Прежде всего необходимо дать терминологическое пояснение. Поэтому обратимся к Фромму и посмотрим, как он характеризовал такое явление, как “свингерство”:

“За последние годы распространился еще один феномен, свидетельствующий о росте неудовлетворенности среднего класса. Я имею в виду групповой секс. По оценкам социологов, в США около двух миллионов людей (в основном представители среднего класса и весьма консервативных политических взглядов) находят главный интерес в том, чтобы заниматься сексом в смешанных группах, среди которых не должно быть супружеских пар. При этом главное требование к участникам “действа” состоит в том, что они не должны допускать эмоциональных привязанностей к кому-либо из участников, ибо пары все время меняются партнерами. Социологи, изучавшие группы так называемых “свингеров”, узнали, что до того эти люди были одержимы такой тоской, что им уже ничего не помогало (даже многочисленные телесериалы). Теперь они научились справляться со своей депрессией с помощью постоянной смены сексуальных стимулов. Более того, они утверждают, что даже в собственных семьях отношения “улучшились”, ибо появилась, по крайней мере, одна общая тема – сексуальный опыт с другими партнерами. “Свингерство” – это один из более сложных вариантов прежнего супружеского промискуитета, в этом нет ничего нового. Новым можно считать разве что запрет на чувства, а также неожиданную идею о том, что групповой секс может стать средством “спасения усталых семей”.

(…)Особо опасным следствием “некомпенсированной скуки” выступает насилие и деструктивность. Чаще всего это проявляется в пассивной форме: когда человеку нравится узнавать о преступлениях, катастрофах, смотреть жестокие кровавые сцены, которыми нас “пичкает” пресса и телевидение. Многие потому с таким интересом воспринимают эту информацию, что она сразу же вызывает волнение и таким образом избавляет от скуки. Но от пассивного удовольствия по поводу жестоких сцен и насилия всего лишь шаг к многочисленным формам активного возбуждения, которое достигается ценой садистского деструктивного поведения”.

(1, стр. 215 – 216)

Если на Западе на феномен “свингерства” обратили внимание лишь во второй половине XX века и отнесли его к издержкам постиндустриального общества, то в Советском Союзе первые прецеденты “свингерства” были отмечены гораздо раньше, в 20 – 30-е годы. Одним из первых российских “свингеров” был очень известный чекист Глеб Бокий. Когда волна сталинских репрессий накрыла и самих чекистов, вскрылись подробности организованной Бокием “дачной коммуны”, которая стала великолепным вертепом для высокопоставленных свингеров из НКВД. В уголовном деле на Глеба Бокия присутствует протокол допроса чекиста Н.Я.Клименкова от 20 сентября 1938 года, в котором довольно подробно списываются нравы, царившие в “дачной коммуне”:

“Я уже сказал выше, с 1921 года я работал в спецотделе НКВД. Отдел в то время возглавлял Бокий Глеб Иванович, который через некоторое время назначил меня нач. 2-го отделения спецотдела (спецотдел занимался перехватом и дешифровкой иностранной дипломатической почты и слежкой за сотрудниками посольств. – А.К.)

В это время уже существовала созданная Бокием так называемая “Дачная коммуна”, причем ее существование тщательно скрывалось от сотрудников отдела, и знали об этом только приближенные Бокия.

Последний в одно время сообщил мне, что им в Кучино создана “Дачная коммуна”, в которую входят отобранные им, Бокием, люди, и пригласил меня ехать на дачу вместе с ним. После этого я на даче в Кучино бывал очень часто, хотя “юридически” и не являлся членом “коммуны”, так как не платил 10 процентов отчислений зарплаты в ее фонд, но вся антисоветская деятельность которой мне известна.

При первом моем посещении “Дачной коммуны” мне объявили ее порядки, что накануне каждого выходного дня каждый член “коммуны” выезжает на дачу и, приехав туда, обязан выполнять все установленные “батькой Бокием” правила.

“Правила” эти сводились к следующему: участники, прибыв под выходной день на дачу, пьянствовали весь выходной день и ночь под следующий рабочий день.

Эти пьяные оргии очень часто сопровождались драками, переходящими в общую свалку. Причинами этих драк, как правило, было то, что мужья замечали разврат своих жен с присутствующими здесь же мужчинами, выполняющими “правила батьки Бокия”.

“Правила” в этом случае были таковы. На даче все время топилась баня. По указанию Бокия после изрядной выпивки партиями направлялись в баню, где открыто занимались групповым половым развратом.

Пьянки, как правило, сопровождались доходящими до дикости хулиганством и издевательством друг над другом: пьяным намазывали половые органы краской, горчицей. Спящих же в пьяном виде “хоронили” живыми, однажды решили похоронить, кажется, Филиппова и чуть его не засыпали в яме живого. Все это делалось при поповском облачении, которое специально для “дачи” было привезено из Соловков. Обычно двое-трое наряжались в это поповское платье, и начиналось “пьяное богослужение”.

Пьянства и дебоши сопровождались антисоветской пропагандой Бокия. За ужином всегда читался контрреволюционный журнал “Рига”, который редактировал сам Бокий. В выпуске этого журнала принимали участие и другие члены “коммуны”. Журнал состоял из антисоветских рассказов, и стихов, а также порнографических рисунков.

Журнал читался самим Бокием вслух с антисоветскими комментариями; вместе с этим рассказывались антисоветские анекдоты, пелись такие же песни. Восхвалялся журнал “Рига” как “воплощение действительной свободы слова” и т.д.

На дачу съезжались участники “коммуны” с женами. Вместе с этим приглашались и посторонние, в том числе и женщины из проституток. Женщин спаивали допьяна, раздевали их и использовали по очереди, предоставляя преимущество Бокию, к которому помещали этих женщин несколько.

Подобный разврат приводил к тому, что на почве ревности мужей к своим женам на “Дачной коммуне” было несколько самоубийств: Евстафьев – бывш. нач. технического отделения бросился под поезд, также погиб Майоров, с женой которого сожительствовал Бокий, на этой же почве застрелился пом. нач. 5-го отделения Баринов…

– И на какие средства все это организовывалось?

– Ежемесячно собирались членские взносы с каждого члена “коммуны” в размере 10 процентов месячного оклада, что далеко не хватало для покрытия всех расходов. “Дефицит” покрывался Бокием из получаемых отделом доходов от мастерских несгораемых шкафов, из сметы отдела на оперативные нужды. “Дефицит” покрывался также и спиртом из химической лаборатории, выписываемым якобы для технических надобностей. Этот спирт на “Дачной коммуне” оснащался ягодами и выпивался, т.е. на средства, украденные Бокием у государства…

К концу 1925 года число членов “Дачной коммуны” увеличилось настолько, что она стала терять свой конспиративный характер. В самом отделе участились скандалы между членами “Дачной коммуны” и секретарем отдела, выдающим заработную плату. Первые не хотели платить “членских взносов”, а секретарь отдела упрекал их в том, что они получают “все удовольствия” на “даче”, а платить не хотят…”

(2, стр. 364 – 365)

“Свингерские” проделки “батьки Бокия” и членов его “Дачной коммуны” всплыли во время сталинских чисток 1937 года. Как вспоминал писатель Лев Разгон, женатый на одной из дочерей Бокия от первого брака – Оксане, “7 июня Глеба Ивановича вызвал к себе новый нарком внутренних дел и Генеральный комиссар государственной безопасности Ежов. Из кабинета Ежова Глеб Иванович не вернулся” (3, стр. 33). Может возникнуть впечатление, что старый большевик и соратник Дзержинского Глеб Бокий пал жертвой кровавой “ежовщины”, а дело на него от начала и до конца сфальсифицировано. Однако сохранились и независимые от следствия свидетельства других лиц, проливающие свет на “свингерские” выходки Глеба Бокия. Бывшая сотрудница НКВД Евдокия Петрова, ставшая в апреле 1954 года одной из первых в истории НКВД женщин-перебежчиц, впоследствии с ужасом вспоминала о человеческих качествах и сексуальных наклонностях Бокия. Подразделение, которое возглавлял Глеб Иванович Бокий, было наиболее секретным в системе ОГПУ и занималось гражданским и военным перехватом. До 1935 года оно размещалось не на Лубянке, а в здании Народного комиссариата по иностранным делам на Кузнецком мосту. Вот как описываются впечатления Евдокии Карцевой (в замужестве Петровой) в монографии Эндрю и Гордиевского:

“Как и большинство молодых сотрудниц подразделения, Карцева постоянно испытывала страх перед его руководителем. Бокий сутулился при ходьбе и имел странную привычку носить плащ круглый год. Карцеву бросало в дрожь от взгляда его “холодных, проницательных голубых глаз, которые заставляли людей думать, что ему противен сам их вид”. Несмотря на годы, а ему было за пятьдесят, Бокий продолжал гордиться своими сексуальными подвигами и по выходным регулярно устраивал оргии у себя на даче. Когда Карцева задала коллеге мужского пола вопрос об этих оргиях, он ответил: “Если ты только обмолвишься кому-нибудь об этом, он сделает твою жизнь невыносимой. Ты играешь с огнем”. Карцева жила в страхе быть приглашенной на дачу своего начальника. В ночную смену, чувствуя себя наиболее уязвимой, она надевала “самые простые и невзрачные платья, боясь привлечь его непрошеное внимание”.

(3, стр. 190)

Нестандартное поведение Глеба Бокия бросалось в глаза даже его ближайшим родственникам. Причем многие из них, по-видимому, знали или догадывались о существовании “Дачной коммуны”. Лев Разгон пишет, что у Бокия была привычка почти каждую неделю навещать новую семью своей прежней жены – Софьи Александровны Доллер, с которой Бокий познакомился и на которой женился в ссылке. В начале 20-х годов Софья Доллер и Глеб Бокий разошлись. И тем не менее, вплоть до своего ареста Бокий регулярно появлялся на квартире у Ивана Москвина, ответственного сотрудника ЦК и нового мужа Доллер, и был в их семье почти что своим человеком. Причем зачастую навещал свою прежнюю жену в сопровождении новой супруги. Как видим, очень характерный пример “свингерского” поведения, когда вполне умышленно искусственно создаются такие психологические ситуации, которые способствуют возникновению стрессовых эмоций и позволяют прогнать скуку. О нестандартном поведении Бокия во время этих визитов рассказал в своих воспоминаниях Лев Разгон:

“Глеб Иванович не принимал участия в застольном шумстве, но с удовольствием прислушивался к нему и никого не стеснял. Сидел, пил вино или что-либо покрепче и курил одну за другой сигареты, которые он тут же скручивал из какого-то ароматного табака и желтой турецкой бумаги. Глеб Иванович был человеком совершенно непохожим на других “старболов”. В отличие от Ивана Михайловича, никогда не вел аскетической жизни. Но зато имел свои “странности”. Никогда никому не пожимал руки, отказывался от всех привилегий своего положения: дачи, курортов и пр. Вместе с группой своих сотрудников арендовал дачу под Москвой, в Кучине, и на лето снимал у какого-то турка деревенский дом в Махинджаури, под Батумом. Жил с женой и старшей дочерью в крошечной трехкомнатной квартире, родные и знакомые даже не могли подумать о том, чтобы воспользоваться для своих надобностей его казенной машиной. Зимой и летом ходил в плаще и мятой фуражке, и даже в дождь и снег на его открытом “паккарде” никогда не натягивался верх. (…)

Но при всех некоторых странностях Глеба Ивановича было в нем какое-то обаяние. Больше всего это ощущали, конечно, женщины. Даже такие железные женщины, как Елена Дмитриевна Стасова и Екатерина Ивановна Калинина, говорили мне, что не встречали мужчин более обаятельных, нежели Глеб Иванович. Впрочем, Бокий умел обаять не только женщин, но и мужчин. Смешно, что одним из таких был не кто иной, как Федор Иванович Шаляпин”.

(4, стр. 28 – 29)

Примечательно, что одним из способов “обаяния” Бокием различных людей были всевозможные “свингерские” проделки. Причем он не стеснял себя никакой служебной субординацией и практиковал их даже с высшими чинами МИДа. Например, Бокий очень смутил старика Чичерина, когда решил продемонстрировать ему технические возможности своего отдела. Для этого нарком иностранных дел был приглашен в резиденцию Бокия, где ему дали возможность прослушать “прямую передачу” из афганского посольства в Москве. Вся пикантность ситуации заключалась в том, что “передача” была устроена в тот момент, когда афганский посол занимался любовью с одной оперной певицей, работавшей на ОГПУ, и в микрофоне раздавались соответствующие этой ситуации звуки (3, стр. 109). Зато другая “свингерская” шутка Бокия, которую он попытался проделать с Максимом Литвиновым, чуть было не стоила ему карьеры. Сам Бокий рассказывал об этом инциденте с нескрываемым раздражением:

“Литвинов – человек, с которым нельзя иметь дело и которому нельзя верить. Представьте, в двадцать втором году я ему сказал, что у него плохо охраняется комната, где находится сейф с секретными документами, и что кончится тем, что их у него свистнут… Литвинов расхохотался, и тогда я предложил ему пари на бутылку французского коньяка, что я у него документы из сейфа выкраду. Ударили по рукам. После этого он делает то, что уже было непорядочным: поставил у дверей комнаты, которая раньше не охранялась, часового. Ну все равно, конечно, мои люди залезли в комнату, вскрыли сейф и забрали документы. Я посылаю эти документы Литвинову и пищу ему, чтобы прислал проигранный коньяк. И представьте себе: на другой день мне звонит Ленин и говорит, что к нему поступила жалоба Литвинова, что я взломал его сейф и выкрал секретные материалы… Можно ли после этого верить подобному человеку?..”

Но самое удивительное заключалось в том, что “свингерские” выходки Бокия распространялись не только на высоких коммунистических чиновников, но даже и на своих собственных детей. Бывший член “Дачной коммуны”, некий “доктор” Гоппиус дал следующие показания:

“Каждый член коммуны обязан за “трапезой” обязательно выпить первые пять стопок водки, после чего члену коммуны предоставлялось право пить или не пить, по его усмотрению. Обязательным было также посещение общей бани мужчинами и женщинами. В этом принимали участие все члены коммуны, в том числе и две дочери Бокия. Это называлось в уставе коммуны “культом приближения к природе”. Участники занимались и обработкой огорода. Обязательным было пребывание мужчин и женщин на территории дачи в голом и полуголом виде…”

(2, стр. 366)

Рассматривая проблемы такой психической аномалии, как “некомпенсированная скука”, Фромм обошел молчанием вопрос о наличии у людей с такими аномалиями других черт, присущих садистскому типу личности. В документальной повести Игоря Бунича “Золото партии” приводятся сенсационные факты, в которые нормальному человеку трудно даже поверить. Вот какой “портрет” Бокия рисует писатель:

“После ликвидации Урицкого в “колыбели революции” орудовал Глеб Бокий. Любимец Дзержинского, он, после мастерски организованного покушения на своего бывшего шефа Урицкого, стал быстро продвигаться по служебной лестнице. Его умение выкачивать деньги из заложников вызывали зависть и восхищение в Москве. Именно ему принадлежит блестящая идея кормить зверей в столичном зоопарке мясом расстрелянных. Экзотические звери стоили дорого, и их еще надеялись кому-нибудь напоследок продать”.

(5, стр. 49 – 50)

Кто же он такой – красный “свингер” Глеб Бокий? Обаятельный человек или кровавое чудовище? Из его официальной биографии мы можем узнать, что Бокий родился в 1879 году в семье украинского учителя. Активно участвовал в первой русской революции 1905 года и Октябрьской революции 1917 года. За свою революционную деятельность двенадцать раз сидел в царских тюрьмах, дважды был сослан в Сибирь. После убийства Урицкого в 1918 году возглавил Петроградскую ЧК. А с 1921 года вплоть до своего ареста в 1937 году Глеб Бокий был бессменным начальником спецотдела ОГПУ – НКВД, занимающегося дипломатическим перехватом и дешифровкой. Казалось бы, жизнь этого человека вся без остатка была отдана беззаветному служению революции, и в ней не оставалось места для чего-либо иного. Однако после ареста Бокия в его квартире был найден тайник с золотыми и серебряными монетами. Иными словами, знаменитый чекист Глеб Бокий отличался склонностью к личному накопительству, этой отличительной чертой садистского типа характера.

Первой из большевиков склонность к стяжательству приметила у Бокия Варвара Яковлева, являвшаяся заместителем Бокия в Петроградской ЧК. Как пишет Игорь Бунич, Яковлева подготовила секретный донос о фактах коррупции в этой организации. В нем, в частности, сообщалось, что в Петрограде отлажен специальный механизм по освобождению за взятки высокопоставленных заложников и переправки их за границу. Именно таким образом якобы осуществлено освобождение и отъезд из России великого князя Александра Михайловича с женой Ксенией Александровной (сестрой бывшего царя) и шестью детьми. На очереди было освобождение содержавшихся в Петропавловской крепости великих князей Николая Михайловича, Григория Михайловича, Дмитрия Константиновича и Павла Александровича. Однако возникший из-за доноса Яковлевой скандал помешал осуществиться этим планам. В результате арестованных великих князей быстренько расстреляли, а Дзержинский и Бокий по прямому указанию Ленина были временно отстранены от занимаемых ими должностей в ЧК. Однако вскоре страсти улеглись, а ответственность за взятки в Петроградской ЧК возложили на более мелкого начальника – некоего Козырева, возглавлявшего одну из районных чрезвычаек (5, стр. 51). Фактически, это было первое крупное столкновение Ленина с высокопоставленными чекистами-казнокрадами.

Справедливости ради следует отметить, что великий князь Александр Михайлович был не единственным членом царской фамилии, спасенный чекистом Глебом Бокием. В книге Нины Берберовой “Железная женщина” приводятся эпизоды спасения великого князя Гавриила Константиновича Романова, в котором принимали участие Максим Горький, его жена Мария Андреева и чекист Глеб Бокий. Вот что пишет об этом Берберова:

“Еще совсем недавно одна из больших комнат (в квартире Горького. – А.К.), выходящих четырьмя окнами на улицу, была занята князем Гавриилом Константиновичем Романовым и его женой, бывшей балериной Анастасией Рафаиловной Нестеровской (и их бульдогом). Андреева и Горький в полном смысле слова спасли от расстрела Гавриила, сына К.Р., президента Академии художеств: позже все его родичи были расстреляны во дворе Петропавловской крепости и среди них – историк Николай Михайлович, а брат его погиб в шахте в Алапаевске вместе с братом царя и сестрой царицы. Анастасия Нестеровская, на брак князя с которой царь категорически не давал своего согласия, венчалась без согласия царя, и брак считался морганатическим. Она в прямом смысле, не иносказательно, бросилась в ноги Урицкому, когда летом 1918 года Гавриила арестовали. Ей помог чекист Бокий, заменивший Урицкого, который перевел князя из подвала Гороховой в больницу. Доктор Манухин, лечивший Горького, привез Нестеровскую к Андреевой, и она помогла через Бокия спасти обоих.

Это было в канун убийства Урицкого, и Нестеровская знала в Петрограде только одно верное место – квартиру Горького, – где ее мужа не арестуют. Она перевезла его туда”.

(6, стр. 120)

Эти же факты, но в несколько иной интерпретации, излагает и Лев Разгон в своей книге “Непридуманное”. К сожалению, писатель не приводит имен великого князя и его жены. Однако и у Разгона главными действующими персонажами по спасению семьи князя оказывается доктор Манухин и чекист

Глава пятая

Призраки на службе у НКВД

Многие люди нуждаются в вере в потусторонние силы, и никакие события в нашем мире не способны поколебать их убежденность в существовании астрального мира, в котором обитают духи. Атеизм, выраставший из ленинского материализма, не устраивал их. Те, кто поменял большевистское мировоззрение на метафизику, с самого начала не были убежденными материалистами. Другие пришли к этому с возрастом. В числе последних можно назвать профессионального революционера и опытного чекиста Глеба Бокия, попытавшегося поставить спиритизм и телепатию на службу своего Спецотдела.

Имя Глеба Ивановича Бокия стало необычно популярным в последнее время. Дело в том, что этого профессионального революционера и видного чекиста ныне считают мистиком, адептом оккультных наук, мечтавшим о привнесении эзотерических доктрин в идеологию Советской России. Это мнение, впрочем, не разделяет ряд исследователей, которые полагают, что увлечение Бокия мистикой и оккультизмом было приписано ему следователями НКВД в период подготовки материалов уголовного дела о тайной антиправительственной организации «Единое Трудовое Братство».

Рис.5.1. Глеб Бокий, начальник Спецотдела при ОГПУ-НКВД

Истина, как обычно, находится посередине. Скорее всего, Бокий совмещал одно с другим. Вряд ли он фанатично и до конца верил в потусторонний мир и в возможность управления сверхъестественными силами, но по роду службы ему приходилось сталкиваться с людьми, которые верили в это, а значит, волей-неволей ему приходилось выслушивать их мнение и в той или иной форме принимать и использовать его.

Лев Разгон в своих воспоминаниях о Бокии, которого он знал лично, рисует образ интеллигентного (учился в Горном институте, дворянин) и весьма скромного человека, никогда и никому не пожимавшего руки и отказывавшегося от всех привилегий: жил с женой и старшей дочерью в крошечной трехкомнатной квартире, зимой и летом ходил в плаще и мятой фуражке. И даже в дождь и снег, свидетельствует Разгон, на его открытом «паккарде» никогда не натягивался верх. В то же время странности эти органично сочетались у Бокия с присущей ему неуемной энергией и недюжинными организаторскими способностями.

Родился Глеб Иванович в 1879 году в Тифлисе (Тбилиси) в семье дворянина, действительного статского советника Ивана Дмитриевича Бокия и его супруги Александры Кузьминичны. Деятельность предков Глеба непосредственным образом связана со становлением Российского государства. Так, Федор Бокий-Печихвостский, владимирский подкоморий (третейский судья) в Литве, упоминается в переписке Ивана Грозного с Андреем Курбским. Прадедом Глеба Бокия был известный русский математик Михаил Васильевич Остроградский. Отец Глеба Бокия – Иван Дмитриевич – действительный статский советник, ученый и преподаватель, автор учебника «Основания химии», по которому училось не одно поколение гимназистов. Старший брат и сестра Глеба пошли по стопам отца. Борис Бокий окончил Санкт-Петербургский горный институт, стал квалифицированным инженером, потом преподавал в том же институте. Он считается одним из основоположников отечественного горного дела. Сестра Наталья выбрала специальность историка, она не один год преподавала в Сорбонне.

Казалось бы, такая же блестящая карьера ожидает и юного Глеба. И действительно, поначалу Глеб вел себя вполне подобающим образом. В 1896 году, после окончания реального училища, он, вслед за своим старшим братом, поступил в Горный институт. Но уже в следующем году стал членом петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Именно участие в делах этого революционного общества определило выбор жизненного пути Глеба Бокия.

Справедливости ради следует сказать, что настоящим революционером Глеб стал всё-таки с подачи своего добропорядочного брата. В 1898 году Борис пригласил его и сестру принять участие в демонстрации студентов. Произошло столкновение с полицией, все трое были арестованы. Глеба к тому же еще и избили. Их освободили по ходатайству отца, но его больное сердце не выдержало позора, и спустя несколько дней отец скончался.

Потрясенные этим горем, братья приняли диаметрально противоположные решения. Если Борис, считая себя виновником смерти отца, совсем отошел от политики, то Глеб, наоборот, окончательно встал на путь профессионального революционера.

С 1900 года он – член Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). В 1902 году был сослан в Восточную Сибирь за подготовку демонстрации. В 1904 году Бокий введен в состав Петербургского комитета РСДРП как организатор объединенного комитета социал-демократической фракции высших учебных заведений. В апреле 1905 году арестован по делу «Группы вооруженного восстания РСДРП». Амнистирован по октябрьскому манифесту, но в 1906 году вновь арестован по делу «Сорока четырех» (Петербургского комитета и боевых дружин). Всего большевик Бокий двенадцать раз (!) подвергался арестам, провел полтора года в одиночной камере, два с половиной года – в сибирской ссылке, от побоев в тюрьме он получил травматический туберкулез. Но каждый раз, оказавшись на свободе, вновь включался в революционную борьбу. На протяжении 20 лет (с 1897 по 1917 годы) Бокий являлся одним из руководителей петербургского большевистского подполья.

В декабре 1916 года Бокий вошел в состав Русского бюро ЦК РСДРП. А сразу после падения самодержавия он возглавил в Русском бюро отдел сношений с провинцией. В октябре 1917 года он – член петербургского военно-революционного комитета, один из руководителей вооруженного восстания.

Из близких знакомых Бокия раннего периода особо следует отметить Павла Васильевича Мокиевского – известного журналиста и врача, возглавлявшего отдел философии журнала «Русское богатство». В более узком кругу он был известен еще и своими оккультными увлечениями, основанными на теософских доктринах. Кроме того, есть сведения, что он числился членом ложи мартинистов.

Со студентом Бокием Мокиевский познакомился как с одним из товарищей своего сына, также учившегося в Горном институте. На близость отношений Бокия с Мокиевским указывает то, что, когда после одного из арестов Глеб оказался за решеткой, крупный залог в размере трех тысяч рублей за него внес именно Мокиевский.

Возможно, именно этот доморощенный масон повлиял на атеиста Бокия, заставив его впервые усомниться в том, что современная материалистическая наука исчерпывающе описывает окружающий мир. Но до того момента, когда сомнения переросли в уверенность, должны были пройти еще годы и годы.

В феврале-марте 1918 года, в период наступления немецких войск, Бокий становится членом Комитета революционной обороны Петрограда. С марта он – заместитель председателя Петроградской ЧК, а после убийства Моисея Урицкого – председатель. Затем Бокий возглавлял Особые отделы Восточного и Туркестанского фронтов, был членом Турккомиссии ВЦИК и СНК РСФСР и полномочным представителем ВЧК. Однако вскоре Бокию была поручена совершенно новая работа.

Сразу после прихода к власти большевистское правительство столкнулось с проблемой сохранения тайны при передаче оперативных сообщений. Советское государство и его армия не имело надежной системы шифров. Вот как охарактеризовал ситуацию нарком иностранных дел Чичерин в своем письме Ленину от 20 августа 1920 года: «Иностранные правительства имеют более сложные шифры, чем употребляемые нами. Если ключ мы постоянно меняем, то сама система известна многим царским чиновникам и военным, в настоящее время находящимся в стане белогвардейцев за границей. Расшифровывание наших шифровок я считаю поэтому вполне допустимым»

Поэтому 5 мая 1921 года постановлением Малого Совнаркома была создана советская криптографическая служба в виде Специального отдела при ВЧК. Начальником новой структуры и одновременно членом коллегии ВЧК был назначен проверенный большевик Глеб Бокий.

В течение 20-30-х годов органы государственной безопасности неоднократно реорганизовывались, меняли свою структуру и название. Соответственно менялось и название отдела: с 5 мая 1921 года по 6 февраля 1922 года – 8-й спецотдел при ВЧК; с 6 февраля 1922 года по 2 ноября 1923 года – спецотдел при ГПУ; со 2 ноября 1923 года по 10 июля 1934 года – спецотдел при ОГПУ; с 10 июля 1934 года по 25 декабря 1936 года – спецотдел при ГУГБ НКВД СССР; с 25 декабря 1936 года по 9 июня 1938 года – 9-й отдел при ГУГБ НКВД СССР.

Однако, несмотря на все реорганизации, в отличие от других подразделений, спецотдел был при ВЧК-ОГПУ, то есть пользовался обозначенной автономией. Это выражалось в том, что Бокий сообщал информацию и адресовал ее непосредственно в Политбюро, ЧК, правительство самостоятельно, а не через руководство ведомства, при котором отдел находился.

Размещался отдел не только на Малой Лубянке, но и в здании на Кузнецком мосту, дом 21, в помещении Народного комиссариата иностранных дел, где занимал два верхних этажа. Официальными его задачами являлись масштабная радио– и радиотехническая разведка, дешифровка телеграмм, разработка шифров, радиоперехват, пеленгация и выявление вражеских шпионских передатчиков на территории СССР. Пеленгаторная сеть камуфлировалась на крышах многих государственных учреждений, и таким образом осуществлялось слежение за радиоэфиром Москвы. В сфере внимания Спецотдела находились не только автономные неофициальные передатчики, но и передающие устройства посольств и иностранных миссий. В посольствах устанавливалась подслушивающая аппаратура и отслеживались телефонные разговоры. Отделу непосредственно подчинялись и все шифроотделы представительств СССР за рубежом.

Достаточно подробные сведения о Спецотделе Бокия дает бежавший в 1930 году на Запад бывший сотрудник Иностранного отдела ОГПУ Агабеков:

«Специальный отдел (СПЕКО) работает по охране государственных тайн от утечки к иностранцам, для чего имеет штат агентуры, следящий за порядком хранения секретных бумаг. Важной задачей отдела является перехватывание иностранных шифров и расшифровка поступающих из-за границы телеграмм. Он же составляет шифры для советских учреждений внутри и вне СССР. <...>

Начальником отдела состоит Бокий, бывший полпред ВЧК, буквально терроризировавший Туркестан в 1919-1920 годах. О нем еще и сейчас, десять лет спустя, ходят легенды в Ташкенте, что он любил питаться сырым собачьим мясом и пить свежую человеческую кровь. Несмотря на то что Бокий только начальник отдела, он, в исключение из правил, подчиняется непосредственно Центральному Комитету партии и имеет колоссальное влияние в ОГПУ. Подбор сотрудников в Специальном отделе хорош, и работа поставлена образцово».

«Информация Агабекова, – комментирует этот опус бывшего чекиста современная исследовательница Татьяна Грекова, – сомнений не вызывает, если не считать слухов о сыром мясе и человеческой крови, которые, впрочем, и сам автор называет легендой. Скорее всего, Бокий просто употреблял в пищу собачье мясо».

Принимая во внимание, что собачье мясо считается эффективным средством для лечения туберкулеза, которым страдал Глеб Бокий, ничего мистического и свидетельствующего об особой кровожадности чекиста в данном факте нет.

Тем не менее деятельность Бокия на этом посту должна была раньше или позже вывести его на людей не совсем обычных. Снова свидетельствует писатель Лев Разгон:

«Бокий подбирал людей самых разных и самых странных. Как он подбирал криптографов? Это ведь способность, данная от Бога. Он специально искал таких людей. Была у него странная пожилая дама, которая время от времени появлялась в отделе. Я также помню старого сотрудника охранки статского советника (в чине полковника), который еще в Петербурге, сидя на Шпалерной, расшифровал тайную переписку Ленина. В отделе работал и изобретатель-химик Евгений Гопиус. В то время самым трудным в шифровальном деле считалось уничтожение шифровальных книг. Это были толстые фолианты, и нужно было сделать так, чтобы в случае провала или других непредвиденных обстоятельств подобные документы не достались врагу. Например, морские шифровальные книги имели свинцовый переплет, и в момент опасности военный радист должен был бросить их за борт. Но что было делать тем, кто находился вдали от океана и не мог оперативно уничтожить опасный документ? Гопиус же придумал специальную бумагу, и стоило только поднести к ней в ответственный момент горящую папиросу, как толстая шифровальная книга превращалась через секунду в горку пепла...»

Личный состав отделений Спецотдела проходил по гласному и негласному штату. К негласному штату относились криптографы и переводчики, для которых были установлены должности «эксперт» и «переводчик». Работники же отделений, непосредственно не связанные с криптографической работой (секретари, курьеры, машинистки), представляли гласный состав. К 1933 году в Спецотделе по штату числилось 100 человек, по секретному штату – еще 89.

Были в структуре Спецотдела и подразделения, информация о которых считалась особо секретной. В частности, была создана группа из ученых самых разных специальностей. Все они формально находились в подчинении заведующего лабораторией Спецотдела и старого члена компартии Евгения Гопиуса, который формально возглавлял 7-е отделение и числился заместителем Бокия по научной работе.

Круг вопросов, изучавшихся подразделениями, работавшими на лабораторию Гопиуса, был необычайно широк: от изобретений всевозможных приспособлений, связанных с радиошпионажем до исследования солнечной активности, земного магнетизма и проведения различных научных экспедиций. Здесь изучалось всё, имеющее хотя бы оттенок таинственности. Всё – от оккультных наук до «снежного человека».

Зимой 1924 года Глеб Бокий привлек к работе на Спецотдел ученого-мистика Александра Барченко. Основные научные интересы этого исследователя были сосредоточены в области изучения биоэлектрических явлений в жизни клетки, в работе мозга и в живом организме в целом. Свои лабораторные опыты Барченко совмещал с должностью эксперта Бокия по психологии и парапсихологии. В частности, им разрабатывалась методика выявления лиц, склонных к криптографической работе и к расшифровке кодов.

Ученый выступал и консультантом при обследовании всевозможных знахарей, шаманов, медиумов, гипнотизеров и прочих людей, утверждавших, что они общаются с призраками. С конца 1920-х годов Спецотдел активно использовал их в своей работе. Для проверки этих «экстрасенсов» одно из подразделений службы Бокия оборудовало «черную комнату» в здании ОГПУ по Фуркасовскому переулку, дом 1.

Исследования и методика Барченко применялись и в особенно сложных случаях дешифровки вражеских сообщений – в таких ситуациях даже проводились групповые сеансы связи с духами.

Барченко привнес в жизнь Бокия метафизические теории и уговорил видного чекиста вступить в тайную оккультную организацию «Единое Трудовое Братство», изучающую Древнюю науку (Дюнхор), которая якобы превосходила современное знание, но принципы которой были утрачены с течением времени.

Рис.5.2. Александр Барченко с учениками в Крыму (1927 год)

На допросе у следователя Бокий говорил, что изменил свое мировоззрение с материалистического на идеалистическое после смерти Ленина:

«Решающее влияние в дальнейшем имела смерть Ленина. Я видел в ней гибель Революции. Завещание Ленина, которое мне стало известно не помню от кого, мешало мне воспринять Сталина как вождя партии, и я, не видя перспектив для Революции, ушел в мистику. К 1927-28 гг. я уже отошел от партии настолько далеко, что развернувшаяся в это время борьба с троцкистами и зиновьевцами прошла мимо меня, и я в ней никакого участия не принял. Углубляясь под влиянием Барченко всё более и более в мистику, я в конце концов организовал с ним масонское сообщество и вступил на путь прямой контрреволюционной деятельности...»

И действительно? в конце 1925 года для передачи эзотерического знания наиболее «достойным» представителям большевистской партии Александр Барченко при участии Бокия организовал в недрах ОГПУ небольшой кружок по изучению Древней науки. В него вошли ведущие сотрудники Спецотдела: Гусев, Цибизов, Клеменко, Филиппов, Леонов, Гопиус, Плужницов. Занятия с сотрудниками Спецотдела продолжались недолго, поскольку, по словам самого Бокия, ученики оказались «не подготовленными к восприятию тайн Древней науки». Кружок Барченко распался, но энергичному руководителю Спецотдела вскоре удалось подыскать новых, более способных, учеников «из числа своих старых товарищей по Горному институту». В состав второй группы входили Кострыкин, Миронов (оба инженеры), Стомоняков (зам. наркоминдела в 1934-1938), Москвин (член Оргбюро и секретариата ЦК, заведующий орграспредом ЦК), Сосовский. Несколько раз занятия кружка посещал Генрих Ягода – будущий шеф НКВД.

О том, что конкретно изучали «ученики» Барченко на этих занятиях, мы узнаем из писем этого оккультиста, в которых говорится, что созданная им группа в течение двух лет «занималась изучением теории Дюнхор в основных ее пунктах и сравнением с теоретическими основами западной науки».

В свою очередь Глеб Бокий на допросах показал:

«Барченко выдвигал теорию о том, что в доисторические времена существовало высокоразвитое в культурном отношении общество, которое затем погибло в результате геологических катаклизмов. Общество это было коммунистическим и находилось на более высокой стадии социального (коммунистического) и материально-технического развития, чем наше. Остатки этого высшего Общества, по словам Барченко, до сих пор существуют в неприступных горных районах, расположенных на стыках Индии, Тибета, Кашгара и Афганистана, и обладают всеми научно-техническими знаниями, которые были известны древнему обществу так называемой “Древней Науки”, представляющей собой синтез всех научных знаний. Существование и Древней Науки, и самих остатков этого общества является тайной, тщательно оберегаемой его членами. Это стремление сохранить свое существование в тайне Барченко объяснял антагонизмом древнего общества с римским Папой. Римские Папы на протяжении всей истории преследовали остатки древнего общества, сохранившиеся в других местах, и, в конце концов, полностью их уничтожили. Себя Барченко называл последователем древнего общества, заявляя, что был посвящен во всё это тайными посланцами его религиозно-политического центра, с которыми ему удалось однажды вступить в связь».

Помимо чтения лекций и отбора медиумов для Спецотдела оккультист Барченко пытался применять Дюнхор в повседневной практике. И Бокий поддержал его начинания. Например, эти двое всерьез предполагали управлять погодой!

Вот что сообщал астроном и соратник оккультиста Александр Кондиайн: «В 1925 я был командирован Барченко и Бокием в Винницу с заданием познакомиться с проф. Даниловым Леонидом Григорьевичем и выяснить практические результаты его работы, которой он занимается в течение 20 лет. <...> Его работа имеет большое научное значение, т. к. вскрывает весь механизм атмосферы и, в частности, дает возможность предсказывать погоду на долгие сроки». С Кондиайном Данилов послал в Москву для Барченко свое большое исследование «Теория волновой погоды».

Рис.5.3. Александр Кондиайн в рабочем кабинете (конец 1920-х годов)

Особенно большой интерес Барченко и Бокий проявляли к теории 11-летней периодичности пятнообразования на Солнце. Так, в одном письме в начале 1927 года, ссылаясь на статью французского астрофизика Эмиля Туше «Тайны Солнца», Барченко писал:

«Для посвященного в тайну Дюнхор не может быть сомнений, что западноевропейская наука случайно натолкнулась в этой теории на механизм, составляющий главную тайну Дюнхор. Пока еще аналитический метод европейской науки мешает ей оценить всю важность этой теории. Но достаточно какому-нибудь вдумчивому исследователю сделать попытку перенести на бумагу, на плоскость картину, аналитически вычисленную проф. Туше, чтобы обнаружилась тайна Дюнхор и других механизмов. А в руках современной техники, уже знакомой с применением ультрафиолетовых и инфракрасных лучей, эти механизмы, открывая механизм действия “малых причин”, механизм космического резонанса и интерференции, механизм стимуляции космических источников энергии, грозит вооружить буржуазную Европу еще более кровавыми средствами истребления».

Рис.5.4. Археометр Сент-Ива де Альвейдра

16 мая 1937 года был арестован Глеб Бокий. Уже на первых двух допросах 17 и 18 мая Глеб Иванович «покаялся» следователям в своих прегрешениях. Сообщил об организованной в 1925 году вместе с Барченко «масонствующей» ложе. «Органы» отреагировали на последнее заявление Бокия серией арестов – один за другим с небольшими интервалами под стражу были взяты Барченко (22 мая) и другие бывшие члены «Единого Трудового Братства» в Ленинграде и Москве: Шишелова-Маркова (26 мая), Кондиайн (7 июня), Шварц (2 июля), Ковалев (8 июля). Та же участь постигла и наиболее высокопоставленных «учеников» Барченко, входивших в московскую группу, – Москвина и Стомонякова.

Обвинительная формула Барченко звучала совершенно стандартно: создание «масонской контрреволюционной террористической организации Единое Трудовое Братство» и шпионаж в пользу Англии. Что касается Кондиайна, то его обвинили в том, что он являлся участником «контрреволюционной фашистско-масонской шпионской организации и одним из руководителей Ленинградского отделения ордена Розенкрейцеров, связанного с заграничным центром масонской организации “Шамбала”».

Для обвинения Барченко и его «сообщников» руководство НКВД разработало следующую легенду. На территории одного из восточных протекторатов Англии – какого именно, в деле не указывалось – существует некий религиозно-политический центр «Шамбала-Дюнхор». Этот центр имеет широко разветвленную сеть филиалов или ячеек во многих азиатских странах, а также в самом СССР. Его основная задача состоит в том, чтобы подчинить своему влиянию высшее советское руководство, заставить его проводить угодную центру политику. С этой целью Барченко и участники созданного им «филиала» восточного центра пытались получить доступ к советским руководящим работникам, активно занималась сбором секретных сведений и подготовкой терактов – против тех же самых советских руководителей! Согласно легенде, следователи НКВД без особого труда квалифицировали как акт шпионажа получение Кондиайном от профессора Данилова работы о волновой природе погоды «с последующей ее переправкой за границу».

О сущности учения Дюнхор речи на допросах почти не заходило, поскольку эти темы для следователей большого интереса не представляли. На вопрос, к чему сводятся идеи древней науки, Кондиайн ответил – очевидно, по подсказке следователя: «Наша нелегальная организация пропагандировала мистику, направленную против учения Маркса-Ленина-Сталина».

Рис.5.5. Александр Барченко (снимок из следственного дела, 1937 год)

И Бокий, и Барченко, и его «ученики» были по окончании следствия приговорены к высшей мере и расстреляны...

Глеб Иванович Бокий (со дня рождения которого 3 июля исполняется 135 лет) в последние годы стал весьма популярной личностью. О нем пишут книги, выпускают телепередачи. Этот чекист удостоился посмертной славы «оккультного мастера НКВД». И направленность всех последних исследований посвящена именно этой его ипостаси. Вроде как искал Бокий Шамбалу, занимался в своем Спецотделе ГУГБ НКВД эзотерическими исследованиями. Читая эти изыскания, невольно представляешь себе этакого колдуна-чекиста, погруженного в потусторонний мир. Но это все было (если и на самом деле было) уже в последний период жизни комиссара госбезопасности 3-го ранга Бокия. Предлагаю вспомнить о предыдущем периоде в его жизни, до увлечения мистикой и познанием непознанного. О периоде, когда Глеб Бокий был истинным чекистским палачом, забравшим тысячи человеческих жизней. Оставил этот «человек из породы революционеров-большевиков старого, несокрушимого закала» (слова Горького о нем) свой кровавый след и в истории Самары, попив крови ее жителей (есть все основания предполагать, в буквальном смысле этой фразы)…

Большевик с 1900 года, Глеб Бокий арестовывался к 1917 году двенадцать раз. В 1917 был активным участником государственного переворота, входил в Петроградский ВРК и Комитет революционной обороны Петрограда. А с марта 1918 начал свой путь в ЧК, был заместителем главы Петроградской ЧК Моисея Урицкого. После его убийства возглавил ЧК Союза коммун Северной области и Петроградскую ЧК, став творцом «красного террора» в городе на Неве. Как пишет в своем очерке «Дзержинский» Роман Гуль, «Зиновьев в Петербурге приказал расстрелять в одну ночь 500 человек заключенных, взятых по алфавиту. Глеб Бокий не заставил себя упрашивать, он в несколько дней расстрелял 1300 человек, заключенных в Петербурге. В Кронштадте за одну ночь были расстреляны 400 человек. В Финском заливе в одном имении на берег были выброшены десятки трупов потопленных офицеров. Эти казни на языке Бокия назывались "искупительными жертвами".

Но, несмотря на исправную работу по сокращению численности населения Петрограда путем массовых казней, Бокий не сработался с Зиновьевым, и в ноябре 1918 покинул северную столицу России. С 29 ноября 1918 он был членом Коллегии НКВД РСФСР, в марте 1919 вошел в Туркестанскую комиссию ВЦИК и ЦК РКП(б). С апреля 1919 Глеб Бокий - начальник Особого отдела Восточного фронта, был награжден золотыми часами от РВС фронта «за беспощадную борьбу с контрреволюцией».

В Самаре Бокий появился в сентябре 1919 года в должности начальника Особого отдела Туркестанского фронта, штаб которого тогда находился в нашем городе.

Сам будущий «оккультист Страны Советов» со своими подчиненными разместился в этом вот особняке мавританского стиля на Вознесенской улице (ныне - Степана Разина).

Сейчас здесь лечатся самарцы от экзем, псориазов и лишаев, а 95 лет тому назад именно сюда бокиевские подручные тащили на расправу тех, кого считали «контрреволюционерами» и «врагами пролетарской власти».

Вообще, Особые отделы были созданы в январе 1919 года для борьбы с контрреволюцией и шпионажем в Красной Армии. Но, как это водилось у чекистов, стали заниматься и другими вопросами жизни города, а не только своими прямыми обязанностями. Так, в октябре 1919 Бокий издает следующий приказ:

«1) Всем домовым комитетам и районным милициям вменяется в обязанность прописать к 15 октября всех жителей гор. Самары как частных так и военных (кроме воинских частей), не прописанных в Районных милициях.

2) С 15-го октября с.г. все граждане как частные так и военные кроме воинских частей, прибывающие в гор. Самару, обязаны в течение 24 часов с момента приезда зарегистрироваться в Регистрационном Бюро Особого Отдела Туркфронта (Вознесенская 51). О неисполнении этого пункта приезжающих домовые комитеты обязаны немедленно сообщать в Регистрационное Бюро Особого Отдела.

3) Домовым комитетам и Районным милициям строго запрещается вписывать в домовую книгу и приписывать документы прибывших лиц без явки в Регистрационное Бюро Особого Отдела Туркфронта.

4) За неисполнение настоящего приказа виновные будут подвергаться суровым наказаниям.

Нач. Особ. Отд. Туркфронта Г. Бокий»

Следом Бокий издает приказ «всем без исключения гражданским и военным учреждениям, находящимся в районе гор. Самары и имеющим в своем распоряжении автомобили и мотоциклетки в пятидневный срок со дня опубликования сего, представить в Особый отдел сведения по нижеуказанному образцу:

1)Сколько, какой марки и каких сил машины (грузовик, легковые и мотоциклеты) находятся в распоряжении данного учреждения.

2)Когда, на каком основании и откуда получены машины.

3)Какие машины на ходу и какие в ремонте.

4)№№ машин, двигателей.

5)Какие лица имеют право пользоваться машинами.

Ответственность за непредставление сведений возлагается на лиц, стоящих во главе учреждений.

Начальник Особого Отдела Туркфронта Г. Бокий»

Но за прописку горожан и перепись автомобилей самарских организаций золотыми часами не награждают… Бокий был крупным сотрудником ВЧК, которая, напомню, «уничтожает без суда» (Лацис).

Об участии Бокия в казнях вспоминает его приятельница Маргарита Ямщикова, писавшая под псевдонимом Ал. Алтаев:

«Он не говорил мне о том, как и много ли подписывал смертных приговоров сам, и я умышленно, из деликатности, не спрашивала, особенно после того, как у нас был разговор о присутствии при расстрелах по приговору ЧЕКА.

Я тогда, помню, спросила:

Скажи, где это происходит? В знании или где-нибудь за городом?

Разговор шел уже в Москве, где ЧЕКА помещалась на Лубянке. Он отвечал:

В здании.

Скажи, и ты... ты бываешь на них?

Он смотрел мне прямо в глаза, не пряча взгляда. Мне вспомнились рассказы товарищей о его жестокости, проявлявшейся к полицейским агентам и шпикам. Голос его звучал твердо:

Я присутствую при расстрелах для того, чтобы работающие рука об руку со мною не смогли бы говорить обо мне, что я, подписывающий приговоры, уклоняюсь от присутствия при их исполнении, поручая дело другим, и затыкаю ватой уши, чтобы не расстраивать нервы».

А поскольку Бокий выносил смертные приговоры и в Самаре, значит, и здесь он участвовал в расстрелах. И кровь наших земляков была на его чекистских руках. Где именно в нашем городе расстреливали своих жертв Бокий с подручными - неизвестно. Возможно, прямо в этом симпатичном особняке работы архитектора Щербачева, где помещался Особый отдел Туркфронта, а возможно и в другом месте. Неизвестно и точное количество людей, ставших жертвами Глеба Бокия в Самаре. Вот лишь один из его расстрельных списков. Причины расстрела - самые различные.

Первым в списке стоит имя генерала Владимира Павловича Старова (12.06. 1871 - 17.12.1919). Общее образование он получил в 4-м Московском кадетском корпусе. В службу вступил 30.08.1889. Окончил Михайловское арт. училище. Выпущен в 3-ю арт. бригаду. Подпоручик (ст. 10.08.1890). Поручик (ст. 10.08.1894). Штабс-Капитан (ст. 15.07.1897). На 17.05.1898 в том же чине в Кавказской рез. арт. бригаде. Окончил Михайловскую арт. академию (1898; по 1-му разряду). Капитан (пр. 17.05.1898; ст. 17.05.1898; за отличные успехи в науках). Окончил Офицерскую арт. школу "успешно". Подполковник (ст. 25.08.1902). Командовал батареей (6 л. 6 м. 21 д.). Начальник 2-го Кавказского учебн. арт. полигона (25.01.1909-19.10.1911). Полковник (пр. 1909; ст. 06.12.1909; за отличие). Командир 2-го дивизиона 49-й арт. бригады (19.10.1911-28.03.1913). На 01.03.1914 в том же чине и бригаде. Участник мировой войны. Командующий 84-й арт. бригадой. Командующий 77-й арт бригадой (12.05.1916-1917). На 01.08.1916 в том же чине и должности. Ген-майор (пр. 08.10.1916) с утверждением в должности командира арт. бригады. Служил в РККА. Инструктор артиллерии в Самаре. Арестован 01.12.1919 по обвинению в контрреволюционной деятельности. Приговорен к ВМН 15.12.1919 Особым отделом при РВС Туркестанского фронта. Расстрелян 17.12.1919 в Самаре. Реабилитирован 01.04.1999 Самарской облпрокуратурой.

Награды: ордена Св. Анны 3-й ст. (1907); Св. Станислава 2-й ст. (1912); Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (ВП 15.06.1915); Св. Владимира 3-й ст. с мечами (ВП 18.08.1916).

Факт реабилитации генерала Старова говорит о том, что Бокий расстрелял невиновного человека. А сколько еще безвинных жертв было на счету этого палача ВЧК - никто уже и не узнает.

К счастью, в Самаре Глеб Бокий пробыл недолго. В январе 1920 года, после захвата большевиками последних земель уральских казаков, штаб Туркфронта со всеми его подразделениями переехал в Ташкент. Там Глеб Бокий продолжал возглавлять Особый отдел фронта, а в апреле-сентябре 1920 занимал должность полномочного представителя ВЧК в Туркестане. «Буквально терроризировавший Туркестан» (по словам перебежчика Агабекова) чекист был вскоре отозван в Москву, где и возглавлял до своего ареста Специальный (шифровальный) отдел ВЧК-ГПУ-НКВД. Как пишет Георгий Агабеков о Бокии, «о нем еще и сейчас, десять лет спустя, ходят легенды в Ташкенте, что он любил питаться сырым собачьим мясом и пить свежую человечью кровь». Надо полагать, что и в Самаре он имел те же самые гастрономические пристрастия, а не приобрел их в Ташкенте. Было бы небезынтересно узнать, сколько крови самарских жителей выпил этот чекист-Дракула и сколько самарских Шариков и Тузиков пошли ему на прокорм. В советской биографии Глеба Бокия о его отъезде из Ташкента туманно сказано, что «он, как выполнивший задание партии, отзывается в Москву». Скорее же всего, шокирующие слухи о привычках полпреда ВЧК дошли до столицы, и его поспешили вернуть, не дожидаясь, пока он выпьет кровь у всех жителей Туркестана. Вообще говоря, дикий обычай пить кровь своих жертв имел некоторое распространение в среде чекистов. Один из них, сотрудник харьковской ЧК беглый каторжник Иванович признавался: "Бывало раньше совесть во мне заговорит, да теперь прошло-научил товарищ стакан крови человеческой выпить, выпил- сердце каменным стало". Так что, Глеб Бокий был не единственным упырем в рядах ВЧК.

Это уже в Москве Бокий поучаствует в основании ГУЛАГа, будет заниматься мистикой и поисками Шамбалы, оргиями на своей даче с сослуживцами и прочими непотребными для «настоящего чекиста» делами. В конце жизни Бокий, вероятно, почувствовал себя неуязвимым вследствие магических обрядов и окончательно утратил чувство реальности, дойдя до полного неуважения к советским властям, поскольку не стесняясь заявлял коллегам: «А что мне Сталин? Меня Ленин назначил». Зарвавшегося вурдалака из НКВД арестовали 16 мая 1937 года. «Во время обыска, произведенного у Г.И. Бокия, чекисты обнаружили в его квартире немало странного, в том числе, несколько десятков засушенных мужских половых органов, предназначавшихся, как надо полагать, для использования в магических целях.» Лучшее орудие против вампира, как известно, осиновый кол, но финальная точка в его биографии была поставлена пулей - 15 ноября 1937 года Глеб Бокий был расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР. Труп чекистского упыря сожгли.

Литература:

1.Татьяна Алексеева, Николай Матвеев. Доверено защищать революцию (о Г.И. Бокии), Москва, Издательство политической литературы, 1987

2.Георгий Агабеков. Секретный террор, Москва. Терра, 1998

3.Роман Гуль. Дзержинский.

4.Ал. Алтаев. История Глеба Бокия// «Псков», №№ 14-15, 2001

5.ЛУБЯНКА. ВЧК - ОГПУ - НКВД - НКГБ - МГБ - МВД - КГБ. 1917 — 1960.Справочник. Москва, 1997

6. А.И. Деникин. Очерки русской смуты

7. Т.И. Грекова. Тибетский лекарь кремлевских вождей. Москва, 2002

Многие люди верят в существование потусторонних сил, и никакие события в нашем мире не способны поколебать их убежденность. Даже среди большевиков-ленинцев, пришедших к власти в , хватало мистиков. Другие пришли к эзотерическим концепциям и оккультным практикам с возрастом. В числе последних можно назвать профессионального революционера и опытного чекиста Глеба Бокия, попытавшегося поставить метафизику на службу своему спецотделу.

Глеб Иванович Бокий родился в 1879 году в Тифлисе. Его отец был действительным статским советником, но полностью отдался науке, написав, в частности, гимназический учебник «Основания химии». Старший брат и сестра Глеба пошли по стопам отца. Борис Бокий окончил Санкт-Петербургский горный институт, стал квалифицированным инженером, потом преподавал в том же институте. Сестра Наталья выбрала специальность историка, позднее преподавала в Сорбонне.

Когда зовет революция

Казалось, подобная карьера ожидает и юного Глеба. И поначалу он вел себя вполне подобающим образом. В 1896 году, после окончания реального училища, поступил в Горный институт. Но уже в следующем году стал членом петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» - отсюда началась его карьера профессионального революционера. С 1900 года Глеб Бокий - член Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). В 1902-м он был сослан в Восточную Сибирь за подготовку демонстрации. В 1904 году Бокия ввели в состав Петербургского комитета РСДРП. В апреле 1905-го он был арестован по делу «Группы вооруженного восстания РСДРП». Амнистирован по Октябрьскому манифесту, но в 1906 году вновь арестован по делу «сорока четырех» («Петербургского комитета и боевых дружин»). Всего большевик Бокий 12 раз подвергался арестам, провел 1,5 года в одиночной камере, 2,5 года - в сибирской ссылке; от побоев в тюрьме получил травматический туберкулез. Но каждый раз, оказавшись на свободе, вновь включался в борьбу. В октябре 1917 года Бокий стал членом Петербургского военно-революционного комитета, то есть по факту - одним из руководителей вооруженного восстания.

Из близких знакомых Глеба Бокия того периода следует отметить Павла Мокиевского - известного журналиста и врача, возглавлявшего отдел философии журнала «Русское богатство». В более узком кругу он был известен еще и своими оккультными увлечениями, основанными на теософских доктринах. Кроме того, есть сведения, что он числился членом ложи мартинистов. Возможно, именно этот доморощенный мистик повлиял на атеиста Бокия, заставив его впервые усомниться в том, что современная материалистическая наука исчерпывающе описывает окружающий мир.

В марте 1918 года Бокий занял должность заместителя председателя Петроградской ЧК, а после убийства Моисея Урицкого - пост председателя. Затем революционер возглавил Особые отделы Восточного и Туркестанского фронтов, но вскоре ему была поручена совершенно новая работа.

После прихода к власти большевистское правительство столкнулось с проблемой сохранения тайны при передаче оперативных сообщений. Советское государство и его армия не имели надежной системы шифров. Поэтому 5 мая 1921 года постановлением Малого Совнаркома была создана криптоаналитическая служба в виде Специального отдела при ВЧК. Начальником новой структуры был назначен проверенный большевик Глеб Бокий.

В течение двух десятилетий советские органы государственной безопасности неоднократно реорганизовывались, меняли свою структуру и название. Соответственно менялось и название Специального отдела: 8-й спецотдел при ВЧК, Спецотдел при ГПУ, Спецотдел при ОГПУ, Спецотдел при ГУГБ НКВД СССР, 9-й отдел при ГУГБ НКВД СССР. Однако, несмотря на все реорганизации, отдел Бокия пользовался обозначенной в названии автономией. На практике это отражалось в том, что он адресовал информацию непосредственно правительству, а не через руководство ведомства.

Достаточно подробные сведения о Спецотделе дал бежавший за границу Георгий Агабеков, сотрудник Иностранного отдела ОГПУ:

«Специальный отдел работает по охране государственных тайн от утечки к иностранцам, для чего имеет штат агентуры, следящий за порядком хранения секретных бумаг. Другой важной задачей отдела является перехватывание иностранных шифров и расшифровка поступающих из-за границы телеграмм. Он же составляет шифры для советских учреждений внутри и вне СССР... Начальником отдел а состоит Бокий,бывший полпред ВЧК, буквально терроризировавший Туркестан в 1919-1920 годах. О нем еще и сейчас, десять лет спустя, ходят легенды в Ташкенте, что он любил питаться сырым собачьим мясом и пить свежую человечью кровь».

Информация Агабекова близка к истине, если не считать слухов о человеческой крови. Скорее всего, Бокий действительно употреблял в пищу собачье мясо, которое считалось эффективным средством для лечения туберкулеза.

Секретная лаборатория

Тем не менее деятельность Бокия должна была раньше или позже вывести его на людей не совсем обычных. Свидетельствует писатель Лев Разгон:

«Бокий подбирал людей самых разных и самых странных. Как он подбирал криптографов? Это ведь способность, данная от Бога. Он специально искал таких людей. Была у него странная пожилая дама, которая время от времени появлялась в отделе. Я также помню старого сотрудника охранки статского советника (в чине полковника), который еще в Петербурге, сидя на Шпалерной, расшифровал тайную переписку Ленина. В отделе работал и изобретатель-химик Евгений Гопиус. В то время самым трудным в шифровальном деле считалось уничтожение шифровальных книг... Гопиус придумал специальную бумагу, и стоило только поднести к ней в ответственный момент горящую папиросу, как толстая шифровальная книга превращалась через секунду в горку пепла...»

Личный состав Спецотдела проходил по гласному и негласному штату. К негласному штату относились криптографы и переводчики, для которых были установлены должности «эксперт» и «переводчик». К 1933 году в Спецотделе по штату числилось 100 человек, по секретному штату - еще 89.

Были в структуре Спецотдела и подразделения, информация о которых считалась особо секретной. В частности, была создана группа из ученых самых разных специальностей. Все они формально находились в подчинении у заведующего лабораторией Спецотдела старого большевика Евгения Гопиуса, который формально возглавлял 7-е отделение и числился заместителем Бокия по научной работе. Круг вопросов, изучавшихся подразделениями, работавшими на лабораторию Гопиуса, был необычайно широк: от изобретений всевозможных приспособлений, связанных с радиошпионажем, до исследования солнечной активности, земного магнетизма и проведения различных научных экспедиций. Здесь изучалось все, имеющее хотя бы оттенок «паранормальности»: от шаманских практик и оккультных наук до «снежного человека» и летающих тарелок.

Зимой 1924 года Глеб Бокий привлек к работе на Спецотдел ученого-мистика Александра Барченко. Основные научные интересы этого исследователя были сосредоточены в области изучения биоэлектрических явлений в жизни клетки, работе мозга и живом организме в целом. Свои лабораторные опыты Барченко совмещал с должностью эксперта Бокия по психологии и парапсихологии. В частности, им разрабатывалась методика выявления лиц, склонных к криптографической работе и расшифровке кодов.

Кроме того, Барченко выступал консультантом при обследовании все возможных знахарей, шаманов, медиумов, гипнотизеров и прочих людей, утверждавших, что они общаются с призраками. С конца 1920-х годов Спецотдел активно использовал их в своей работе. Для проверки экстрасенсов одно из подразделений оборудовало «черную комнату» в здании ОГПУ (Фуркасовский переулок, дом 1). Методики Барченко применялись и в особенно сложных случаях дешифровки вражеских сообщений - в таких ситуациях даже проводились групповые спиритические сеансы.

Ученый-мистик привнес в жизнь Бокия метафизические теории и уговорил видного чекиста вступить в оккультную организацию «Единое трудовое братство», изучающую Древнюю Науку (Дюнхор).

Тайное братство

Для передачи основ утраченного знания наиболее достойным представителям большевистской партии Александр Барченко организовал в недрах ОГПУ небольшой кружок. В него вошли ведущие сотрудники Спецотдела. Занятия с ними продолжались недолго, поскольку ученики оказались «не подготовленными к восприятию тайн Древней Науки». Кружок Барченко распался, но энергичному руководителю Спецотдела вскоре удалось подыскать новых адептов «из числа старых товарищей по Горному институту». Несколько раз занятия кружка посещал Генрих Ягода - будущий шеф НКВД.

Впоследствии Глеб Бокии на допросах показал:

«Барченко выдвигал теорию о том, что в доисторические времена существовало высокоразвитое в культурном отношении общество, которое затем погибло в результате геологических катаклизмов. Общество это было коммунистическим и находилось на более высокой стадии социального (коммунистического) и материально-технического развития, чем наше. Остатки этого высшего общества, по словам Барченко, до сих пор существуют в неприступных горных районах, расположенных на стыках , Тибета, Кашгара и Афганистана и обладают всеми научно-техническими знаниями, которые были известны древнему обществу так называемой Древней Науки, представляющей собой синтез всех научных знаний. Существование и Древней Науки, и самих остатков этого общества является тайной, тщательно оберегаемой его членами... Себя Барченко называл последователем древнего общества, заявляя, что был посвящен во все это тайными посланцами его религиозно-по-литического центра, с которыми ему удалось однажды вступить в связь...»

Помимо чтения лекций и отбора медиумов для Спецотдела Александр Барченко пытался применять Дюнхор в повседневной практике, а также при поддержке Бокия занимался организацией экспедиции в Тибет для установления контакта с носителями Дюнхор. Однако ни один из проектов «Единого трудового братства» так и не был завершен. В середине 1937 года был арестован Глеб Бокий. На первых же допросах бывший революционер «покаялся» следователям в своих «прегрешениях». Сообщил и об организованной вместе с Барченко «масонствующей ложе».

Окончательный разгром английских шпионов

Чекисты отреагировали на признание Бокия серией арестов: один за другим с небольшими интервалами под стражу были взяты Барченко и другие бывшие члены «Единого трудового братства» в Ленинграде и Москве.

Обвинительная формула для Александра Барченко звучала совершенно стандартно- «создание масонской контрреволюционной террористической организации "Единое трудовое братство" и шпионаж в пользу ». Что касается Кондиайна, еще одного из пресловутых участников заговора, то его обвинили в том, что он являлся участником «контрреволюционной фашистско-масонской шпионской организации и одним из руководителей Ленинградского отделения ордена Розенкрейцеров, связанного с заграничным центром масонской организации "Шамбала"».

"В ведении ГНУ НКВД находилось несколько тюрем, называвшихся политизоляторами, и Управление северных лагерей - знаменитые Соловки. В сознании советских людей слово "Соловки" ассоциируется прежде всего со словом "лагерь", а не с группой островов в Онежском море. В 1922 г. Соловецкий архипелаг вместе со всеми находящимися там монастырями был передан в распоряжение ГНУ. Здесь был создан лагерь, официальное название которого до 1925 г. - Северные лагеря особого назначения, или Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения (СЛОН) . Вдохновителем и разработчиком идеи подобного лагеря был Глеб Бокий. Предполагалось создать на изолированных от мира островках концентрационный лагерь для интеллигенции, без каторжного труда. Но за два-три года политизолятор для эсеров, анархистов, эсдеков, бывших белых и царских офицеров превратился в концлагерь для уголовников и политических заключенных, где утверждалась идея принудительного труда и уничтожения людей." (Л.П.Беляков . Лагерная система и политические репрессии (1918-1953). М.-СПб.: ВСЕГЕИ, 1999, с.385-391 ).

Когда убили куратора Соловков, выяснилось...

Свое прошлое уголовника-рецидивиста Глеб Бокий не скрывал. "Достаточно сказать, что до марта 1917 года Бокий был 12 раз арестован и отбывал наказание в том числе и в "одиночке" Петропавловской крепости." (В.Бережков . "Искушения чекиста Бокиа". "ГИОРД", 1999 ).

Художник Борис Жутовский был свидетелем и участником встречи Льва Разгона с одним из авторов публикаций о непристойном поведении Глеба Бокия в быту. Вот как он это описывает:

"- Вы - господин Соколов Борис Вадимович? - спросил мой дуэлянт, склонив голову к плечу. - Ну, - ответило лицо. - Я - Лев Эммануилович Разгон. Я хотел бы задать вам следующий вопрос, - едва переждав "ну", продолжил Лева. - Из каких источников вы почерпнули информацию, опубликованную в вашей книге ("Энциклопедия Булгаковская", страницы, 153-154), о том, что Глеб Иванович Бокий завел на своей даче бордель, куда втянул и двух своих юных дочерей?
- Взял это в личном деле. Бокия в КГБ, на Лубянке, - ответил "Мартынов", не соображая еще до конца, что его ждет.
- Вы - лжец, - сказал Лева, - и негодяй. В личном деле Бокия на Лубянке я сам видел всего четыре листочка: два протокола допросов, приговор о расстреле и справку о приведении приговора в исполнение... После чего Лева потянулся на цыпочках, чтобы достать, и ляпнул противника по морде. (Борис Жутовский . Опубликовано на сайте художника www.zhutovski.ru. 2002.)

Речь идет о книге Бориса Соколова "Булгаковская энциклопедия" (Изд-ва: Локид, Миф, С.592. 1997.). Соколов Борис - историк и литературовед, доктор филологических и кандидат исторических наук, профессор кафедры социальной антропологии Московского государственного социального университета, исследователь жизни и творчества М.Булгакова.

Отец девушки попал на работу в транспортный отдел ВЧК, а в 20-х годах молодую женщину направили в "...одно из самых секретных подразделений – созданный в 1921 году спецотдел, занимавшийся разработкой кодов и расшифровкой перехваченных иностранных сообщений. Его начальником был старый большевик Глеб Бокий, о котором ходили самые невероятные слухи. Как вспоминала позднее сама Карцева, она, как и большинство молодых сотрудниц, испытывала перед ним постоянное чувство страха. По ее утверждениям, Бокий, несмотря на 50-летний возраст, регулярно устраивал по выходным оргии на даче. Когда же она поинтересовалась у коллеги-мужчины на этот счет, тот предупредил: "Если ты только обмолвишься кому-нибудь, он сделает твою жизнь невыносимой. Ты играешь с огнем". (Дмитрий Прохоров . "Секретные материалы 20 века", №31. 2002)

Пьянки, как правило, сопровождались доходящими до дикости хулиганством и издевательством друг над другом: пьяным намазывали половые органы краской, горчицей. Спящих же в пьяном виде часто "хоронили" живыми, однажды решили похоронить, кажется, Филиппова и чуть его не засыпали в яме живого. Все это делалось при поповском облачении, которое специально для "дачи" было привезено из Соловков. Обычно двое-трое наряжались в это поповское платье, и начиналось "пьяное богослужение. Пили ворованный из химической лаборатории спирт, выписываемым якобы для технических надобностей.

О сексуальной патологии Глеба Бокия, основателя и шефа Соловков, пишут Валерий Шамбаров (Государство и революции. - М.: Алгоритм, 2001. 592 с. ) и Г. Иоффе (Белое дело. М, Наука, 1989 ). Как открылось на следствии в 30-х, Глеб Бокий в 1921–25 гг. организовал в Кучино "дачную коммуну" под своим руководством. Сюда его приближенные должны были приезжать на выходные вместе с женами, на содержание "коммуны" они вносили 10 % месячного заработка. Лица обоего пола обязаны были ходить там голыми, пьянствовать, вместе ходить в баню и устраивать групповые оргии. Над упившимися потешались, "хороня" заживо или имитируя казни.

Атмосфера чекистской "коммуны" очень напоминает атмосферу булгаковского Великого бала у сатаны, особенно своей пародией на богослужение и христианские похороны с использованием одежд разогнанных и убитых соловецких монахов . (Епифанова Светлана (Северодвинск). "К 60-летию со дня смерти Михаила Афанасьевича Булгакова. Малоизвестные источники "Мастера и Маргариты" .)

Тайная история масонства

О. Платонов в книге "Тайная история масонства" привожит масонскую галлерею России. В списке российских масонов с царствования Николая II до Второй мировой войны читаем: "Бокий Глеб Иванович, 1879-1940, председатель Петроградского ЧК, один из руководителей НКВД, ложа "Единое трудовое братство" (СССР, 1919)"

Глеб Бокий верил в паранормальные явления, "нейроэнергетику" и "Шамбалу"

Атмосфера террора в стране и бесконечные расстрелы людей не могли не сказаться на психике куратора Соловецкого концлагеря Глеба Бокия. Какое-то время, по-видимому, спасал алкоголь. В похожем психическом состоянии находились и многие его друзья.

"...на конспиративной квартире Бокия, в обстановке строгой секретности, собрались близкие ему люди - Москвин И.М. (кандидат, а потом член ЦК ВКПБ), Стомоняков Б.С. (заместитель наркома иностранных дел), Кострикин (инженер, товарищ Бокия по институту). Их целью было создание московского центра "Единого Трудового Братства" (ЕТБ) ...учёный Барченко сказал: "...по мере поступательного движения революции возникали картины крушения всех общечеловеческих ценностей, картины ожесточенного физического истребления людей. Передо мной возникали вопросы: как, почему, в силу чего обездоленные труженики превратились в зверино-ревущую толпу, массами уничтожающую работников мысли, проводников общечеловеческих идеалов, как изменить острую вражду между простонародьем и работниками мысли? Как разрешить все эти противоречия? ...Ключ к решению проблем находится в Шамбале, этом конспиративном очаге, где сохраняются остатки знаний и опыта того общества, которое находилось на более высокой стадии социального и материально-технического развития, чем общество современное. А поскольку это так, необходимо выяснить пути в Шамбалу и установить с нею связь..." (Леонид Царев . Кто убил дело Ленина? Газета "Универсалист", №4, 2003 ; Вадим Лебедев . Фальшивый лама. Секретная экспедиция ОГПУ в загадочную страну Шамбала. Газета "Совершенно секретно", №03, 1999 )

Весной и летом 1925 года Бокия и Барченко уже были активно заняты подготовкой экспедиции в Шамбалу. В конце июля практически всё было готово... но вмешалось Политбюро, запретившее сие "научное мероприятие". Тем не менее секретная лаборатория при Спецотделе Глеба Бокия просуществовала до мая 1937 года. В ней делались "сенсационные" опыты по демонстрации телепатических волн, передачи мысли на расстоянии и т.п. бредовой ерунды. Это был верх "интеллектуального" полета чекиста-большевика и соловецкого палача Глеба Бокия.

Чекист Глеб Бокий любил пошутить

Шутка #1. 1922 - Глеб Бокий заключил пари с Литвиновым, что украдет из его сейфа в Наркомате иностранных дел документы. Литвинов приставил к двери часового, но уже на утром спецкурьер привез дипломату его бумаги. Будущий нарком иностранных дел не прислал Бокию коньяк, а написал жалобу Ленину.

Шутка #2. "Однажды были перехвачены шифрованные сообщения. Связь осуществляли два источника сигналов, один из них был передвижным. Специалисты Глеба Бокия вычислили того, кто посылал многочисленные сообщения: "Пришлите, пожалуйста, еще ящик водки!". Отправителем шифровок был Генрих Ягода , развлекавшийся с женой сына Максима Горького на теплоходе. Бокий решил пошутить и поступил в соответствии с инструкцией: информация была передана в Особый отдел. Выехала пеленгационная машина, а за ней "воронок" с вооруженной группой захвата. Вычислить передатчик не составило труда, и вскоре особисты ломились в дверь "базы", откуда уходили спиртные напитки". (Историк Олег Шишкин )

Как "судил" людей Глеб Бокий

"...это был полный произвол следователя. Следователь мог дать, и все это отлично утверждалось Глебом Бокием, Катаняном и всеми членами этой тройки. Причем, тройка - это на самом деле один следователь был, остальные подписывали на дому где-нибудь, они не приходили на заседание, во всяком случае Катанян и Глеб Бокий не приходили. Глеб Бокий был даже студент-геолог, ему надо было учиться, по этому поводу у нас сочинялись всякие стихи шуточные о том, что он ставил двойки своим ученикам на геологическом факультете, зато сейчас сам дает "пятерки" уже". (Дмитрий Лихачев в передаче Радио "Свобода" "Памяти академика Дмитрия Сергеевича Лихачева". Ведущий Иван Толстой. 02.10.1999 )

"Самым главным лицом в администрации Соловецкого лагеря особого назначения является московский чекист, член ВЦИКа Глеб Бокий (один из советских пароходов, между прочим, был назван в его честь). Это высокий худой человек, очевидно, хорошо образованный. Его манеры в основном производят мрачное впечатление, взгляд острый, пронзительный. Он всегда одет в военную форму. Это типичный непреклонный коммунист, прекрасно образованный и с элементами жестокости в характере. Он живет в Москве, где исполняет некоторые обязанности в ГПУ, и только время от времени наведывается на Соловки. " (Мальсагов Созерко . Адские острова: Сов. тюрьма на Дальнем Севере. Пер. с англ. Ш. Яндиева. Нальчик: Издат. центр "Эль-фа", 1996. 127 с. )

ГУЛАГ и Соловки - детище Глеба Бокия

"Осенью 1923 года на Соловецкие острова прибыла первая партия заключенных, в основном политических. Если вспомнить, что недавний пожар значительно опустошил постройки монастыря, станет ясно, в каких условиях им пришлось устраивать свой быт и как они "исправлялись". Так стал возникать "организм", который получил наименование СЛОН - Соловецкие лагеря особого назначения. Они положили основу "архипелага ГУЛАГа", у истоков которого стоял Г.И.Бокий. Тот самый Глеб Иванович Бокий, что потом был объявлен врагом народа и расстрелян в 1937 году. Тот, чьим именем был назван пароход , в навигацию регулярно курсировавший от кемской пристани "Рабочеостровск" на Соловки и перевозивший в трюмах и на прицепленной барже заключенных. Тот Бокий, о котором соловчанами была сложена шуточная песня: Ура! "Параша" извещает: Проветрить соловецкий склеп, На той неделе приезжает На "Глебе Боком" - Бокий Глеб! (А.Белоконь. Под соловецким зановесом. "Литературная Россия", 1354. Москва, 13.01.1989 )

В другом варианте пелось: Шептали все... Но кто мог верить? Казался всем тот слух нелеп: Нас разгружать сюда приедет На «Глебе Боком» - Бокий Глеб.