ИРОНИЧНАЯ СКАЗКА В СТИХАХ И ЛИЦАХ
для чтения и лицедейства
Действующие лица:
Рассказчик
Царь
Лягушка
Царевна (она же лягушка)
Иван (младший сын)
Старший сын
Средний сын
Старшая невестка
Средняя невестка
Старуха
Вампир
и многие другие...
Рассказчик:
«Много разных сказок есть -
Всех не вспомнить и не счесть;
Мир, как в зеркале волшебном,
Отражается в них весь.
Много страшных и смешных,
Моложавых и седых;
Я ж сейчас, бичуя рифмы,
Расскажу одну из них...
В незапамятные дни -
Скрыты временем они -
Жил и правил царь-владыка
В окружении родни.
И у этого царя, -
Он не тратил время зря, -
Было три законных сына,
О других не говоря.
Двое первых - те в отца
И с затылка, и с лица -
Будто кто-то Буратино
Не доделал до конца.
Третий просто был дурак.
И народ подумал так:
Видно, царь в своей работе
Допустил какой-то брак.
Как-то утром иль в обед
Царь проснулся всем во вред
И решил затеять пакость,
Но не делать много бед.
Встал с кровати, походил,
Традесканцию полил
И извилину прямую
В голове в спираль скрутил.
Долго мыслил: как тут быть
И куда направить прыть?
И надумал первым делом
Сыновей своих женить!
Всех троих к себе зовет –
Полный вражеских забот -
И, наивно улыбаясь,
Разговор такой ведет». -
«Любо глазу и душе!
Топ-модели! Ну – вообще!
Негде даже ставить пробы –
Будто яйца Фаберже!
Я подумал, оценил,
Пораскинул и решил:
Я женю вас, детки, чтобы
Сбить ваш глупый, юный пыл!
Что ж так вылезли зрачки -
Не поместятся в очки?
Хватит брать над женским полом
Незаконные очки!
Покажите лучше класс
Вы в семье своей! Хоть раз!
Вы ж наследники прямые!
Я ж надеюсь, блин, на вас!
В общем - морду не кривить,
Брак причешет вашу прыть!
И мгновения свободы
Вы научитесь ценить!»
Старший сын:
«Слушай, папа, я и сам
Так устал от этих дам,
Что женюсь хотя бы завтра,
Хоть сегодня - зуб отдам».
Средний сын:
«Да и я со всей душой!
Век не есть бульон с лапшой!
Я ж твержу уже три года,
Что для памперсов большой!»
«Ну, а я?! А я – как все!
Пап! Ты весь в своей красе!
Спор с тобой – заткнуть пытаться
Пальцем тучу при грозе!»
«Нет в семействе дураков!
И скажу без лишних слов:
Подарю я вам на свадьбу…!
Даже сам не знаю что!!!»
Старший сын:
«Мне – последний «Мерседес»!
Чтобы я в него залез –
И тогда меж пацанами
Я б имел солидный вес!
А еще!…»
«Заглохни, сын!
Ты здесь, видишь, не один!
Может, дать тебе в подарок
Мой валютный магазин?»
Средний сын:
«Если можно, мне – кальян!
Из восточных только стран.
Эти местные изделья –
Издевательский обман.
Невозможно их курить:
Начинают лишь смердить!
Ожидаемого кайфа
Невозможно получить».
«Успокойся, мальчик-план!
Подарю тебе кальян!
(От природа отдохнула!)
А тебе чего, Иван?»
«Мне – мобильный телефон!
Чтоб сигналом был музон
«Руки вверх»! Или Сердючка!
Ну, а круче – чтоб Кобзон!»
«Так скажу вам, удальцы,
Переросшие юнцы!
Нужно брать вас, толстомордых,
Очень срочно под уздцы!
Каждый – только о себе!
Гимн раскатанной губе!
Как пупы Земли! Точнее…
Эти… пирсинги в пупе!
Посему, сыны, берем
По стреле с лихим пером
И охотничьему луку!
А зачем – скажу потом!»
Рассказчик:
«Все выходят на крыльцо;
А у каждого лицо
Безнадежно и уныло,
Как разбитое яйцо.
Только царь один и рад,
С сыновей не сводит взгляд,
Речи сладкие, как будто
Только скушал мармелад».
«Я пока еще живой
И на выдумки смешной:
Объясню процесс знакомства
С этой… с будущей женой!…
…Каждый выйдет на бугор -
Там нагляднее обзор -
И стрельнет своей стрелою,
Пусть летит на чей-то двор.
Где стрела чья упадет -
Там того невеста ждет:
Поднимайтесь смело в терем -
Это вам не эшафот!
Это ведь не зверю в пасть
И не в проруби пропасть.
Но стреляйте аккуратно,
Чтоб в невесту не попасть!»
Рассказчик:
«Полетели три стрелы;
И покорно, как козлы,
Братья, время не теряя,
Вслед за стрелами пошли.
Старший долго не искал
И иллюзий не ласкал,
Растревоженное тело
По округе не таскал.
На боярский двор зашел
И стрелу тотчас нашел:
Ведь он цель свою продумал
Перед тем, как лук навел…
…Дочь боярская была
Необъятна и бела;
Хоть отчаянно курила,
Но почти что не пила.
Не страдала от диет
И, здоровью не во вред,
Габаритами затмила
Свой ореховый буфет.
Хоть царевич был гурман
И объездил много стран,
Но застыл в нелепой позе,
Как ее увидел стан.
Заиграло все нутро -
Аж стреле сломал перо:
Ну, куда с такой тягаться
Там какой-нибудь Монро?
И боярин тут как тут,
От надежд – соплей салют!
Обнимает всем, чем может,
Как давно неевший спрут.
Старший сын наглеть не стал
И боярина обнял,
Превратив его богатство
В их совместный капитал»…
Средний сын:
«В этот час я, средний сын,
Выпив стопку на почин,
Шел к купеческому дому,
Воя песни группы «Queen».
До того вошел я в раж,
Что на этой почве аж
Я с трудом огромным вспомнил
Для чего пошел в вояж.
У купеческих ворот
Наконец закрыл я рот:
Ведь сюда пускал стрелу я -
Ни куда-нибудь в народ!
Дочь купца была худа,
Как Курильская гряда;
У нее по виду тела
Год, как кончилась еда.
Я, ее увидев, враз
Положил усталый глаз
На то тело, что хотело,
Как прожженный ловелас.
И она сдвигает бровь, -
Аж вскипает в жилах кровь;
В общем, молча согласились
На взаимную любовь».
Рассказчик:
«А купец всех больше рад,
Все икает невпопад,
Все платочком вытирает
Свой раскормленный фасад.
Разговор недолгим был,
И купец, не тратя сил,
Заскучавшую в девицах
Дочь себе на радость сбыл…
…Третий сын Иван-дурак
В этот час попал впросак:
Влез в болото по колено
И не вылезет никак!
Он стрелу свою пустил
От души что было сил:
Так старался, что два раза
Чуть язык не прикусил.
Долго он стрелу искал
Среди поля, среди скал;
В промежутках между этим,
Втихаря, слезу пускал.
И зашел в дремучий лес,
И в такую глушь залез,
Что от страха чуть не вспомнил
Про забытый энурез.
Лишь сковал его испуг,
Он к болоту вышел вдруг;
Как свою стрелу увидел -
Чуть не выпрыгнул из брюк.
Только шаг Иван ступил,
Ноги сразу ввязли в ил;
Он и дергался, и прыгал,
Даже пьявок материл.
Разозлился... Вдруг глядит:
Со стрелой его сидит
Лупоглазая лягушка
И зрачком его сверлит.
Вся зеленая, в траве,
На загривке пьявки две
И корона золотая
На плешивой голове.
Бедный Ваня обалдел,
Так в болото сам и сел,
Но, не видя криминала,
Сразу как-то осмелел».
«Эй, зеленая, верни
Мне стрелу. И отгони
От меня противных пьявок -
Ведь кусаются они!
Мне стоять тут не резон
И душе нести урон;
Мне искать невесту нужно:
На невест сейчас сезон!»
Рассказчик:
«А лягушка не молчит
И без всяческих обид,
Хоть немного шепелявя,
Но понятно говорит». -
Лягушка:
«Ваня, суженый ты мой,
Ты глаза свои промой -
Ведь меня стрела сыскала -
Значит, век нам быть с тобой.
Заверни меня в платок
И сними свой нервный шок:
И вылазь ты из болота -
До трусов уже ж промок!
Стану я твоей женой
Озорной и заводной;
Ничего, что я имею
Недостаток небольшой».
«Ты, конечно, всем взяла -
И забавна, и мила!…
Но забыла, что недавно
Головастиком была!
Не возьму я в толк совсем
(Может, думаю не тем?):
Как ты видишь в перспективе
Наш безоблачный тандем?
Если б я такой же был,
То, конечно б, не бузил
И давно в твое болото
Однозначно зачастил!
Но пойми ты, наконец:
Не позволит мне отец,
Чтоб при всем честном народе -
С земноводным под венец!»
Лягушка:
«Ты наивный, как Муму...
Я тебе, как своему,
Тайну страшную раскрою,
Чтоб прочистилось в уму.
Ну, а ты уж сам решишь
И душой не покривишь,
Что иметь - жену такую
Или, скажем, голый шиш!
…Хочешь верь, а хочешь - нет:
Рождена была на свет
Я царевной. Если честно, -
То на свете краше нет!
Не кривись, я ж не всегда
Грязь гоняла у пруда;
Просто к нам Кощей Бессмертный
Вдруг нагрянул, как беда.
Приглянулась я ему -
Тут и я его пойму:
Стал бесстыдник примеряться
К организму моему.
Я его душевный пыл
Охладила, он остыл,
Превратил меня в лягушку
И в болото посадил.
Но уж скоро срок пройдет,
Заклинание сойдет,
И лягушечья одежда,
Несомненно, пропадет.
А пока, любимый мой,
Ты меня слегка помой,
Заверни в платочек белый
И неси к себе домой».
Рассказчик:
«А тем часом царь-отец
Сыновей ждал во дворец:
Приказал найти в чулане
Даже мерку для колец.
Сел на лавку у крыльца
С видом грозного отца,
Попытался сделать умным
Выражение лица.
Почему-то не сумел,
Хоть старался и кряхтел.
Глядь - идут уже с «охоты»
Сыновья в родной удел.
Двое первых - при своих:
Их добыча вся при них;
И в кильватер им вписался
Самый младший из троих.
Попой царственный порог
Поелозил. Марш-бросок
Совершил сынам навстречу
И такую речь изрек». –
Царь:
«Осмотрел я всех невест…
Ставить нолик или крест?
(Ивану) Ну, а это, понимаю,
Твой сыновий мне протест?!»
Рассказчик:
«Ваню в сторону отвел,
Монолог такой повел,
Чтоб и сына успокоить,
И не вышло, как прикол». -
«Ты, Иван, конечно, хват,
Я тебе с невестой рад;
Не грусти, сынок, о том, что
Стрельнул сдуру наугад.
Ты на этих посмотри:
Их хоть мой и с мылом три -
До твоей, как тьме глубокой,
Им до утренней зари!
Вот кому есть что скрывать!
(И куда глядела мать!)
Вообще, как эти лица
Можно лицами назвать?!
А фигуру каждой взять:
Не невестка - это ж зять!
На турниры «Миссис-Мира»
Их не будем посылать!
А твоя - пусть зелена!
(Может, молода она?)
Может, в детстве чем болела?
Разве ж в том ее вина?
Сын, у нас ведь не нацизм.
И отбрось ты свой расизм -
Может, там, в ее болоте,
Был какой-то катаклизм?!»
Рассказчик:
«Тут Иван все рассказал:
То, что в дом царевну взял,
Как Кощей ее, зараза,
Психанув, заколдовал.
Пораскинул царь умом
И решил, что дело в том,
Что с фабричным браком стрелы,
А сыны тут ни при чем.
Царь на всех монокль навел,
Изменений не нашел
И охотников с добычей
Пригласить хотел за стол.
Но подумал: «Погоди,
Девки молоды, поди?!
Раньше свадьбы могут сдаться,
Хоть во все глаза блюди.
Надо хоть их расписать,
Шлепнуть в паспорте печать;
Ведь потом, что так и было,
Будет трудно доказать».
Царь:
«Братцы, я - интеллигент;
В сей критический момент
Уследить за вами сложно
Будет мне - ведь я не мент.
Порешим таким путем:
Мы в придворный ЗАГС пойдем,
Где и родственное право
Друг на друга обретем.
Эта родственная связь
Никому не даст упасть
Перед всем честным народом
Симпатичной мордой в грязь!»
Рассказчик:
«Слов таких поток излив,
Царь склонился, как курсив,
И рванул скорее к ЗАГСу:
С двух до трех там перерыв.
Все - за ним. И через час
(Дай Бог - не в последний раз)
Узаконенные семьи
Из себя извергнул ЗАГС.
Всей гурьбой пошли за стол.
Даже Ваня отошел! -
Хоть и все госучрежденье
Он до коликов довел.
…За столом, слегка поддав
И от этого устав,
Начал царь весьма заметно
Проявлять свой вредный нрав.
Громко, нехотя, икнув,
Рукавом в икру макнув,
Разродился он тирадой,
В ней такой сюжет загнув». -
«Я для вас и царь, и бог, -
Всех бы мог - в бараний рог,
А терплю все это дело,
Как простой индийский йог!
В общем так, на первый взгляд,
Хоть, конечно, я и рад!…
Вид моих сынов избранниц
Тянет на минорный лад...
Скоро свадьбы, а потом
Будем жить одним гуртом, -
Нам же каждую всучили
Будто, как мешок с котом.
Чтоб узнать, кто дышит чем!…
Как с руками и со всем,
Я своим невесткам конкурс
Объявляю без проблем.
Ту, кто сможет победить,
С мужем здесь оставлю жить;
Остальных - в село глухое
Для страны коров доить!
Жалко всех до горьких слез;
Но вдыхать, как запах роз,
Проигравшим то, чем пахнет
Первосортнейший навоз!
И хочу предупредить:
Все не смогут победить;
Как сказал один датчанин:
Тут уж «Быть или не быть!»
…Завтра каждая, к утру -
Только зенки я протру -
Фаршированную рыбу
Принесет пусть ко двору.
Это первый тур для вас;
И скажу без лишних фраз:
Рыба в данном исполненьи -
Как ступенька на Парнас».
Рассказчик:
«Царь свою закончил речь,
Предложил слегка обтечь
От нее своим невесткам
И пошел к себе прилечь.
Вмиг ушла невесток прыть:
Им не то, чтобы сварить -
«Фар-ши-ро-ван-на-я ры-ба!» -
Даже трудно говорить!»
Средняя невестка:
«Ну, папашка учудил...
Молодец! (Чтоб он так жил!...)
Интересно: сам придумал
Или кто его подбил?
Как готовить эту снедь,
Чтоб к утру еще успеть?
Как по мне, то, однозначно,
Легче тенором запеть!»
Старшая невестка:
«У меня есть мысль одна,
Может нам помочь она:
Ведь поваренная книга
Мне в приданое дана.
В ней рецептов и не счесть,
Там такие вещи есть -
Не захочешь даже видеть
Эту дрянь, не то, чтоб есть!»
Рассказчик:
«Старший сын так и застыл,
Даже пот его пробил:
Он к приданому такому
Не готов, как видно, был.
Но, смекнув, подумал тут:
От добра добра не ждут;
Может быть, за тех (что книгу!)
И брошюру не дадут.
Время близилось к ночи:
Две невестки у печи
Суетились... Запах - будто
Из портянок варят щи.
Дым клубится, как туман:
Всех тошнит! В мозгах дурман!…
Посему постановили,
Что в рецепте есть изъян.
…В это время младший сын,
Принимая анальгин,
Объяснял жене-лягушке,
Чем опасен первый блин.
Был Иван уже готов,
Чтоб родной покинуть кров
И без всяких состязаний -
Для страны доить коров.
Но, как видно, у жены
Планы были рождены
Чуть другие: без лихого
Меценатства для страны».
Лягушка:
«Ваня, душу не трави
(И сними паштет с брови!),
Те, кто любят нас, лягушек,
Так сказали б: «Се ля ви!»
Ты иди, пожалуй, спать.
Чтоб тоску свою унять,
Так и быть, - на сон грядущий
Можешь водочки принять.
Я ж немного посижу,
Мозг проблемой загружу...
То, что нужно что-то делать,
Ясно даже и ежу!»
Рассказчик:
«Ваня рюмку засосал
И, спустя минуту, спал:
Прелесть первой брачной ночи
Громким храпом подтверждал.
А лягушка в этот миг,
Вдруг издав гортанный крик,
Кожу сбросила, мгновенно
Изменив свой стан и лик.
И явилась вдруг такой,
Что в момент мужик любой
Потерял бы четкость речи:
Не лягушка, а «Плейбой»!
Дева дивной красоты!
Эталон мужской мечты!
Ваня б очень удивился,
Что он с нею был на «ты».
…Губы, словно лепестки...
Брови, будто колоски...
В довершение картины -
Вообще вразлет соски.
Приняв свой нормальный вид,
Оценив, как муж храпит,
Облеклась царевна в фартук
(Это кухонный прикид)».
Лягушка:
«И, конечно, сразу я
Рассудила, что должна,
Как готовить эту рыбу,
Знать в Израиле родня.
Поискала код страны,
Дозвонилась до родни...
Выдал факс ответ с рецептом -
С указанием цены!
От прочтенного сперва
Хоть кружилась голова,
Но у фартука я сразу
Засучила рукава!
В холодильнике нашла -
Все, в чем надобность была;
Чтобы руки не дрожали,
Валерьянки приняла.
Для себя сказала «фас»
И, спустя рецептный час,
Фаршированная рыба
Со стола косила глаз».
Рассказчик:
«И царевна, чуть зевнув,
Спать легла, одев-обув
Гуттаперчевую кожу
И на змейку застегнув!
Утром царь, проснувшись, встал.
Взял скакалку. Поскакал.
И обеими руками
Шумно спину почесал.
Позевал и вспомнил тут,
Что его невестки ждут -
Показать, откуда руки
И зачем вообще растут!
Быстро джинсы натянул,
На лицо водой плеснул,
Вспомнив прошлое застолье,
Тихо, нехотя, икнул.
Кружку с квасом осушил,
Две подмышки надушил,
Все четыре волосины
Стильно феном уложил.
Брать корону он не стал,
Лишь вздохнул и в тронный зал
Узурпаторской походкой
Нагловато зашагал...
…Ну, а в зале в этот час
Выставляло напоказ
Кулинарное искусство
Фаршированный анфас!
…Все три пары молодых
В струнку вытянулись вмиг,
Как бойцы у Мавзолея -
Только царь взглянул на них!»
«Я гляжу: с вас так и льет
Первой брачной ночи пот...
Может быть, побить пытались
Вы какой-нибудь рекорд?!
Нет сомненья в сыновьях:
Вижу, праздник в их глазах;
Даже бабочки надели,
Жалко только без рубах!
Вон невестки - без проблем, -
Как разогнанный гарем:
Две в помятых пеньюарах,
Третья - голая совсем!
Что за спешка? Что за бум?
Вид ваш просто сушит ум!...
У меня, возможно, тоже
Не карденовский костюм...
Ну да ладно... Вижу я
Дожидается меня -
(Как сказать, чтоб не обидеть?) -
Новобрачная стряпня!
Выходи по одному,
Можно парой - всех приму!
Но не очень расслабляйтесь -
Не на отдыхе в Крыму!»
Рассказчик:
«Первым вышел старший сын, -
Смело, хоть и не один:
У бедра супруга с блюдом,
А на нем - какой-то блин!
Следом - средний сын с женой:
Блюдо прячут за спиной -
Блин на нем почти такой же,
Только цвет слегка иной».
«Что-то рыбье в этом есть…
Мог бы это я и съесть…
Но боюсь, самоубийство
Запятнает мою честь!»
Рассказчик:
«Вдруг вперед шагнул Иван!
Посадив жену в карман,
Пред отцом предстал с подносом,
Изогнувшись, как кальян.
И на диво всей родне,
И в отца лице - стране
Преподнес такую прелесть -
Не увидишь и во сне!
Обалдел так сюзерен -
То есть царь - что легкий крен
Вдруг дала вставная челюсть
И отвисла до колен.
Но он царь на то и есть -
Не уронит гордость-честь:
С трона встал, поправил челюсть,
Чтобы было чем поесть.
На невесток посмотрел,
Все обнюхал, что-то съел,
И на трон фривольным задом,
Утомившись, снова сел».
«Я не буду вас томить,
В общем - что и говорить! -
Удалось невестке младшей,
Как ни странно, победить.
Может, это божий дар,
Может, кухонный угар,
Может быть, в роду когда-то
Был известный кулинар?!
Остальным - своим теплом
(И к гадалке не пойдем!)
Дышит дальняя дорога,
Где в конце - казенный дом!
Не впадайте сразу в транс,
Это только был аванс:
Есть у вас, хоть и последний,
Хилый хоть, но все же шанс:
Объявляю тур второй...
Мой давнишний геморрой
Так, гадюка, и толкает
Учудить подвох какой.
Я, не слушая его
И мудрея от того,
Вновь придумал вам заданье -
А заданье таково:
Пусть невестки мне к утру
(Дай Бог - за ночь не помру!)
Свяжут шапочки на зиму,
Чтоб не мерз я на ветру.
От короны в холода
Толку меньше, чем вреда:
К голове так примерзает,
Будто это навсегда.
Невозможно оторвать!
Чтоб ее хоть как-то снять,
Нужно голову у печки
Полчаса отогревать.
А потом мне старший паж
Плеши делает массаж;
У него в период зимний -
Год за два рабочий стаж!
Ну, а шапочка зимой,
Кладезь мыслей грея мой,
Дискомфорт и неудобства
Исключит сама собой.
И продумайте всерьез
Эстетический вопрос,
Чтоб блатным салонам шляпным
Утереть сопливый нос!»
Рассказчик:
«После этих добрых слов
Сплюнул царь промеж зубов,
Почесал аппендицитный
Горячо любимый шов.
С трона слез, слегка икнул,
Джинсы выше подтянул
И в свою опочивальню
Обе «лыжи» повернул».
Средняя невестка:
«Это ж форменный садизм,
Облаченный в реваншизм!
Он - в здоровом коллективе -
Как какой-то атавизм!
Это что - мужская месть?!
Блин! Всему ж пределы есть!
Как же можно так нахально
На рожон народный лезть?!
Больно смелый погляжу!
Я ему в глаза скажу:
Я его кандидатуру
Никуда не поддержу!»
Старшая невестка:
«Ты сама хоть поняла
Что сказала?…»
Средняя невестка:
«…Корень зла!
Террорист! Заноза в пальце!
Не! Вообще! Что за дела?!»
Старшая невестка:
«Что ты все пускаешь пар,
Как забытый самовар?
Нужно свекра, как Отчизну,
Принимать, как божий дар.
Нам сейчас важней всего
Успокоить блажь его!…»
Средняя невестка:
«…А в дальнейшем разберемся -
Who is who и who - кого!
Мне, к примеру, чем вязать -
Легче локоть облизать
Или позы «Камасутры»
Без партнера показать!»
Старшая невестка:
«Но в приданом у меня
Книга есть еще одна -
«Руководство по вязанью»
Называется она.
Будет в ней легко найти,
Как нам шапочки сплести, -
И останется формальность:
Спицы с нитками свести».
Рассказчик:
«Не понравилась совсем
Суть идеи книжных схем
Старшим братьям: тур прошедший
Не порадовал ничем.
Но, взглянув на жен своих,
Чтоб с трудом поверить в них,
Братья поняли, что будет
Только хуже все без книг.
Вечер к ночи подступал:
Две невестки на финал
Мастерство крутых вязальщиц
Облачали в материал.
В нитках все - как пауки!
А в глазах - сезон тоски;
Им, как все дела другие,
Это дело - не с руки.
Нежно спицами коля
И друг друга и себя,
Разговор вели, с «любовью»
Вспоминая про царя».
Средняя невестка:
«Этот царь!.. Его бы мне…»
Старшая невестка:
«Нам!… В лесной кромешной тьме
Повстречать – тогда б напали…»
Средняя невестка:
«…И дубиной по балде!»
Старшая невестка:
«А потом, потом его…»
Средняя невестка:
«… Голой задницей в дупло
К диким пчелам! Самым вредным
И кусючим!…»
Старшая невестка:
«…Каково!!!…
Вот представила себе
Я его таким, в дупле –
И наладилась работа!
И спокойней на душе!»
Рассказчик:
«Ваня в это время спал
И во сне слюну пускал -
Ведь в лягушечьей смекалке
Он уже уверен стал!
Прошлый тур в чаду своем
Убедил его в одном:
Чем поспит он крепче ночью,
Тем спокойней будет днем…
…На столе сидит жена:
По сравнению она
Со своим нормальным цветом
Еще больше зелена.
Щеки - словно пузыри,
(По объему - литра три);
Вся в раздумьях, как барашек
В сказке Сент-Экзюпери.
Ей – лягушке - не до сна…»
Лягушка:
«Почему решать должна
Я семейные проблемы,
Как все женщины одна?!
Как к заданью подступить,
Чтоб и свекру угодить,
И себя самим процессом
Слишком не перетрудить?»
Рассказчик:
«Тут же вспомнилась родня,
И на пейджер позвоня,
Нагрузила вновь лягушка
Всех своей проблемой дня».
Лягушка:
«И буквально через час
Мне по факсу - под заказ -
Переслали то, что нужно.
(Не «Париж», но тоже «класс»!
Передачу оценив,
Мужа вновь не искусив,
Спать легла я, стильно челку
Бигудями накрутив».
Рассказчик:
«...Солнце стукнуло в окно,
А потом - еще в одно -
Ощутимо и беззвучно,
Как актер в немом кино.
Царь уже был на ногах
И на совесть - не за страх -
Речь готовил, чтоб в экспромте
Не искать рояль в кустах.
Он прекрасно ночью спал,
Может, даже б в детство впал,
Но смеяться над монархом
Мочевой пузырь не стал.
Царь оделся, покурил,
Над губой пушок побрил
И на тему о невестках
В одиночестве сострил.
Музу этим отпугнув,
Он, ногою дверь лягнув,
В тронный зал направил тело,
Губы трубочкой свернув.
В зале тронном - шум и гам
(Если попросту - бедлам!),
Несомненно, в эту сцену
Что-то внес Шекспир Вильям.
Царский взгляд в один момент
Сей веселый Диснейленд
Успокоил, чтоб поставить
На задании акцент».
«Что за праздник, молодежь?!
Шутки, смех?... (Ядрена вошь!)
Вас не то, чтобы заданьем -
Ломом не перешибешь!
Развлекусь сейчас и я!
Не смотрите на меня,
Как на дудочку факира
Смотрит злобная змея!
Я ж задание вам дал -
Легче даже не слыхал!
Я вообще по убежденьям
Самый левый либерал.
Ну, показывайте мне
И снаружи, и извне -
Чем я мозг зимой согрею
В отмороженной стране!»
Рассказчик:
«Жены старших сыновей,
Свекру было чтоб видней,
Вышли сами в этих шапках,
Натянув их до бровей.
Ваня ж рисковать не стал,
Шапку сам отцу подал.
(Он ее своей лягушке
Даже и не примерял).
Царь невесток мастерство
Перевел в их естество
И ответил честь по чести,
Невзирая на родство». -
«Что хочу сказать я вам:
Любо мне,… ну, то есть - Нам;
Хоть у старших их изделья
Очень схожи на вигвам!
Поглядите: хоть бы та -
Неформальная мечта:
К ней бубенчики приладить -
Головной убор шута!
Ну, а эта, сирота,
С бомжа силою снята
И раскрашена для смеха
В попугайские цвета?!
Но не буду слишком строг...
Хоть, конечно, тех бы мог,
Кто над царственной особой
Издевается - в острог!
Только младшая смогла
Угодить… Видать прошла
Там она – в своем болоте
Курсы кройки и шитья!
Ладно…, что там говорить,
По воде серпом водить -
Объявляю напоследок:
Послезавтра пиру быть!
Всем явиться на банкет,
Соблюдая этикет! -
Чтобы я не волновался
И не делал лишних бед.
Приглашенных будет тьма,
Есть достойные весьма,
Есть писатель - он, как классик,
Пишет что-то от ума.
Есть поэт (Минкульт прислал).
Ну, большой оригинал:
Он стихи читал намедни -
Даже в рифму раз попал!
Два художника придут,
Если смогут и дойдут -
День у них почти потерян,
Если в этот день не пьют.
Будет модный баянист -
Длинный, тонкий, словно глист;
Он сыграет на баяне
Нам ламбаду или твист.
Будут принцы и цари,
Магараджей штуки три -
Каждый, солнцем утомленный,
Схожий на картофель-фри.
В общем - всех не перечесть;
Каждый сможет выдать лесть,
И за это что-то выпить,
И за это что-то съесть!»
Рассказчик:
«Царский пир собрал народ
У дворцовых у ворот!
Кто пришел без приглашенья -
От ворот тех поворот!
В зале ломятся столы,
Под коврами все полы,
Слуги вертятся, как будто
Где-то ручки от юлы.
Приглашенные шумят,
Бижутерией звенят,
Каждый, как в прицел, на яства
Сквозь монокль наводит взгляд.
И кого здесь только нет!
Криминально-высший свет
Во дворце собрался царском
На изысканный банкет!
Слуги, нервничая, ждут.
Ну, а царь уж тут как тут -
Нагловат, самоуверен,
Словно праздничный салют!
Сыновья текут за ним,
Как течение Гольфстрим;
А у жен от напряженья
Скорлупою треснул грим.
Младший сын один идет.
Он решил, что не поймет
И террариумный выбор
Не оценит весь народ.
Хлопнул царь в ладони - вмиг
Пир обрел и стать, и лик!…»
«Даже я по-свински чавкал,
Хоть когда-то кончил ВГИК!»
Рассказчик:
«Громкий скрежет челюстей,
А под ними треск костей
Подтверждали однозначно
Ненасытный старт гостей.
…Долго уж застолье шло,
Со столов еду смело,
Солнце, стукнув лбом о гору,
За нее же спать ушло…
Вдруг, как в сказке, в дверь вошла
Дева дивная!… Нашла
Изумрудным взглядом Ваню
И, смущаясь, подошла.
Ваня сразу же узнал
В ней лягушку. Быстро встал
И, краснея от волненья,
Ей бокал вина подал».
«Вот те на! Вот это да!
Жизнь играет, как всегда!
Что нас ждет через минуту,
Не узнаешь никогда!
Я хочу промолвить тост!
Он не сложен, но не прост:
Я хочу, чтоб между нами
Был всегда семейный мост!
И добавлю, как смогу,
(Положите мне рагу!)
Коль ко мне любви не будет –
К черту этот мост сожгу!
Ну, поехали! Вперед!»
Старшая невестка:
«Папа, съеште бутерброд!»
Средняя невестка:
«Положить вам винегрету
Или, может, антрекот?!»
Рассказчик:
«А царевна, чуть отпив
И в рукав остатки слив,
Улыбнулась, птичью ножку
Вмиг в другой рукав вложив.
Сразу модный баянист
На баяне грянул твист.
(Он в местах неотдаленных
Проходил как Ференц Лист).
И царевна - ну плясать,
Ноги кренделем вязать;
И такое вытворяет -
Даже трудно описать!
Как взмахнула рукавом -
Сразу озеро с вином!
Рукавом другим взмахнула -
Гуси-бройлеры на нем!
Жены старших сыновей
Злобой давятся своей
Так, что мышцы посводило
От коленок до бровей.
Кости в рукава сложив,
Сверху их вином полив,
Две невестки вмиг создали
Танцевальный коллектив!
Вскоре внешний вид гостей
Состоял из двух частей:
Из набора винных пятен
И мозаики из костей.
Пострадал и царь чуть-чуть.
Но он, вникнув в танцев суть,
Быстро смог сгруппироваться
И успел под стол нырнуть.
…А Иван под сей шумок -
Незаметно - за порог
И в свою опочивальню
Побежал быстрей, чем мог.
Хоть царевна вслед пошла,
Но, когда его нашла,
То лягушечья одежда
Кучкой пепла уж была».
Царевна:
«Ваня, что ты натворил?
Кожу ты зачем спалил?
Ты, жену не тронув даже,
Сам себя и овдовил!
А теперь, Иван, прощай!
Не кручинься, но скучай!
В календарике настенном
Дни разлуки отмечай!
Если ж грустью изойдешь,
Иль тоска заест, как вошь,
То ступай в Кощея царство:
Там, родной, меня найдешь!
Я же буду честно ждать,
Пыл Кощея усмирять;
Честь свою, насколько можно,
Постараюсь отстоять.
Только долго не ходи
И меня не изводи:
Я же тоже, между прочим,
Не железная, поди».
Рассказчик:
«И царевны гибкий стан
Вдруг растаял, как туман:
С волшебством такого класса
Рядом Копперфилд - пацан!
А Иван без лишних слов
Подтянул ремень штанов,
Взял два евро из заначки
И покинул отчий кров.
…Долго ль шел он или нет
(Это лишь его секрет),
Но зашел он в лес дремучий,
Где земля не видит свет...
…Друг о друга чешут лбы
Заскорузлые дубы,
Льнут к ногам с кошачьей лаской
Ядовитые грибы.
Где-то ухнула сова,
Позабыв, видать, слова:
Под сухой пенек забилась -
И от страха чуть жива.
Где-то кто-то закричал,
На полкрике замолчал:
То ли голос тренирует,
То ли просто одичал...
Ваня ж дольше ждать не стал,
Слух свой больше не ласкал
И зигзагную тропинку
Под ногами отыскал.
Шел по ней он день и два,
Ущемленные права
Облачал по ходу дела
В нехорошие слова.
А к утру на третий день
Голод гнусный, как мигрень,
Рисовать стал перед взором
То сосиску, то пельмень.
Ваня понял, что уже
Свой желудок в неглиже
Удержать сложнее будет,
Чем Мадонну в парандже.
Он хотел уж загрустить
И немного слез полить:
Почему-то, как ни странно,
Захотелось очень жить.
Вдруг, как в сказке, темный лес
Перед Ванею исчез;
Глядь - поляна и жилище,
Словно из Страны Чудес!
Ваня просто рот открыл,
Даже пот его пробил:
Вид жилья мысль навевает,
Что здесь кто-то согрешил!
Он понять не может вновь,
Но смекнул, насупив бровь:
«Видно, курица с избушкой
Согласились на любовь!»
«Эй, невиданный гибрид!
(Сей разврат пусть бог простит!)
Потряси окорочками,
Покажи анфасный вид!»
Рассказчик:
«И избушка, покряхтев
И трубою попыхтев,
Развернулась, в реверансе
Перед Ванею присев.
Распахнулась дверь, и вдруг
Показался нос, как крюк,
А за ним - лицо старухи,
Как шедевр нетрезвых рук:
Зубы желтые торчат,
Под бровями - хищный взгляд;
Ну, а уши! - будто кто-то
Прилепил их наугад!
У Ивана - пот, как град,
На лице - опавший сад;
Как машинка фирмы «Зингер»
Зубы «весело» стучат».
Старуха:
«Что ты здесь забыл, милок,
В этом крае без дорог?
Что дрожишь, милок, как будто
По тебе пустили ток?
Заходи скорей ко мне:
На ногах - не на коне!
Расскажи, как там на воле
И, вообще, как там в стране?»
Рассказчик:
«Ваня с дрожью в телесах,
О крыльцо ударив пах,
В дверь вошел вслед за старухой
На трясущихся ногах.
А в избе - и визг, и смех,
Вакханалия для всех,
За столом такие рожи,
Что представить даже грех!»
Старуха:
«Эй, Вампир! Подай-ка стул!
Видишь – гость устал, как мул!
Он, я знаю, не напрасно
На курорт наш заглянул.
Эй, подать ему прибор,
Где с цветочками узор!
Посмотри, Иван, на вилки:
Антикварный мельхиор!
Не спеша, поешь-попей
И компании моей
Предложи обзор печати
С блоком свежих новостей.
Кто ведет эксперимент
Над страною в сей момент?
Кто сейчас сидит на троне:
Царь, генсек иль президент?»
«Интересный вы народ!
Почему вас так печет,
Кто жонглирует страною?
Главное - процесс идет!
Лучше, бабка, помоги!
По отсутствию ноги
И обличью ты, я вижу,
Из династии Яги.
Как Кощея победить,
Чтоб жену освободить
И падлюке перед смертью
От души лицо набить?»
Старуха:
«Ты, милок, уйми свой пыл:
У Кощея хватит сил
Разукрасить твою попку,
Чтоб ты больше не шалил!
Это как беззубым ртом
Укусить железный лом…
Как сказал один политик:
«Мы пойдем другим путем»!
Мне самой Кощей не люб:
Невоспитан, нагл и груб;
У меня давно уж вырос
На него огромный зуб...
Есть за тридевять земель
То ли пихта, то ли ель:
На макушке есть иголка -
Та иголка - наша цель.
Если ту иглу добыть
И слегка переломить -
Враз помрет скелет ходячий,
Не придется даже бить!
За идею, Ваня, мне
Отработаешь вдвойне;
Ты же знаешь: в наше время
Ноу-хау все в цене.
Тут такой момент, милок:
У меня один порок -
Я бы всякому отдалась,
Кто бы даже и не смог!
Я тебе, Иван, скажу:
Я от секса так дрожу,
Будто я совсем разделась
И на голом льду лежу.
Ну, а вывод делай сам,
Как с тобой поладить нам:
Без меня тебе ни в помощь
Ни Хоттабыч, ни Сезам».
«Понял тонкий твой намек,
Мне еще один урок:
Бескорыстие к мужчине
Женщин давит, как порок!
Предлагаю все потом
Нам решить с тобой ладком,
Знаешь: если деньги - утром,
Значит стулья - вечерком.
И вообще - зачем скрывать
(И тебе пора уж знать!):
Нету смысла заводиться,
Раз придется остывать!»
Рассказчик:
«Был достигнут компромисс,
И все утром собрались
К обреченному Кощею
На летальный бенефис.
Из избушки всей гурьбой
Гости ринулись, как в бой:
Впереди, как компас, бабка
Метит путь своей клюкой.
Рядом - Ваня, а за ним -
Леший в паре с Водяным,
Две кикиморы-близняшки
И Вампир с лицом смешным.
Долго шли, глотая пот;
А Вампир, тревожа рот,
Проклинал негромко этот
Туристический поход».
«…Если бы я только знал!…
Как мне плохо!… Я устал!…
Ваня этим турпоходом
До аппендикса достал!…
Ну, к старухе я привык:
У нее по жизни – бзик!»
Старуха:
«Что ты там, Вампир, все ноешь
И плетешься, как старик?»
«Что я ною?! Пить хочу,
На Ивана зуб точу:
Им, конечно, не напьешься,
Но хоть горло промочу!»
Старуха:
«Перестань, Вампир, бузить!»
«Чем же горло промочить?
Что – водою мне давиться!
Лучше уж совсем не жить!»
Старуха:
«Как ты вреден и спесив!
Вот твой жизненный мотив:
Как зловредное созданье
Пачкать чистый коллектив!
Рассказчик:
Все устали. Вдруг глядят:
Перед ними - черный сад,
А за ним - дворец Кощея,
Дымкой сизою объят.
А правее - на горе,
Вся в иголках и коре
Ель стоит, проткнув верхушкой
Облаков густых пюре!
Все обрадовались тут!
Все друг другу руки жмут!
Даже Леший, не сдержавшись,
Закричал: «Кощей капут!»
Старуха:
«Эй, Вампир, иди сюда -
Сгусток лени и вреда;
Провести по горлу зубом
Ты мечтаешь, как всегда?
Это хобби - просто стыд!
Ставлю я тебе на вид:
Или кариес замучит,
Или же подхватишь СПИД!
Лучше Ване подсоби,
И Кощею насоли,
И зубами, как ножовкой,
Ель на землю завали».
Рассказчик:
«И Вампир, оскалив рот,
Челюсть выдвинув вперед,
Ель свалил в одну минуту,
Удивив лесной народ.
…На верхушке, как стрела,
Дремлет черная игла...
Оторвалась - и к Ивану,
Как презент, в ладонь легла...
Вдруг раздался страшный крик,
А потом - звериный рык:
Да такой, что у старухи
С головы снесло парик!
Распахнулась дверь дворца,
И Кощея-подлеца
Все увидели, бегущим
В шлеме в виде огурца!
От дрожания земли
Все свалились, как кули.
Водяной перепугался
Так, что воды отошли».
Старуха:
«Коль сюда он добежит,
Это вряд ли рассмешит...
У него в психдиспансере
Даже карточка лежит.
Не дразни гусей, Иван,
Заверши скорей наш план,
Потому что, чую, будет
Среди нас большой изъян».
Рассказчик:
«Ваня больше ждать не стал
И иглу легко сломал,
Совершив давно желанный
Долгожданный ритуал.
И в секунду ту же вдруг
Скис Кощей, совсем потух,
Как в момент перегоревший
Раскалившийся утюг.
Сел на землю и вздохнул,
Ненавязчиво чихнул
И в бессильной злобе взглядом
Всех, как вилами, проткнул.
Поворот такой смутил
Всех, кто этот суд вершил:
Почему ж Кощей не умер
Или всех не порешил?
Кто ответит: ждать чего?
Может быть, добить его?
Но царевна, появившись,
Объяснила все легко». -
Царевна:
«Вы в игле нашли не то,
Что искали. Там всего
Лишь его мужская сила
И бессмертие его.
Коротать свой будет век,
Как обычный человек,
Но за женщинами, правда,
Прекратит он резвый бег».
Рассказчик:
«А старуха к Ване льнет,
С нетерпеньем ножкой бьет:
Исполненье уговора
От него, как видно, ждет».
«Слушай, бабка, отвяжись,
Успокойся и уймись,
И с высот сих сексуальных
Ты на землю опустись.
Кстати, вон сидит Кощей -
Очень хилый, но ничей,
И, как раз, как ты просила:
Ничего не может, змей!
Вот, что я скажу тебе:
Забирай его себе -
Может быть, он долгожданный
Принц мечты в твоей судьбе!
Он, гляди, худой, как шест,
Видно, очень плохо ест,
Кроме стройного скелета,
У него других нет мест.
Откорми его, согрей,
Чтоб он выглядел бодрей,
А не как забытый всеми
И завядший лук-порей.
Мы ж с любимою моей
Будем жить, где жил Кощей:
Раз дворец освободился -
Значит, он уже ничей.
Этим ходом, может быть,
Я смогу не превратить
Дом отеческий в коммуну
И себя не обделить.
Обретя покой и мир,
Мы закатим дружный пир:
Заходи любой и каждый -
Хоть сапожник, хоть эмир!
Ты, старуха, тоже будь,
Всех своих не позабудь;
И возьми с собой Кощея -
С нами примет пусть на грудь».
Рассказчик:
«Тут Иван позвал жену,
И она пошла к нему,
По привычке тихо квакнув
И слегка пустив слюну.
И Иван в который раз
С грустью вспомнил день и час
Неиспитой брачной ночи
И непознанный экстаз.
Но он эти мысли прочь
Отогнал - была бы мочь!
Впереди ночей так много -
Вспомнит ей и эту ночь!
…А, спустя недельный срок,
Экс-Кощеевский чертог
От народного веселья
Уберечь себя не смог!
Первым гостем во дворец
Прибыл грозный царь-отец;
Предыдущий пир вчера лишь
Он закончил, наконец.
А за ним - и сыновья,
И невестки, и родня,
Гости с прошлого веселья,
Не допившие полдня.
И старуха, и Кощей...
(Кстати, он поверх мощей
Нарастил жирок янтарный
От старухиных борщей).
Ну, а следом живо прет
Зрелищ жаждущий народ,
Будто съесть ему осталось
Свой последний бутерброд!
И кого здесь только нет!
Словно весь собрался свет,
Доказав опять, что «шара» -
Это наш менталитет!…
…Я на пире тоже был
И со всеми ел и пил,
И, конечно, сказку эту
Рассказать я вам решил!
Есть ли в ней живой урок?
Есть ли в ней простой намек?
Есть ли в ней для размышлений
Мыслей действенный глоток?
Может, кто узнал себя?
Только знаю, что не зря
Существуют в нашей жизни
Сказки - верные друзья!
Бухарцев Олег Валентинович, родился 5 мая 1963 года - автор-исполнитель в стиле русского шансона, родился и проживает в Одессе (на Пересыпи).
В 1980 году с отличием окончил среднюю школу, в то же время уже начался печататься в периодических изданиях. А до этого в 1978 году Олег Бухарцев окончил музыкальную школу, играет на гитаре, баяне и фортепьяно. По образованию инженер, окончил ОТИХП. Так же окончил "Поэтическую студию в Куйбышеве (Самара). Издал три книги: "Зарифмованные мысли", "В незапамятные дни" и "Путешествие маленькой Герды" (детская сказка). Член Союза писателей Украины. Лауреат Международного фестиваля шансона "Золотые купола" (июнь 2005 г., город Николаев)
Мадам одесского двора
Одесский двор проснулся сразу и с утра,
Народ выносит табуреты через двери!
Сегодня будут выбирать Мадам Двора!
И все торопятся занять места в партере.
А конкурсантки в этот час
За ширмой в бежевых павлинах
Наводят профиль и анфас –
Ну, как невесты на смотринах!
Ну, как же тут не восхититься?!
Чтоб так нести себя уметь,
А дядя Осик чуть не выпал из окна:
Он так увлекся, что забыл за все на свете!
Ах, как прекрасна в дефиле его жена –
Еще и в розовом махеровом берете.
Поет Утесов и Бернес,
И даже «Мурка» тут, как дома!
И песня каждая, что здесь,
И всем своя, и всем знакома!
Расставят длинные горбатые столы,
И остальное – чтобы выпить и покушать!
И здесь любому без ненужной суеты
Есть, что сказать и, уж конечно, что послушать!
И пусть гудит одесский двор:
Кто победил – не так уж важно!
Хоть пусть немножко будет спор
За тех, кто вышел так отважно.
Мадам Кисляр на полусогнутых идет,
За ней – мадам Бертгольц, а после – тетя Сима!
А Клара Шмулевна немного отстает,
И каждая из них по-своему красива!
Ну, как же здесь не обалдеть?!
Ну, как же здесь не восхититься?!
Чтоб так нести себя уметь,
Поверьте, надо здесь родиться!
Сын Одессы
Я, как мальчишка, каждый раз влюбляюсь
И столько лет тебя к другим ревную!
На красоту взирая неземную,
В твоих глазах тону и отражаюсь!
Я запах тела твоего вдыхаю
И эти руки нежные целую!
И, может быть, взаимностью рискую,
Когда в тебе без спроса я купаюсь!
Припев:
Одесса, поцелуй меня взасос!
Ведь я в тебя душой и телом врос!
Одесса, у тебя я не один!
Одесса, я твой незаконный сын!
И море ластится к тебе своей волною,
И Молдаванка кружевами одевает,
И твои юбки ветер раздувает,
Пытаясь так заигрывать с тобою!
Как часто, глядя на тебя такую,
Я, как пацан, в твоих объятьях забываюсь!
И вновь в тебя в который раз влюбляюсь!
И вновь тебя в который раз ревную!
Припев.
Одесская
Какое море здесь – не выразишь в словах!
И воздух дивный – не опишешь и в стихах!
Тебе, Одесса, вновь пою
Я песню нежную свою!
Чтоб ты встречала лишь безоблачный рассвет!
Чтоб ты жила и размножалась много лет!
Тебе, Одесса, вновь пою!
И за твое здоровье пью!
Припев:
Идет по улице одесский паренек:
Такой, как он, лишь только здесь родиться мог!
Ну, а девчонки – просто «класс»:
И есть такие лишь у нас!
Ты так прекрасна – словно райский уголок!
Ты опьяняешь, будто сказочный цветок!
Тебе, Одесса, вновь пою
Я песню нежную свою!
Я обниму тебя, насколько хватит рук!
Здесь столько преданных друзей! Ну и подруг!
Тебе, Одесса, вновь пою!
И за твое здоровье пью!
Припев.
Об Одессе
Город моей юности, Одесса!
Я вдыхаю запах рук твоих…
И бежит прибой лунною тропой,
Слух лаская, словно нежный стих.
Лестница взлетает прямо к Дюку,
Он давно своим и близким стал!
Чтобы он так жил и не против был,
Руку я б тогда ему пожал.
Припев:
И вновь каштаны, словно в праздничных свечах, роняют цвет!
И вновь бульвар Приморский стелется под ноги столько лет!
И снова я тебя хочу,
Как будто женщину свою,
Хочу нести тебя, Одесса, на руках!
Город снов и нежности, Одесса!
Глаз твоих шальных люблю прищур,
Маяка форпост или Тещин мост,
Или Дерибасовской ажур.
И «Привоз» обилием встречает:
Здесь есть все и даже больше есть!
И придя сюда, скажешь: «Таки да!
Видно собрался весь город здесь!»
Припев.
Город грез и мудрости, Одесса!
Если разлучит нас вдруг судьба,
Где-то далеко очень нелегко
Будет мне, родная, без тебя!
И когда в объятьях ностальгии
Мне тебя так будет не хватать,
Брошу все дела и вернусь тогда,
Чтоб с твоих коленок пыль слизать…
Припев.
Моя Одесса
Я буду воспевать все, что я вижу только здесь!
Сей город нужно славить и хранить!
Нам нужно охранять его красу, покой и честь!
А проще – очень преданно любить!
Наш чудный город очень хочет жить!
И мы должны его боготворить!
И чаще так душевно говорить:
Моя Одесса!
Припев:
Моя Одесса – ты благостный рай на земле!
Моя Одесса – ты праздничный торт на столе!
Моя Одесса – чарующий, нежный цветок!
Тебя, видно, создал сам Бог!
Моя Одесса – упавшая с неба звезда!
Моя Одесса – ты здесь навека, навсегда!
Моя Одесса – судьбы неразрывная нить!
Здесь нужно родиться и жить!
Ты столько здесь и стольких на веку пережила.
Тебя не спутать с городом другим!
И все же сохранить себя одной такой смогла,
Так много встретив разных лет и зим!
Мы любим так прищуренный твой взгляд!
И шутки, что остры и все впопад!
Здесь каждый говорит – и стар, и млад:
Моя Одесса!
Припев.
Незапамятные времена
нареч , кол-во синонимов: 1
Давно (56)
- - Ср. И это человек?! О времена, о век! И.И. Дмитриев. Эпигр. Ср. O tempora! o mores! О времена, о нравы! Ср. Geibel. Das Lied vom Krokodil. Cic. In Catil. 1, 1. Ср. Cic. Dejot. 11, 81 Ср. Martial. 9, 71. Ср. Ubinam gentium sumus? Среди каких людей мы находимся? Cicero...
Толково-фразеологический словарь Михельсона
- - Из названия английского кинофильма «A man for all seasons» , который в советском прокате был назван «Человек на все времена»...
Словарь крылатых слов и выражений
- - во времен"а "...
Русский орфографический словарь
- - О времена, о вѣкъ! Ср. И это человѣкъ?! О времена, о вѣкъ! И. И. Дмитріевъ. Эпигр. Ср. O tempora! o mores! О времена, о нравы! Поясн. Ср. Geibel. Das Lied vom Krokodil. Cic. In Catil. 1, 1. Ср. Cic. Dejot. 11, 31. Ср. Martial. 9, 71...
Толково-фразеологический словарь Михельсона (ориг. орф.)
- - Разг. Шутл. Хоть иногда; когда представилась возможность. Хорошо шагалось, неспешно думалось. и побыть одному, повспоминать-то, оказывается, сладко. А то всё некогда, всё крутишься...
- - Устар. Когда-то очень давно. Для деятельности надобна цель, надобно будущее, а деятельность для одной деятельности это во времена оны называлось романтизмом или самоудовлетворением...
Фразеологический словарь русского литературного языка
- - См. Во время...
Большой словарь русских поговорок
- - древность, прошлое, адамовы веки,...
Словарь синонимов
- - сущ., кол-во синонимов: 4 будущее грядущее завтра завтрашний день...
Словарь синонимов
- - сущ., кол-во синонимов: 10 былое быль вчера вчерашний день минувшее прежнее прожитое прошедшее прошлое старое...
Словарь синонимов
- - нареч, кол-во синонимов: 6 в давние годы в древности встарину встарь древле на заре туманной юности...
Словарь синонимов
-
Словарь синонимов
- - нареч, кол-во синонимов: 8 в далеком прошлом в оны годы в оны дни в свое время во время оно как-то когда-то некогда...
Словарь синонимов
- - нареч, кол-во синонимов: 1 всегда...
Словарь синонимов
- - время, пора, эпоха, период, век; Век Петра, Эпоха Екатерины...
Словарь синонимов
- - нареч, кол-во синонимов: 1 давно...
Словарь синонимов
"незапамятные времена" в книгах
Времена года и времена века
Из книги Великие пророчества автора Коровина Елена АнатольевнаВремена года и времена века Часто мы сетуем: где-то нас сглазили, кто-то нам напророчил… Однако, чтобы напророчить, нужно, чтобы мы сами искренне доверяли тому, кто вещает нам, когда мы слушаем со всем вниманием. И кто это может быть? Кому мы безоговорочно доверяем, к кому
57. Хорошие времена, плохие времена
Из книги Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры автора Коул Ричард57. Хорошие времена, плохие времена К 1981 году те из нас, кто работал с группой, старались привыкнуть к мысли о группе в прошедшем времени. Led Zeppelin оставили неизгладимый след в рок-музыке, но я должен был смотреть правде в глаза - не будет больше ни новых пластинок, ни
32. В те времена
Из книги Убийство Моцарта автора Вейс Дэвид32. В те времена Алоизия во многом подтвердила подозрения Джэсона, и все же в цепи доказательств по-прежнему недоставало многих важных звеньев. Он долго обдумывал рассказ Алоизии и взвешивал, чему можно верить, а чему нельзя. За обедом он сидел с отсутствующим видом,
Глава 2. ВРЕМЕНА И ПИСЬМЕНА Времена и эпохи
Из книги Пространства, времена, симметрии. Воспоминания и мысли геометра автора Розенфельд Борис АбрамовичНа все времена
Из книги Изнанка экрана автора Марягин ЛеонидНа все времена Актриса, известная своими легкими, многочисленными и небескорыстными связями с деятелями разного ранга и окраски, возникла из небытия, опубликовав мемуары о своей интимной жизни.Ее ровесник, сценарист, прочитав эти откровения, заметил:- Она - на все
9. Эти времена
автора Кертис Дебора9. Эти времена
Из книги Touching From a Distance автора Кертис Дебора9. Эти времена В конце августа 1979 года для Joy Division наступил переломный момент. Им повезло: The Buzzcocks отправлялись в турне и пригласили группу играть на разогреве. Настало время бросать офисную работу. У Йена не было никаких колебаний по этому поводу - он уже давно ждал такой
Это были лучшие времена… Это были худшие времена…
Из книги Квадрант денежного потока автора Кийосаки Роберт ТоруЭто были лучшие времена… Это были худшие времена… Говорят, что важно не то, что случается в жизни человека, а то, какое значение он придает случившемуся.Для одних людей период с 1986 по 1996 год был самым худшим временем в их жизни, для других же это было лучшее время.
11. Fllashback: ДАВНИЕ-ДАВНИЕ И НЕЗАПАМЯТНЫЕ ВРЕМЕНА
Из книги Аяуаска, волшебная Лиана Джунглей: джатака о золотом кувшине в реке автора Кузнецова Елена Федоровна11. Fllashback: ДАВНИЕ-ДАВНИЕ И НЕЗАПАМЯТНЫЕ ВРЕМЕНА Позже мне рассказали легенду Шипибо о происхождении мира. Эта легенда удивительным образом связывает воедино и узоры, которые я видела, и песни икарос, которые я позже услышала во время церемонии.Миф в кратком изложении и в
Глава XLIX Первые Времена - Последние Времена
Из книги Метафизика Благой Вести автора Дугин Александр ГельевичГлава XLIX Первые Времена - Последние Времена Христианская традиция, как всякая подлинная традиция, не только имеет развитое и полное эсхатологическое учение, т. е. теорию о Конце Времен, но сама по себе является сугубо эсхатологической, так как вопрос о Конце Времен имеет
На все времена
Из книги Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений автора Серов Вадим ВасильевичНа все времена Из названия английского кинофильма «A man for all seasons» (1966), который в советском прокате был назван «Человек на все времена». Фильм был снят американским режиссером Фредом Циннеманом (1907-1997) по одноименной пьесе (1960) английского драматурга Роберта Болта (р. 1924).
Времена незапамятные
Из книги В начале жизни (страницы воспоминаний); Статьи. Выступления. Заметки. Воспоминания; Проза разных лет. автора Маршак Самуил ЯковлевичВремена незапамятные Семьдесят лет - немалый срок не только в жизни человека, но и в истории страны.А за те семь десятков лет, которые протекли со времени моего рождения, мир так изменился, будто я прожил на свете по меньшей мере лет семьсот.Нелегко оглядеть такую жизнь.
На все времена
Из книги Статьи автора Трифонов Юрий ВалентиновичНа все времена Непреходящее значение Толстого - в моральной мощи его сочинений. То общеизвестное в его учении, что принято называть «непротивлением злу», есть только часть этой мощи, край громадной духовной силы, а весь материк толстовской морали можно обозначить так:
Лучшие времена, худшие времена
Из книги Стив Джобс. Уроки лидерства автора Саймон Вильям ЛЛучшие времена, худшие времена В начале 1983 года сложилась неблагоприятная ситуация для торговли любыми товарами в больших количествах. Это был трудный период для всей страны. Рональд Рейган сменил Джимми Картера в Белом доме, а Штаты все еще пытались преодолеть ужасный
Введение ХОРОШИЕ ВРЕМЕНА, ПЛОХИЕ ВРЕМЕНА Пусть меняются обстоятельства, но не ваши ценности
Из книги Победители никогда не лгут. Даже в трудные времена автора Хантсмэн Джон М.Введение ХОРОШИЕ ВРЕМЕНА, ПЛОХИЕ ВРЕМЕНА Пусть меняются обстоятельства, но не ваши ценности Когда я работал над первым изданием этой книги осенью 2004 года, за плечами у меня было четыре десятилетия в деловом мире. Жизнь моя стала богаче во всех отношениях. Как и многие до
Сестра долго мечтала о возможности поездки в Италию, и эта ее мечта осуществилась. Мы втроем - я, она и моя старшая дочь Ольга - собрались-таки за границу. Нужно было видеть сестру в Венеции, в гондоле, в музеях Флоренции, Рима, наконец, в Неаполе, на Капри. Это время было самое счастливое в ее жизни. Она видела Италию, дышала ее воздухом. С ней были любимые люди, а впереди ждала ее последняя радость - замужество ее воспитанницы.
А за ним настал и грозный час. Пришла смерть.
Дед мой Иван Андреевич Нестеров был из крестьян, и род наш был крестьянский, новгородский. При Екатерине II Нестеровы переселились из Новгорода на Урал и там на заводах закрепились. Про деда известно, что он. вышел в вольные, был в семинарии, позднее записался в гильдию и, наконец, был Уфимским городским головой лет двадцать подряд. По рассказам, он был умен, деятелен, гостеприимен, отличный администратор, и будто бы однажды известный граф Перовский, оренбургский генерал-губернатор, посетив Уфу, нашел в ней образцовый порядок и, обратившись к деду, сказал так:
- Тебе, Нестеров, надо быть головой не здесь, а в Москве!
По сохранившемуся портрету дед был с виду похож на администраторов того времени. Изображен в мундире с шитым воротником, с двумя золотыми медалями. Он имел звание "степенного гражданина". Очень любил общество, у него, по словам отца и тетки, давались домашние спектакли, и в нашей семье долго сохранялась афиша такого спектакля, напечатанная на белом атласе. Шел "Ревизор". Среди действующих лиц были дядя мой Александр Иванович (городничий) и мой отец (Бобчннский). Дед не был купцом по призванию, как и ни один из его сыновей. Умер он в 1848 году от холеры. У него было четыре сына. Из них старший - Александр Иванович - был одарен чрезвычайными способностями. Он отлично играл на скрипке, будто бы сочинял - композиторствовал. Играл на сцене бесподобно, особенно роли трагические ("Купец Иголкин" и другие). Любил читать и не любил торговли.
Судьба его была печальна. В те времена, как и поздней, на Урале, на заводах, бывали беспорядки. И вот после таких беспорядков в Уфимскую тюрьму была доставлена партия рабочих. Каким-то путем они установили связь с моим дядей Александром Ивановичем, и он взялся доставить их прошение на высочайшее имя. Подошла Нижегородская ярмарка, и дядя был отправлен туда дедом по торговым делам. Кончил их и, вместо поездки домой в Уфу, махнул в Петербург. Остановился на постоялом дворе, узнал, где и как можно передать государю свою бумагу, и, так как ему посоветовали это сделать через наследника Александра Николаевича - будущего императора II, то дядя и решил увидеть его.
Тогда времена были простые. Высочайшие особы держали себя не так, как позднее, гуляли по улицам, в садах, и дядя задумал подать свою челобитную наследнику в Летнем саду, где тот имел обыкновение прогуливаться в известные часы. Ему очень посчастливилось. Действительно, наследника он увидел гуляющим на одной из дорожек сада, приблизился к нему и, опустившись на колени, подал челобитную с объяснением содержимого в ней. Был милостиво выслушан и отпущен обнадеженным. Счастливый, вернулся на постоялый двор, но в ту же ночь был взят, заключен в тюрьму и с фельдъегерями выслан в места отдаленные...
Очевидно, наследник в тот же день представил челобитную императору Николаю Павловичу, а тот взглянул на дело по-своему, - остальное произошло как по щучьему велению.
Дядю Александра Ивановича я помню хорошо. Он жил у нас в доме после ссылки уже стариком. Все пережитое наложило след на его здоровье, психически он не был в порядке.
Внешне он в те дни напоминал мне собой художника Н. Н. Ге. Те же манеры, та же голова с длинными волосами, даже пальто, вместо пиджака, точь-в-точь, как у Ге в последние годы его жизни. Его героем в то время был Гарибальди, личными врагами - Бисмарк и папа Пий IX. Жестоко им доставалось от старого "революционера".
Дядя и стариком любил играть на скрипке, для чего уходил летом в сад. Зимой любил баню и после полка любил выбежать на мороз, окунуться в сугроб и затем - опять на полок. И это тогда, когда ему было уже за семьдесят. Умер он глубоким стариком в Уфе же.
Дядя Константин Иванович - был врач-самоучка.
Из теток - Елизавета Ивановна Кабанова отличалась, как и дядя Александр Иванович, либеральными симпатиями. Тетка Анна Ивановна Ясеменева, напротив, была консервативна. В молодости она хорошо рисовала акварелью, и для меня было большой радостью иметь ее рисунок. Особенно я помню один - "Маргарита за прялкой". Там, мне казалось, как живой, был зеленый плющ у окна. Несомненно, ее рисунки в раннем детстве оставили какой-то след во мне.
Деда Михаила Михайловича Ростовцева я не помню. Знаю от матери, что Ростовцевы приехали в Стерлитамак из Ельца, где дед вел большую торговлю хлебом, кажется, у него были большие гурты овец. Он был с хорошими средствами. Был мягкого характера и, видимо, очень добрый. Вот и все, что я знаю о нем. О бабушках я ничего не помню, они умерли задолго до моего рождения. У деда Михаила Михайловича было три сына и три дочери. Старший - Иван Михайлович - бывал у нас, когда приезжал из Стерлитамака. Он был неприветливый, говорят, любил больше меры деньги.
Второй - Андрей Михайлович - жил на мельнице, и я его не помню, а третий - самый младший, очень добродушный, безалаберный, с большими странностями, богатый, женатый на красавице из дворянок, к концу жизни все спустил, и если не нуждался, то должен был сильно себя сократить. Ни один из дядей Ростовцевых никакими дарованиями себя не проявлял.
Из дочерей деда Михаила Михайловича старшая - Евпраксия Михайловна - была неизреченно добрая и глубоко несчастная. Я знал ее старушкой и очень любил. Ее время от времени привозили к нам погостить. Она одна из первых видела и по-своему оценила мои живописные способности. Про "Пустынника" она, увидев его, сказала мне: "Старичок-то твой, Минечка, как живой!", и это ему, моему "Пустыннику", было как бы благим напутствием.
Вторая дочь Михаила Михайловича была моя мать - Мария Михайловна, а третья - Александра Михайловна - наиболее, так сказать, культурная из всех сестер. Александра Михайловна была очень хорошим, умным человеком. Она была замужем за некиим Ивановым, человеком редких нравственных правил. Он из небольших почтовых чиновников дослужился до начальника почтового округа, до чина тайного советника и своей справедливостью благородством и доступностью снискал от подчиненных, особенно от низших служащих, совершенно исключительную любовь. Это был один из прекраснейших и самых почтенных людей, каких я знал. Он был красив, скромен и ясен особой ясностью справедливо и честно прожитой жизни.
Помнить себя я начал лет с трех-четырех. До двух лет я был слабым, едва выжившим ребенком. Чего-чего со мной ни делали, чтобы сохранить мою жизнь! Какими медицинскими и народными средствами ни пробовали меня поднять на ноги, а я все оставался хилым, дышащим на ладан ребенком. Пробовали меня класть в печь, побывал я и в снегу на морозе, пока однажды не показалось моей матери, что я вовсе отдал богу душу. Меня обрядили, положили под образ. На грудь положили небольшой финифтяный образок Тихона Задонского. Мать молилась, а кто-то из близких поехал к Ивану Предтече заказать могилу возле дедушки Ивана Андреевича Нестерова. Но случилось так: одновременно у тетушки Е. И. Кабановой скончался младенец, и ему тоже понадобилась могилка. Вот и съехались родственники и заспорили, кому из внуков лежать ближе к дедушке Ивану Андреевичу... А той порой моя мать приметила, что я снова задышал, а затем и вовсе очнулся. Мать радостно поблагодарила бога, приписав мое воскрешение заступничеству Тихона Задонского, который, как и Сергий Радонежский, пользовался у нас в семье особой любовью и почитанием. Оба угодника были нам близки, входили, так сказать, в обиход нашей духовной жизни.
Настает час, когда останки почившего предаются земле, где будут покоиться до конца времен и всеобщего воскресения. Но любовь матери Церкви к своему чаду, ушедшему из этой жизни, не иссякает. В известные дни она совершает моления об умершем и приносит бескровную жертву о упокоении его. Особые дни поминовений - третий, девятый и сороковой (при этом день кончины считается первым). Поминовение в эти дни освящено древним церковным обычаем. Оно согласуется с учением Церкви о состоянии души за гробом.
Третий день.
Поминовение усопшего в третий день после смерти совершается в честь тридневного воскресения Иисуса Христа и во образ Пресвятой Троицы.
Первые два дня душа преставившегося еще находится на земле, проходя вместе с сопровождающим ее Ангелом по тем местам, которые притягивают ее воспоминаниями земных радостей и горестей, злых и добрых дел. Душа, любящая тело, скитается иногда около дома, в котором положено тело, и таким образом проводит два дня как птица, ищущая себе гнезда. Добродетельная же душа ходит по тем местам, в которых имела обыкновение творить правду. В третий же день Господь повелевает душе вознестись на небеса для поклонения Ему - Богу всяческих. Весьма своевременно поэтому церковное поминовение души, представшей пред лицем Правосудного.
Девятый день. Поминовение умершего в этот день бывает в честь девяти чинов ангельских, которые, как слуги Царя Небесного и предстатели к Нему за нас, ходатайствуют о помиловании преставившегося.
После третьего дня душа в сопровождении Ангела заходит в райские обители и созерцает их несказанную красоту. В таком состоянии она пребывает шесть дней. На это время душа забывает скорбь, которую чувствовала, находясь в теле и после выхода из него. Но если она виновна в грехах, то при виде наслаждения святых она начинает скорбеть и укорять себя: «Увы мне! Сколько я осуетилась в этом мире! Я провела большую часть жизни в беспечности и не послужила Богу, как должно, дабы и мне удостоиться сей благодати и славы. Увы мне, бедной!» В девятый день Господь повелевает Ангелам опять представить душу к Нему на поклонение. Со страхом и трепетом предстоит душа пред престолом Всевышнего. Но и в это время святая Церковь опять молится за усопшего, прося милосердного Судию о водворении со святыми души своего чада.
Сороковой день. Сорокадневный период весьма знаменателен в истории и предании Церкви как время, необходимое для приуготовления, для принятия особого Божественного дара благодатной помощи Отца Небесного. Пророк Моисей удостоился беседовать с Богом на горе Синай и получить от Него скрижали закона лишь после сорокадневного поста. Израильтяне достигли земли обетованной после сорокалетнего странствия. Сам Господь наш Иисус Христос вознесся на небо на сороковой день по воскресении Своем. Принимая все это за основание, Церковь установила совершать поминовение в сороковой день после смерти, чтобы душа преставившегося взошла на святую гору Небесного Синая, удостоилась лицезрения Божия, достигла обетованного ей блаженства и водворилась в небесных селениях с праведными.
После вторичного поклонения Господу Ангелы отводят душу в ад, и она созерцает жестокие муки нераскаявшихся грешников. В сороковой же день душа в третий раз возносится на поклонение Богу, и тогда решается ее участь - по земным делам ей назначается место пребывания до Страшного суда. Потому так благовременны церковные молитвы и поминовения в этот день. Ими заглаживаются грехи умершего и испрашивается душе его водворение в раю со святыми.
Годовщина. Церковь совершает поминовение усопших в годовщину их смерти. Основание этого установления очевидно. Известно, что самым большим литургическим циклом является годовой круг, по прошествии которого вновь повторяются все неподвижные праздники. Годовщина смерти близкого человека всегда отмечается хотя бы сердечным поминовением его любящими родными и друзьями. Для православного верующего - это день рождения для новой, вечной жизни.
ВСЕЛЕНСКИЕ ПАНИХИДЫ (РОДИТЕЛЬСКИЕ СУББОТЫ)
Кроме этих дней Церковь установила особенные дни для торжественного, всеобщего, вселенского поминовения всех от века преставившихся отцов и братий по вере, сподобившихся христианской кончины, равно и тех, которые, быв застигнутыми внезапной смертью, не были напутствованы в загробную жизнь молитвами Церкви. Совершаемые при этом панихиды, указанные уставом Вселенской Церкви, называются вселенскими, а дни, в которые совершается поминовение, - вселенскими родительскими субботами. В кругу богослужебного года такими днями общего поминовения являются:
Суббота мясопустная. Посвящая Неделю мясопустную преднапоминанию последнего Страшного суда Христова, Церковь, ввиду этого суда, установила ходатайствовать не только за живых членов своих, но и за всех, от века умерших, во благочестии поживших, всех родов, званий и состояний, особенно же за скончавшихся внезапной смертью, и молит Господа о помиловании их. Торжественное всецерковное поминовение усопших в эту субботу (а также в Троицкую субботу) приносит великую пользу и помощь умершим отцам и братиям нашим и вместе с тем служит выражением полноты церковной жизни, которой мы живем. Ибо спасение возможно только в Церкви - сообществе верующих, членами которого являются не только живущие, но и все умершие в вере. И общение с ними чрез молитву, молитвенное их поминовение и есть выражение нашего общего единства в Церкви Христовой.
Суббота Троицкая. Поминовение всех умерших благочестивых христиан установлено в субботу перед Пятидесятницей ввиду того, что событием сошествия Святого Духа завершилось домостроительство спасения человека, а в этом спасении участвуют и усопшие. Поэтому Церковь, воссылая в Пятидесятницу молитвы об оживотворении Духом Святым всех живущих, просит в самый день праздника, чтобы и для усопших благодать всесвятого и всеосвящающего Духа Утешителя, которой они сподобились еще при жизни, была источником блаженства, так как Святым Духом «всяка душа живится». Поэтому канун праздника, субботу, Церковь посвящает поминовению усопших, молитве о них. Святой Василий Великий, составивший умилительные молитвы вечерни Пятидесятницы, говорит в них, что Господь наипаче в этот день благоволит принимать молитвы об умерших и даже о «иже во аде держимых».
Родительские субботы 2-й, 3-й и 4-й седмиц святой Четыредесятницы. Во святую Четыредесятницу - дни Великого поста, подвига духовного, подвига покаяния и благотворения ближним - Церковь призывает верующих быть в теснейшем союзе христианской любви и мира не только с живыми, но и с умершими, совершать в назначенные дни молитвенные поминовения отшедших от настоящей жизни. Кроме того, субботы этих седмиц назначены Церковью для поминовения усопших еще и по той причине, что в седмичные дни Великого поста заупокойных поминовений не совершается (сюда относятся заупокойные ектении, литии, панихиды, поминовения 3-го, 9-го и 40-го дня по смерти, сорокоусты), так как ежедневно не бывает полной литургии, с совершением которой связано поминовение усопших. Чтобы не лишить умерших спасительного предстательства Церкви в дни святой Четыредесят-ницы, и выделены указанные субботы.
Радоница. Основанием общего поминовения умерших, которое совершается во вторник после Фоминой недели (воскресенья), служит, с одной стороны, воспоминание о сошествии Иисуса Христа во ад и победе Его над смертью, соединяемое с Фоминым воскресеньем, с другой - разрешение церковным уставом совершать обычное поминовение усопших после Страстной и Светлой седмиц, начиная с Фомина понедельника. В этот день верующие приходят на могилы своих родных и близких с радостной вестью о Воскресении Христовом. Отсюда и самый день поминовения называется Радоницей (или Радуницей).
К сожалению, в советское время установился обычай посещать кладбища не на Радоницу, а в первый день Пасхи. Для верующего человека естественно посещать могилки своих близких после усердной молитвы о их упокоении в храме - после отслуженной в церкви панихиды. Во время же Пасхальной недели панихид не бывает, ибо Пасха - это всеобъемлющая радость для верующих в Воскресение Спасителя нашего Господа Иисуса Христа. Поэтому в течение всей Пасхальной недели не произносятся заупокойные ектении (хотя совершается обычное поминовение на проскомидии), не служатся панихиды.
ЦЕРКОВНЫЕ ЗАУПОКОЙНЫЕ СЛУЖБЫ
Поминать усопшего в Церкви нужно как можно чаще, не только в означенные особые дни поминовения, но и в любой другой день. Главное моление о упокоении усопших православных христиан Церковь совершает на Божественной литургии, принося за них бескровную жертву Богу. Для этого следует перед началом литургии (или накануне вечером) подать в церкви записки с их именами (вписывать можно только крещеных православных). На проскомидии из просфор будут вынуты частицы за их упокоение, которые в конце литургии будут опущены в святую чашу и омыты Кровью Сына Божия. Будем помнить, что это наибольшее благо, которое мы можем оказать тем, кто нам дорог. Вот как говорится о поминовении на литургии в Послании восточных Патриархов: «Мы веруем, что души людей, впавших в смертные грехи и при смерти не отчаявшихся, но покаявшихся еще до разлучения с настоящей жизнью, только не успевших принести никаких плодов покаяния (такими плодами могли быть их молитвы, слезы, коленопреклонения при молитвенных бдениях, сокрушение, утешение бедных и выражение в поступках любви к Богу и ближним), – души таких людей нисходят в ад и терпят за учиненные ими грехи наказания, не лишаясь, впрочем, надежды на облегчение. Облегчение же они получают по бесконечной благости Божией через молитвы священников и благотворения, совершаемые за умерших, а особенно силою бескровной жертвы, которую, в частности, приносит священнослужитель для каждого христианина за его близких, и вообще за всех повседневно приносит Кафолическая и Апостольская Церковь».
Вверху записки обычно помещают восьмиконечный православный крест. Затем указывается вид поминовения - «О упокоении», после чего крупным, разборчивым почерком пишутся имена поминаемых в родительном падеже (отвечать на вопрос «кого?»), причем первыми упоминаются священнослужители и монашествующие с указанием сана и степени монашества (например, митрополита Иоанна, схиигумена Саввы, протоиерея Александра, монахини Рахили, Андрея, Нины).
Все имена должны быть даны в церковном написании (например, Татианы, Алексия) и полностью (Михаила, Любови, а не Миши, Любы).
Количество имен в записке не имеет значения; надо только учесть, что не очень длинные записки священник имеет возможность прочитать внимательнее. Поэтому лучше подать несколько записок, если хочешь помянуть многих своих близких.
Подавая записки, прихожанин вносит пожертвование на нужды монастыря или храма. Во избежание смущений следует помнить, что различие в ценах (заказные или простые записки) отражает лишь разницу в сумме пожертвования. Не стоит смущаться также, если вы не услышали упоминания имен ваших родственников на ектении. Как было сказано выше, главное поминовение происходит на проскомидии при вынимании частиц из просфор. Во время же заупокойной ектении можно достать свой помянник и помолиться о близких. Молитва будет действеннее, если поминающий сам в тот день причастится Тела и Крови Христовой.
После литургии можно отслужить панихиду. Панихида служится перед кануном - особым столиком с изображением распятия и рядами подсвечников. Здесь же можно оставить приношение на нужды храма в память об усопших близких.
Весьма важно после кончины заказать в храме сорокоуст - непрестанное поминовение за литургией в течение сорока дней. По его окончании сорокоуст можно заказать вновь. Существуют и длительные сроки поминовения - полгода, год. Некоторые монастыри принимают записки на вечное (пока стоит обитель) поминовение или на поминовение во время чтения Псалтири (таков древний православный обычай). Чем в большем количестве храмов будет возноситься молитва, тем лучше для нашего ближнего!
Весьма полезно в памятные дни усопшего жертвовать на церковь, подавать милостыню нищим с просьбой молиться о нем. На канун можно приносить жертвуемую снедь. Нельзя лишь приносить на канун мясную пищу и спиртное (кроме церковного вина). Самый простой вид жертвы за усопшего - свеча, которая ставится о его упокоении.
Понимая, что самое большее, что мы можем сделать для наших усопших близких - это подать записку о поминовении на литургии, не стоит забывать молиться о них дома и совершать дела милосердия.
ПОМИНОВЕНИЕ УСОПШЕГО НА ДОМАШНЕЙ МОЛИТВЕ
Молитва за усопших - это наша главная и неоценимая помощь отшедшим в мир иной. Покойник не нуждается, по большому счету, ни в гробе, ни в могильном памятнике, ни тем более в поминальном столе - все это есть лишь дань традициям, пусть и весьма благочестивым. Но вечно живая душа умершего испытывает великую потребность в постоянной молитве, ибо не может сама творить добрых дел, которыми была бы в состоянии умилостивить Господа. Домашняя молитва за близких, в том числе и умерших, - долг всякого православного. Святитель Филарет, митрополит Московский, так говорит о молитве за усопших: «Если всепроницательная Премудрость Божия не возбраняет молиться за умерших, не значит ли это, что еще позволено бросить веревку, хотя не всегда достаточно надежную, но иногда, а может быть и часто, спасительную для душ, отпавших от берега временной жизни, но не достигших вечного пристанища? Спасительную для тех душ, которые колеблются над бездной между телесной смертью и последним судом Христовым, то поднимаясь верой, то погружаясь делами, недостойными ее, то возвышаясь благодатью, то низводясь останками поврежденной природы, то возносясь Божественным желанием, то запутываясь в грубой, еще не совсем совлеченной одежде земных помышлений...»
Домашнее молитвенное поминовение усопшего христианина весьма многообразно. Особенно усердно следует молиться об умершем в первые сорок дней после его кончины. Как уже было указано в разделе «Чтение Псалтири по усопшим», в этот период очень полезно читать о почившем Псалтирь, хотя бы по одной кафизме в день. Можно так-же рекомендовать чтение акафиста о упокоении усопших. Вообще, Церковь заповедует нам каждый день молиться об усопших родителях, сродниках, знаемых и благодетелях. Для этого в число ежедневных утренних молитв включена следующая краткая молитва:
Молитва о усопших
Упокой, Господи, души усопших раб Твоих: родителей моих, сродников, благодетелей (имена их) , и всех православных христиан, и прости им вся согрешения вольная и невольная, и даруй им Царствие Небесное.
Имена удобнее прочитывать по помяннику - небольшой книжечке, где записываются имена живых и усопших сродников. Существует благочестивый обычай вести семейные помянники, прочитывая которые православные люди поминают поименно многие поколения своих усопших предков.
ПОМИНАЛЬНАЯ ТРАПЕЗА
Благочестивый обычай за трапезой поминать умерших известен очень давно. Но, к сожалению, многие поминки превращаются в повод для родственников собраться вместе, обсудить новости, вкусно поесть, тогда как православные христиане и за поминальным столом должны молиться об усопших.
Перед трапезой следует совершить литию - краткий чин панихиды, который может быть совершен мирянином. В крайнем случае нужно хотя бы прочитать 90-й псалом и молитву «Отче наш». Первым блюдом, которое вкушается на поминках, является кутья (к€оливо). Это отваренные зерна крупы (пшеницы или риса) с медом и изюмом. Зерна служат символом воскресения, а мед - сладости, которой наслаждаются праведники в Царстве Божием. По уставу, кутья должна освящаться особым чином во время панихиды; если нет такой возможности, надо окропить ее святой водой.
Естественно желание хозяев повкуснее угостить всех, кто пришел на поминки. Но нужно соблюдать посты, установленные Церковью, и вкушать разрешенную еду: в среду, пятницу, в длительные посты - не есть скоромного. Если память усопшего бывает в будний день Великого поста, то поминки переносятся на ближайшую перед этим субботу или воскресенье.
От вина, тем более от водки, на поминальной трапезе необходимо воздержаться! Вином усопших не поминают! Вино - символ земной радости, а поминки - повод для усиленной молитвы о человеке, который может тяжко страдать в загробной жизни. Не следует пить спиртного, даже если сам умерший любил выпить. Известно, что «пьяные» поминки часто превращаются в безобразное сборище, на котором о покойном попросту забывают. За столом нужно вспоминать усопшего, его добрые качества и дела (отсюда и название - поминки). Обычай оставлять за столом рюмку с водкой и кусок хлеба «для усопшего» является пережитком язычества и не должен соблюдаться в православных семьях.
Напротив, существуют благочестивые обычаи, достойные подражания. Во многих православных семьях первыми за поминальный стол усаживаются нищие и убогие, дети и старушки. Им же можно раздать одежду и вещи усопшего. Православные люди могут рассказать о многочисленных случаях удостоверения из загробного мира о великой помощи усопшим вследствие творения милостыни их родственниками. Более того, многих людей потеря близких побуждает сделать первый шаг к Богу, начать жить жизнью православного христианина.
Так, один ныне здравствующий архимандрит рассказывает следующий случай из своей пастырской практики.
«Было это в тяжелые послевоенные годы. Приходит ко мне, настоятелю деревенского храма, заплаканная от горя мать, у которой утонул ее восьмилетний сынишка Миша. И говорит она, что Миша приснился ей и жаловался на холод - был он совсем без одежды. Говорю ей: "А осталась ли какая его одежда?" - "Да, конечно". - "Раздай-ка ее друзьям Мишиным, наверняка им пригодится".
Через несколько дней она говорит мне, что опять видела Мишу во сне: он был одет как раз в ту одежду, которая была отдана его друзьям. Поблагодарил он, но теперь пожаловался на голод. Посоветовал я сделать для деревенских детишек - друзей и знакомых Миши - поминальную трапезу. Как ни трудно в тяжелое время, но что не сделаешь для любимого сынишки! И женщина, чем могла, угостила детей.
В третий раз пришла она. Очень меня благодарила: "Миша во сне говорил, что теперь ему и тепло и сытно, только моих молитв не хватает". Научил я ее молитвам, посоветовал не оставлять и на будущее дела милосердия. Стала она ревностной прихожанкой, всегда готовой откликнуться на просьбы о помощи, по мере сил и возможностей помогала сиротам, нищим и убогим».