившейся союзной), которая предусматривала к 2000 г. трехкратное увеличение строительства нового жилья. Наивность быстро дала о себе знать – программа, мягко говоря, забуксовала. В том же году принимаются Основы законодательства о культуре. Судьба – та же. Не сработал знаменитый президентский Указ № 1 «О первоочередных мерах по развитию образования в РСФСР», так как не имел под собой необходимой материальной основы. Таких необеспеченных решений и программ набралось уже немало. Грубо говоря, законы есть, а
денег нет.
Не реализуется в полной мере Закон «О ветеранах» от 25 января 1995 г. Улыбку вызывают указы Президента о своевременной выплате зарплаты. Последний из них (от 5 мая 1998 г.) называется: «О дополнительных мерах по обеспечению выплаты заработной платы работникам бюджетной сферы и оздоровлению государственных финансов». А через три месяца (17 августа) произошел обвал финансовой системы, начались забастовки и голодовки учителей, врачей, других категорий служащих. Не помогает делу и установление уголовной ответственности за задержку зарплаты (Закон от 13 июня 1997 г.). Кого судить? Кто
Указы и другие акты о борьбе с коррупцией и преступностью давно охарактеризованы в печати как маниловщина, донкихотство. Они не только не привели ни к какому прорыву в данной области, а скорее, наоборот, усугубили положение, подорвали веру людей в закон и власть, послужили как бы «дымовой завесой» (Не хватало еще указа о борьбе с бюрократизмом.) Мелькают саркастические выражения и заголовки статей: «Преступники не уйдут от доклада», «Борьба с преступностью особенно хорошо выглядит на бумаге», «Власть объявляет бумажную войну криминальному миру» и т.п.
Время от времени стране, населению демонстрируется высочайший гнев по поводу разгула преступности и коррупции, объявляются «беспощадная война», «бой», «фронтальное наступление» и т.д., но подлинной политической воли, судя по всему, не проявляется, а главное – отсутствует материальная основа для таких мер. Как говорится, много шума и...ничего. Последние события, связанные с обвинениями в коррупции в высших эшелонах власти и банковско-финансовой системе,
повисли в воздухе.
Поэтому уповать в борьбе с указанным злом только на закон или кадровые перемещения, доклады, призывы, штабы, комиссии – значит заранее обрекать проблему на тупиковое состояние. Именно так и происходит. Генеральный прокурор РФ заявил: «Федеральная программа
борьбы с преступностью принята для того, чтобы сказать: уважаемая общественность, борьба с преступностью ведется».
В январе 1999 г. было принято очередное правительственное постановление об усилении борьбы с организованной преступностью и кор 1 -рупцией, утверждена соответствующая программа на период до 2001 г. На ее реализацию требуется 3 млрд рублей, источник этих средств не указан. Вполне возможно, что данную программу может постигнуть участь всех предыдущих прекраснодушных актов и намерений. «Скальпель уголовного закона пока не успевает отсекать ткани госаппарата, пораженные метастазами коррупции» 2 .
В 1993 г. в России был отменен режим прописки, однако до сих пор нет ни одного города или даже населенного пункта во всей Федерации, где бы прописка не действовала. Да и трудно реализовать закон, для которого не созрели необходимые объективные условия,-основываясь лишь на одном желании. Соответственно нереализуема и статья 27 Конституции о свободе передвижения. Опять идеализм, забегание вперед.
В настоящее время прописка заменена регистрацией. Различие между ними состоит в том, что в основе прописки лежит разрешительный принцип, а в основе регистрации – уведомительный. Излишне говорить о том, насколько это важно для каждого отдельного индивида, семьи, общества в целом. Это не что иное, как переход к цивилизованным формам общежития. Но опять-таки в силу неподготовленности страны к этому переходу, новый институт пока не работает и прописка продолжает действовать практически повсеместно.
Подобные «революционные порывы» можно объяснить лишь стремлением во что бы то ни стало, независимо от реальных возмож*-ностей, сделать все так, как у «них». Но такое неудержимое законодательное «хотение» и есть идеализм. Благие намерения и цели должны соизмеряться с условиями, средствами, методами их достижения;
В прессе все чаще встречаются справедливые высказывания о том, что у нас внизу – правовой нигилизм, а наверху – правовой фетишизм и даже цинизм.
В свое время бывший союзный президент ошеломил всех здравомыслящих граждан грозным указом о разоружении самовольных военных формирований и сдаче незаконно хранящегося оружия в двухнедельный срок. Президент России в своем Обращении к участникам чеченского конфликта от 29 ноября 1994 г. отвел на «роспуск вооруженных формирований и сдачу оружия» уже 48 часов. Потом этот срок
был продолен еще на трое суток. Конечно, оба эти чисто импульсивно-волевых акта остались на бумаге, а разоружение непокорных «боевиков» растянулось почти на два года, но цель при этом так и не была
достигнута.
В народе укоренилось мнение: закон все может. И это несмотря на неуважительное отношение к нему- Данный парадокс еще раз показывает, что правовой нигилизм и правовой идеализм – два полюса одного явления, которое отражает наше противоречивое время. Очень часто подтверждается старая истина: закон могуч, но власть нужды сильнее. И жизнь диктует свое. Закон, не выражающий «нужды», –
Элементы идеализма и правового романтизма содержит российская Декларация прав и свобод человека и гражданина 1991 г., ибо многие ее положения в нынешних кризисных условиях неосуществимы. Она еще долгое время будет восприниматься обществом как некий свод мало чем пока подкрепленных общих принципов или своего рода тор жественное заявление о намерениях и желаниях, а не как реальный
документ.
В президентском Послании парламенту 1995 г. справедливо отмечается, что в нашем обществе зреет опасное явление; «Права личности, никогда в отечественной истории не считавшиеся практическим государственным приоритетом, рискуют и впредь остаться декларативными. По-прежнему власть будет лишь упоминать о них в официальных документах, а граждане – испытывать на себе собственную пра 1 -вовую незащищенность. Другими словами, опасность состоит в дискредитации понятия «права человека» в социальной и политической
практике».
ции РФ, гласящую, что Россия уже сегодня является правовым государ 4 ством. Здесь явно желаемое принимается за действительное. Не случайно в президентском Послании Федеральному Собранию 1994 г. это положение как бы дезавуируется: «Мы должны признать – в России пока нет полноценного демократического правового государства».
Это, скорее, цель, лозунг, перспектива, а не состоявшийся факт, хотя в качестве программной эта концепция возможно и заслуживала провозглашения в Основном Законе страны. Иными словами, хорошо уже то, что такая идея заявлена, законодательно закреплена, ибо умолчание по этому поводу было бы вообще непонятным. Но правовое государство не может быть в один прекрасный момент введено «сверху», в декретном порядке. Оно будет постепенно создаваться в ходе длительного и трудного развития российского общества.
О заманчивой идее правового государства мечтали даже русские самодержцы – Петр I, Екатерина II, Александр II. Но эти красивые мечты так и остались мечтами. В какой-то мере все наше «перестроеч-ное» и «реформаторское» законодательство грешит идеализмом, про" жектерством. В юридической литературе не раз высказывались мнения против форсирования сроков построения правового государства, так как любые кавалерийские наскоки на социальные процессы всегда оборачивались для общества негативными последствиями.
В настоящее время сам курс реформ разрушил многие иллюзии – надежду на лучшую жизнь, справедливость, высокие нравственные идеалы, гуманизм, реализацию основных прав человека. Произошло отчуждение власти от народа, а народа – от власти. «На развалинах советской мифологии мы стали возводить новую мифологию – мифологию «невидимой руки» рынка, мифологию свободы. Реформатор ры дискредитировали реформы. ...Вряд ли нужно было отказываться от прежней системы социальных гарантий, направляющей роли государства».
Демократия, освободив общество от тоталитарных пут, не сумела сама по себе обеспечить его поступательное развитие. А кое в чем произошел откат назад. Принято немало бесполезных или неэффективных законов. В то же время многие важнейшие сферы жизни до сих пор остаются вне юридической регламентации, хотя остро нуждаются в этом. Новые, «рыночные» лозунги, идеалы не осуществились, ожидания не оправдались. А главное, для большинства населения не ясно куда идем, чего хотим? Отсюда журналистские остроты: куда идем непонятно, но что мы придем туда первыми, сомнений нет.
Но подлинная беда состоит в том, что даже хорошие и нужные законы не работают – в одних случаях потому, что отсутствуют необходимые механизмы их реализации, в других (и это главная причина) – из-за того, что вокруг простирается ненормальная среда их «обитания» и функционирования. Бушует нравственный и правовой нигилизм, общественные отношения находятся в состоянии хаоса, ломки, крайней неустойчивости, зыбкости, законы бессильны их упорядочить, стабилизировать, направить в нужное русло. В этом смысле право испытывает небывалые «перегрузки», оно не справляется со своими регулятивными и защитительными функциями.
Поэтому, если тот или иной закон не работает, это еще не означает, что он плох. Не все зависит от самого закона. Проблема сложнее. Определенные слои населения психологически не готовы к переменам, нередко сопротивляются им. Юридические нормы не могут развязать
тугие клубки возникающих противоречий, а в ряде случаев встречают противодействие.
Власть слаба, она не может собрать налоги, обеспечить реализацию своих законов, остановить преступность, защитить граждан. Она не справляется с первейшей функцией – регулятора общественной жизни, порядка, стабильности. Предписания сверху во многих случаях внутренне не воспринимаются теми, на кого они рассчитаны. В этих условиях законы существуют как бы сами по себе, а жизнь – сама ПО себе.
И это тоже идеализм, ибо законодатели, исходя из своих высоких целей, идей, замыслов, конвейерно принимают и принимают законы, заведомо зная, что они не достигают конечных целей и уходят в песок. Нередко важнейшие акты застревают на полпути к своим непосредственным адресатам – их стопорит чиновничья бюрократия в силу общей разболтанности, бесконтрольности, коррумпированности. Среди новой номенклатуры есть и те, кто к любым начинаниям отно- сится, как и прежде, по принципу: важно вовремя «прокукарекать», а там пусть хоть не рассветает.
Сами парламентарии удручены тем, что выдаваемые ими «на-гора»- в большом количестве законы не «приживаются». Бывший замести- тель председателя Комитета по законодательству союзного парламента К.Д. Лубенченко мрачно сравнивал законодательные усилия тогдаш" них депутатов «с попытками вырастить сад в жестоких условиях пустыни. Иногда представляется, что законы, которые мы разрабатываем, отторгаются действительностью, как саженцы бесплодной почвой, И возникает чувство тревоги и безысходности». Как видим, проблема «отторжения» законов возникла не вчера, но она существует и сегодня.
Власть бессильна заставить законы работать, поэтому она их просто-издает. Но законодатель не вправе идти на поводу у обыденного со- знания – надо срочно принять такой-то закон; он обязан смотреть дальше, предвидеть последствия. Правовое самообольщение опасно, ибо оно порождает беспочвенные надежды, убаюкивает общество. В последнее время чуть ли не еженедельно принимаются и публикую ются «целевые федеральные программы», но каждому ясно, что они -невыполнимы.
Попытки «пришпорить» социальный прогресс с помощью одних только законов, как правило, заканчивались конфузом. Примеров тому не мало, и из них необходимо извлекать уроки. Прежде всего это ведет к девальвации законов, которые начинают работать вхолостую, созда- вая видимость решения проблем.
Конечно, есть и хорошие, полноценные законы, за которыми – ум, опыт, старание их создателей, но, как заметил Достоевский, «чтобы быть умным, одного ума мало». Ум надо еще реализовать, поставить на службу обществу, людям. Иначе он мертв и бесполезен. «Умных» бездельников и советников у нас не мало.
Абсолютизация права, наделение его чудодейственными свойствами сродни поклонению искусственно созданному идолу. Такое обожествление явления -* это существование в мире иллюзий. Отсюда – лавинообразный рост законов и указов за последние восемь лет, поиск спасения именно в них. Но еще древние говорили: в наиболее испорченном государстве – наибольшее количество законов. Сейчас всем ясно – сотней или даже тысячей законов положения не изменить, если только они не подкрепляются другими мерами. Полоса «демократического романтизма» проходит.
Возникает вопрос: что надо делать раньше – создавать условия или принимать законы? Очевидно, то и другое. Противопоставление этих двух начал неверно и недопустимо. Законодательные и общественные процессы Должны развиваться синхронно, они взаимозависимы. Между тем нередко наблюдаются ситуации, когда юридические нормы либо забегают вперед, либо принимаются «вдогонку»
Бывает и так, что законы, указы издаются не в целях их реального воздействия на общественные отношения, а для снятия социальной напряженности, бсобенно как раз в социальной сфере. На это совершений справедливй обращено внимание во втором президентском Пй-сланий парламенту, в котором отмечается, что именно в этих вопросах «откровенность и честность важнее всего; люди гораздо в большей степени страдают от неоправданных обещаний и посулов, чем от объективной оценки реальности». Но дело в том, что и президентские указы грешат этим же недостатком.
В критический момент выдаются «векселя», принимаются всевозможные «федеральные программы», повышаются ставки, оклады, пособия, которые затем не оплачиваются. Подобные акты, заявления носят в основном популистский характер и не решают проблем по существу, а загоняют их вглубь. Достигается лишь временный и обманчивый эффект. Потом эти проблемы возникают вновь, но уже в более острой форме. Усилия тратятся на гудок, а не на реальное движение. Особенно бросается в глаза предвыборный популизм, когда кандидаты в депутаты и в президенты не скупятся на обещания
В массовом сознании существует не только непонимание значения юридической формы, но и явное ее преувеличение, гипертрофирование как панацеи от всех зол. Иллюзии владеют многими, в том числе и
законодателями, которые убеждены, что с помощью законов одним махом можно реформировать страну, исцелить общество от болезней.
Нельзя, например, декретом сверху ввести мир и согласие в стране. Это напоминает попытки известного литературного персонажа установить с помощью законов единомыслие в России. Каждому ясно, что единение и сплоченность достигаются совсем иными путями и средствами. Административными же распоряжениями и указаниями можно только дискредитировать эту благую цель.
Но сегодня одновременно возникла и другая тенденция. Как отмечается в литературе, «бытовавшая на всех уровнях правосознания наивная вера во всемогущество закона сменяется более сдержанным отношением к нему Социальные ожидания все более возлагаются уже не столько на грядущий справедливый закон, сколько на оперативные распоряжения власти, не обязательно облеченные в нормативно-правовую форму». Получается, что фактический порядок и фактическое поведение чиновников и есть право. Неписаное...
Таким образом, наше эклектичное и деформированное правосознание делает очередной зигзаг и, увы, не в сторону уважения и почитания закона. Мы склонны уже одобрять и неправовые действия – лишь бы они давали нужный результат. Опасный поворот. Это что-то близкое к 4юрмуле: цель оправдывает средства. Неразвитое юридическое мышление мешает определить, чего, собственно, мы хотим от права – чтобы оно по-прежнему служило инструментом или гарантом?
Продолжение реформ в России требует прочной правовой основы, особенно в экономической сфере. Блок таких законов призвана принять в соответствии с Конституцией Государственная Дума. Однако при этом важно, чтобы народные избранники имели четкое представление о пределах и реальных возможностях юридических законов, путях их воплощения в жизнь. В противном случае общество опять будет жить в мире иллюзий.
Давно сказано: чтобы не разочаровываться, не следует очаровываться. Чрезвычайно важно и необходимо преодолеть как правовой нигилизм, так и правовой идеализм, которые питают друг друга.
ЛейстОЭ Три концепции права//Государство и право 1991 № 12 С 9
Тема 32. МЕХАНИЗМ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ (А.В. Малько)
Если правовой нигилизм означает недооценку права, то правовой идеализм переоценку права. Правовой идеализм - это преувеличение реальных регулятивных возможностей правовой формы. Основные причины пр. идеализма: 1. непонимание законов общественного развития. 2. незнание того, как социальные факторы (включая законы) взаимодействуют в обществе. 3. юридическое невежество, неразвитое и деформированное правосознание, дефицит политико-правовой культуры. Правовой нигилизм и правовой идеализм, несмотря на их, казалось бы, противоположную направленность, в конечном счете, смыкаются и образуют как бы "удвоенное" общее зло. Иными словами, это две стороны "одной медали". Хотя внешне правовой идеализм менее заметен, явление это причиняет такой же вред государству, обществу, как и правовой нигилизм. Он крайне деструктивен по своим последствиям. Осознается это, как правило, "потом", когда итог становится очевиден. Вот почему, борясь с правовым нигилизмом, не следует впадать в другую крайность правовой фетишизм, волюнтаризм, идеализм. Вообще, идеи о возможности принципиального изменения общества с помощью мудрых законов древнего происхождения. Из этого исходил еще Платон в своих мечтах об идеальном государстве. Но жизнь неизменно опровергала эти представления. В практическом плане на право нельзя возлагать несбыточные надежды оно не всесильно. Наивно требовать от него большего, чем оно заведомо может дать, ему необходимо отводить то место и ту роль, которые вытекают из объективных возможностей данного института. Непосильные задачи могут только скомпрометировать право. Поэтому его нельзя возводить в абсолют. Правовой идеализм породил у значительной части людей кризис веры в законодательные, а в более широком плане в парламентско-конституционные пути решения назревших проблем, в новые прогрессивные институты. Распространению юридического идеализма способствовало и то, что у нас долгое время преобладал чисто прагматический подход к праву (орудие, инструмент, средство, рычаг и т.д.). В соответствии с этим на право взваливали "неподъемный груз", возлагались слишком большие надежды которые в дальнейшем не оправдались. К сожалению, рецидивы прошлых уроков встречаются и сейчас, но теперь в форме популизма, непродуманных, легковесных заявлений, программ, посулов, шоковых рывков, наигранного оптимизма, неоправданных прогнозов, посланий, упований на авось, веры в чудо и т.д. Как и раньше, принимаются законы, указы, постановления или отдельные юридические нормы, которые заведомо невыполнимы и отражают лишь стремление их авторов бежать "впереди паровоза". В народе укоренилось мнение: закон все может. И это несмотря на неуважительное отношение к нему. Данный парадокс еще раз показывает, что правовой нигилизм и правовой идеализм два полюса одного явления, которое отражает наше противоречивое время. Очень часто подтверждается старая истина: закон могуч, но власть нужды сильнее. И жизнь диктует свое. Закон, не выражающий "нужды", бумажка. Власть слаба, она не может собрать налоги, обеспечить реализацию своих законов, остановить преступность, защитить граждан. Она не справляется с первейшей функцией регулятора общественной жизни, порядка, стабильности. Предписания сверху во многих случаях внутренне не воспринимаются теми, на кого они рассчитаны. В этих условиях законы существуют как бы сами по себе, а жизнь сама по себе. Власть бессильна заставить законы работать, поэтому она их просто издает. Но законодатель не вправе идти на поводу у обыденного сознания надо срочно принять такой-то закон; он обязан смотреть дальше, предвидеть последствия. Правовое самообольщение опасно, ибо оно порождает беспочвенные надежды, убаюкивает общество. Абсолютизация права, наделение его чудодейственными свойствами сродни поклонению искусственно созданному идолу. Возникает вопрос: что надо делать раньше создавать условия или принимать законы? Очевидно, то и другое. Противопоставление этих двух начал неверно и недопустимо. Законодательные и общественные процессы должны развиваться синхронно, они взаимозависимы. Между тем нередко наблюдаются ситуации, когда юридические нормы либо забегают вперед, либо принимаются "вдогонку". Давно сказано: чтобы не разочаровываться, не следует очаровываться. Чрезвычайно важно и необходимо преодолеть как правовой нигилизм, так и правовой идеализм, которые питают друг друга.
Правовой нигилизм.
Правовой нигилизм (ПН) - разновидность социального нигилизма как родового понятия. Сущность его - в общем негативно-отрицательном, неуважительном отн-и к праву, законам, нормативному порядку, а с т.з. корней, причин – в юр. невежестве, отсталости, правовой невоспитанности основной массы населения. Одним из ключевых моментов здесь выступает надменно-пренебрежительное, высокомерное, снисходительно-скептическое восприятие права, оценка его не как базовой, фундаментальной идеи, а как второстепенного явления в общей шкале общечеловеческих ценностей, что в свою очередь, хар-ет меру цивилизованности общества, состояние его духа, умонастроений, социальных чувств, привычек.
Стойкое предубеждение, неверие в высокое предназначение, универсальность, возможности и даже необходимость права - таков морально-психологический
генезис данного феномена. Сегодня главным источником ПН явл-ся кризисное состояние рос. общества. Социальная напряженность, экономич. неурядицы, распад некогда единого жизненного пространства, конфронтация властей, морально-психологич. неустойчивость общества и многое др. не только не способствуют преодолению ПН, но постоянно воспроизводят и приумножают его. Наша страна нуждается в не только в социально-экономической и политич. Стабилизации, но и в правовой. Более того, правовая стабилизация может в немалой степени способствовать упрочению положения дел во всех др. областях. Конституция РФ 1993 г. как раз и призвана была нормализовать обстановку, обеспечить эффективную деят-ть всех гос-х и политич. институтов. проблема в
том, что принятая на референдуме К РФ имеет недостаточную легитимность и соц. базу, что затрудняет достижение на ее основе прочного гражд. мира и согласия. К РФ писалась и принималась в великой спешке, многие юристы, политологи, общ-е и гос. деятели уже тогда высказывалисерьезные возражения против предлагаемого проекта. Однако их голоса не были услышаны. Потом сама жизнь подтвердила справедливость этих замечаний, выявила др. недостатки и пробелы. Теперь все же более решительно ставится вопрос об изменении К РФ, о внесении в нее поправок. К тому же в обществе не развеяны до сих пор сомнения относительно законности процедуры подготовки, проведения и подведения итогов референдума, самого факта одобрения основного закона страны положенным числом избирателей. В печати, политич. кругах развернулась оживленная дискуссия по поводу необходимости внесения в этот док-т ряда поправок и изменений, направленных на перераспределение власти, совершенствование мех-ма сдержек и противовесов. Данное обстоят-во в значительной мере снижает моральный авторитете и реальную силу К РФ. Юридически же жить по ней обязаны все. Налицо у опред-й части населения глубокий внутренний конфликт между несогласием с предложенным проектом и внешней необходимостью соблюдения уже принятого основного закона. А это еще один источник правового и нравственного нигилизма, ибо психологич. разновидность личности не позволяет ей сформировать четкую и активную соц. позицию отношении нынешнего статус-кво. ПН - продукт соц. отн-й, он обусловлен множеством причин и следствий. В частности, он подпитывается и такими реалиями наших дней, как политиканство и циничный популизм лидеров всех рангов, борьба позиций и амбиций, самолюбий и тщеславий. На личностном уровне ПН выступает в 2 качествах: как состояние умов, чувств, настроений и как образ действий, линия поведения. Нигилизм возникает и как результат неудовлетворенности субъекта своим социально-правовым статусом, неадекватным, по его мнению, собственным возможностям. В целом нигилизм выступает в теоретич. и практич. форме. Он различен в разных слоях и группах общества, зависит в известной степени от таких факторов, как возраст, пол, национальное происхождение, вероисповедание, должностное положение, образование. Не последними причинами правового и нравственного нигилизма, деформации правосознания явл-ся изъяны в следственно-прокурорской и суд. практике. Устранение этих изъянов - один из путей формирования высокой правовой культуры общества, чувства законности и справедливости. Правовому нигилизму способствует и этический нигилизм – пренебрежение нравственными ценностями, традициями. Формы выражения правового нигилизма. 1.Прежде всего, это прямые преднамеренные нарушения действующих законов и иных НПА. 2.Повсеместное массовое несоблюдение и неисполнение юр. предписаний. 3.Война законов, издание противоречивых, параллельных или даже взаимоисключающих правовых актов, кот. как бы нейтрализуют друг друга, растрачивая бесполезно свою силу. 4.Подмена законности политич., идеологической или прагматич-й целесообразностью. 5.Конфронтация представительных и исполнительных структур власти на всех уровнях. 6.Серьезным источником и формой выражения политико-юридического нигилизма явл-ся нарушения прав ч-ка, особенно таких, как право на жизнь, честь, достоинство, жилище, имущество, безопасность. Способы профилактики ПН: *Укрепление режима законности в стране (соблюдение всеми гос. органами, должностными лицами, гражданами Конституции, законов и подзаконов), *Реальное обеспечение верховенства Конституции и законов, *гарантированность прав и свобод человека и гражданина, *совершенствование правовой системы, *повышение авторитета суда и иных правоохранительных органов через их совершенствование и придание им большей эффективности, *обеспечение в стане правопорядка, *правовое воспитание (формирование у граждан в обществе правосознания и правовой культуры). Основные методы борьбы с ПН: убеждение, поощрение, принуждение, наказание.
71. Юр. Факты. Фактич. Составы.
Под юридическими фактами в науке и на практике понимают ся конкретные социальные обстоятельства (события, действия), вызывающие в соответствии с нормами права наступление опреде ленных правовых последствий - возникновение, изменение или прекращение правовых отношений. Понятие юридического факта объединяет два противоречивых, но неразрывно связанных момен та: это явление действительности - событие или действие (мате риальный момент), порождающее в силу указания норм права оп ределенные правовые последствия (юридический момент). Сказанное позволяет очертить основные признаки этого поня тия. Юридические факты есть обстоятельства: Конкретные, индивидуальные. Юридические факты представ ляют собой явления действительности, существующие в опреде ленной точке пространства и времени. Если речь идет о фактах-действиях, то конкретность действий означает, что они совершены определенными субъектами и несут конкретное социальное и пра вовое содержание. Конкретность юридических фактов-событий выражается в том, что они происходят в определенной местности в некоторый определенный момент времени. Несущие в себе информацию о состоянии общественных от ношений, входящих в предмет правового регулирования. Юридическими фактами выступают лишь такие обстоятельства, которые затрагивают прямо или косвенно права и интересы общества, государства, социальных коллективов, личности. Бессодержательные с социальной точки зрения события и действия не могут иметь и юридического значения. Определенным образом выраженные (объективированные) во вне. Юридическими фактами не могут быть абстрактные понятия, мысли, события внутренней духовной жизни человека и тому по добные явления. Вместе с тем законодательство может учитывать субъективную сторону поступков (вину, мотив, интерес, цель) как элементы сложного юридического факта (см. далее). Состояние в наличии либо отсутствии определенных явле ний материального мира. Необходимо учитывать, что юридиче ское значение могут иметь не только позитивные (существующие) явления, но и так называемые негативные факты (отсутствие отно шений служебной подчиненности, родства, другого зарегистриро ванного брака и т.п.). Прямо или косвенно предусмотренные нормами права. Многие юридические факты исчерпывающе определены в норме права. Правоотношения возникают, изменяются или прекращаются вследствие наступления определенных жизненных обстоятельств (фактов). Например, факт призыва на действительную военную службу является основанием для вступления призывника в военно-служебные правоотношения; увольнение в запас, наоборот, прекращает эти правоотношения; с достижением совершеннолетия возникают правоотношения, допускающие участие гражданина в выборах представительных органов государственной власти; в связи с рождением ребенка у супругов возникают обязанности по его воспитанию. Юридические факты формулируются в гипотезах правовых норм. Другими словами, юридические факты порождают отношения между субъектами на основе предписаний правовой нормы. Юридические факты подразделяются по их связи с индивидуальной волей субъекта на две группы: события и действия. События - это юридические факты, происходящие независимо от воли людей (рождение или смерть человека, достижение совершеннолетия, стихийные явления). Действия - это такие юридические факты, наступление которых зависит от воли и сознания людей. С точки зрения законности, все действия людей подразделяются на правомерные и неправомерные (правонарушения). Правомерные действия - это такие юридические факты, которые влекут за собой возникновение у лиц юридических прав и обязанностей, предусмотренных нормами права. В свою очередь правомерные действия делятся на юридические акты и юридические поступки. Юридические акты - это такие правомерные действия, которые специально совершаются людьми с целью вступления их в определенные правоотношения. Например, договор купли-продажи; постановление следователя о возбуждении уголовного дела; решение органа социального обеспечения о назначении пенсии. В первом случае возникают имущественные правоотношения, во втором - уголовно-правовые, в третьем - пенсионные. Юридические поступки - это правомерные действия, которые специально не направлены на возникновение, изменение или прекращение правоотношений, однако влекут за собой такие последствия. Например, гражданин написал письмо в газету с целью решения экологической проблемы района. После опубликования письма у гражданина появляется право авторства на эту публикацию, хотя такой цели при написании письма он не преследовал. Неправомерные действия (правонарушения) - это такие юридические факты, которые противоречат (не соответствуют) требованиям правовых норм. Неправомерные действия нарушают установленный в стране правопорядок. Все правонарушения делятся на преступления и проступки. Преступлениями являются уголовные правонарушения. Проступки бывают дисциплинарными, административными и гражданско-правовыми. В одних случаях правовое отношение связывается с наличием одного юридического факта, в других - с наличием их совокупности. Такая совокупность, или система юридических фактов, называется юридическим составом. Сложность общественных отношений, взаимосвязи между юридическими фактами определяют необходимость наличия целого юридического состава как основания возникновения правового отношения. Нередко единичный факт еще не ведет к появлению у конкретных лиц субъективных прав и юридических обязанностей, а является только предпосылкой возникновения такой возможности, которая станет реальностью при наличии другого или нескольких юридических фактов. В своей совокупности они уже будут являться необходимым основанием возникновения конкретного правового отношения. К примеру, чтобы стать студентом высшего учебного заведения, требуется несколько юридических фактов: окончание среднего учебного заведения, успешная сдача вступительных экзаменов, зачисление по конкурсу приказом ректора. В юридическом составе все юридические факты находятся между собой в логической последовательности и взаимосвязи. Только в таком взаимосвязанном виде они служат основанием возникновения, изменения или прекращения правовых отношений. Отсутствие одного из них разрушает весь юридический состав, и поэтому правовое отношение, которое должно следовать за ним, не наступает вплоть до появления последнего, предусмотренного законом, юридического факта. Поскольку за юридическим фактом следует правовое отношение, законодатель требует достоверного установления фактических обстоятельств дела, чтобы они опирались на неоспоримые доказательства. Предоставление благ и возложение обязанностей на субъектов права всегда должно быть обосновано материалами дела. Многие юридические факты подтверждаются официальными документами: свидетельствами, паспортом, трудовой книжкой, дипломом и т.п. Если достоверность того или иного документа вызывает сомнение, соответствующие государственные органы вправе провести перепроверку, выяснить, действительно ли данный факт имел или имеет место либо его существование опровергается другими более надежными доказательствами, например, выводом экспертизы о подделке документа. Юридические факты требуют своевременной их фиксации. Упущения в этом вопросе устраняются с преодолением значительных трудностей и потому нежелательны.
Правовой идеализм – это форма правосознания, выражающаяся в переоценке возможностей прав и возможностей их осуществления.
Основные формы проявления: 1) нереалистическое отношение к праву; 2) абстрактное, оторванное от жизни восприятие права; 3) неоправданная вера населения в законы, которые смогут быстро изменить их жизнь; 4) восприятие права в буквальном смысле как регулятора общественных отношений; 5) игнорирование существования в реальной действительности иных, кроме права, регуляторов общественных отношений; 6) идеалистическое отношение законодательных органов к праву, которое может выражаться в форме: а) игнорирования реальной действительности при разработке и принятии нормативных актов; б) непродуманности механизма по реализации нормативного акта; в) недостаточного понимания связи, существующей между интересами населения и нормативным актом; г) слепая вера в разрешение актуальных жизненных проблем посредством принятия нормативного акта и т.д.; 7) понимание государственными органами власти и должностными лицами возможностей нормативного акта и пределов правового воздействия, которые не соответствуют реальной обстановки; 8) акцентирование внимания только на формальной стороне права и т.д.
Причины распространения: 1) особенности в историческом развитии государства; 2) историческое могущество государства во всех сферах общественной жизни, а вследствие этого подчинение права государству; 3) недостаточное количество правовых норм, которое продолжалось на протяжении нескольких десятилетий и даже столетий; 4) ориентирование на западные правовые государства, их идеализация, а также заимствование их норм и традиций; 5) наличие неразвитого и искаженного правового сознания; 6) недостаток в развитии политической и правовой культуры; 7) юридическая неграмотность и т.д. Основные направления по осуществлению борьбы с правовым идеализмом: 1) укрепление в государстве режима законности и правопорядка; 2) гарантирование предоставления населению государства провозглашенных прав и свобод человека и гражданина; 3) повышение качества нормативных актов и их сокращение; 4) учет законодателем при принятии им нормативных актов реальной действительности и близости к жизни населения; 5) создание и развитие механизма по реализации нормативного акта, который будет отвечать требованиям надежности и продуманности; 6) осуществление правового воспитания; 7) приведение и приближение норм права и целой юридической науки к реальности и действительности и т.д.
СОЦИАЛЬНЫЕ И ТЕХНИЧЕСКИЕ НОРМЫ: ПОНЯТИЕ, ОСОБЕННОСТИ И ВЗАИМОСВЯЗЬ
Социальные нормы – это общеобязательные и объективно необходимые правила поведения, которые регулируют отношения между людьми. Основные виды социальных норм: 1) обычаи – это устойчивые правила поведения людей, которые исторически сложились в результате многократного повторения, сохраняются в сознании людей и охраняются посредством общественного мнения; 2) религиозные нормы – это совокупность правил поведения, которые отражают определенное мировоззрение и мироощущение, основанная на вере в существование Бога и сверхъестественных сил; 3) корпоративные нормы – это система правил поведения, устанавливаемые определенной корпоративной организацией с целью регулирования отношений между ее членами, но только в пределах установленных государством полномочий; 4) политические нормы–это совокупность правил поведения общего характера, которые устанавливаются и санкционируются субъектами политической системы по поводу формирования и использования государственной власти; 5) организационные нормы – это правила поведения, которые регулируют отношения, связанные с производственными и организационными вопросами. Также социальные нормы делят на следующие виды: 1) нормы морали; 2) этические нормы; 3) семейные нормы; 4) нормы традиций и привычек; 5) деловые обыкновения; 6) правила этикета. Особенности социальных норм: 1) в качестве предмета регулирования выступают общественные отношения; 2) субъектами социальных норм выступают люди, являющиеся представителями социальной сферы. Технические нормы – это правила поведения, которые регулируют отношение человека к природе и технике и возникают по поводу их наиболее целесообразного использования. Технические нормы обеспечивают целесообразное и безвредное использование природных ресурсов, технических достижений и орудий труда, так как определяют оптимальные методы, приемы и средства обращения людей с техническими объектами. Особенности технических норм: 1) в качестве предмета регулирования выступают не социальные отношения, а технические; 2) субъектами технических норм выступают не только люди, но и природа, техника. Между техническими и социальными нормами осуществляется взаимодействие, так как некоторые технические нормы затрагивают существенные интересы определенных социальных общностей и становятся технико-социальными. Технико-социальные нормы – это общеобязательные нормы, которые поддерживаются не только силой природы, но и правом и государством, их невыполнение влечет за собой юридические последствия.
Соотношение права и норм морали
Право – система особых социальных норм, которые с учетом общечеловеческой справедливости и свободы признаются, устанавливаются и охраняются государством, формально определены, регулируют общественные отношения, общеобязательны для всех членов общества.
Мораль - система норм и принципов, регулирующих поведение людей с позиций добра и зла, справедливого и несправедливого и т.п.
Право – система общеобязательных, формально определенных юридических норм, выражающих общую, классовую волю (конкретные интересы общества, классов), устанавливаемых и обеспечиваемых государством и направленных на урегулирование общественных отношений.
Норма права – обязательное для всех и формально определенное правило поведения.
Норма морали - правила поведения, которые регулируют общественные отношения на основании исторически складывающихся представлений о добре и зле, честном и бесчестном, не(справедливом).
Единство между правом и моралью:
· - единая основа - общечеловеческая система социальных ценностей и представлений о добре, справедливости, честности, равноправии;
· - нормативно-регулятивный характер - право и мораль выступают в качестве определителей границ поведения людей в типичных жизненных ситуациях;
· - единый объект регулирования (общественные отношения), достижение одинаковых целей (социально полезного развития общества), фундаментирование общеисторической ценности и показатели уровня развития социальной и культурной жизни общественно-политической системы.
Различия между правом и моралью:
· - по происхождению (мораль возникает вместе с обществом, право - вместе с государством);
· - по форме выражения (мораль содержится в общественном сознании, право - в специальных нормативных актах, имеющих письменную форму);
· - по сфере действия (мораль может регулировать практически все общественные отношения, право – наиболее важные и только те, которые в состоянии упорядочить);
· - по времени введения в действие (моральные нормы вводятся в действие по мере их осознания, правовые - в конкретно установленный срок);
· - по способу обеспечения (нормы морали обеспечиваются мерами общественного воздействия, нормы права - мерами государственного воздействия);
· - по критериям оценки (нормы морали регулируют общественные отношения с позиции добра и зла, справедливого и несправедливого, нормы права - с точки зрения законного и незаконного, правомерного и неправомерного).
Взаимодействие проявляется в схожем регулировании общественных отношений, формировании у населения должной юридической и нравственной культуры, ответственности, правосознания. Их требования во многом совпадают: то, что осуждает и поощряет право, осуждает и поощряет, как правило, и мораль. И наоборот. Многие правовые нормы вытекают из нравственных (не убий, не укради и т.п.).
Вместе с тем возможны и противоречия между ними, когда одна и та же ситуация может регулироваться по-разному со стороны права и морали из-за несовпадении интересов общества и государства; различие методов регулирования; разные критериев оценки поведения; расхождения из-за развития общественной жизни и государства; неравномерное развитие норм морали и норм права.