Родился будущий писатель в Замоскворечье 21 сентября/3 октября 1873 г. Здесь прошли его детские годы, оставившие глубокий след в памяти. Именно в Замоскворечье, где светлая атмосфера глубоко религиозной семьи с детства окружала будущего писателя, следует искать истоки его творчества. «Иван Сергеич был человек замоскворецкий …» - так точно определил шмелевскую натуру собрат по писательскому ремеслу Борис Зайцев.
Из всего, что написано Шмелевым, наиболее полно жизнь Замоскворечья, его быт, человеческие характеры отражены в «Лете Господнем». Прочитавший это произведение, а лучше сказать, проживший с героем книги маленьким Ваней его замоскворецкую жизнь, еще не раз захочет перечитать удивительные страницы «Лета Господня», близкие и дорогие сердцу православного человека.
Время делает свое дело: Замоскворечье сейчас не то, что было в конце ХIХ века. Тем не менее, заманчиво, захватив с собой томик «Лета Господня», пройти по тем местам Москвы, которые упоминаются у писателя.
Начать прогулку можно от станции метро «Октябрьская» (радиальная). Рядом с метро новопостроенный изящный храм-часовня во имя Казанской иконы Божией Матери (освящен 1 июня 2000 г. Святейшим Патриархом Алексием II). До 1972 г. на этом месте в перестроенном храме находился кинотеатр «Авангард». А потом и его снесли.
Помолившись в храме-часовне, можно перейти на другую сторону улицы, чтобы вспомнить некоторые страницы книги. Детство Ивана Шмелева прошло неподалеку от этих мест: дом их стоял где-то на пересечении Донской улицы и Большой Калужской (теперь Ленинский проспект).
Отец будущего писателя, купец Сергей Иванович Шмелев, служил старостой и благотворителем прежде бывшего здесь Казанского храма, о котором знатоки писали, что «этот обширнейший из московских храмов принадлежит к числу выдающихся по великолепию своей отделки». В «Лете Господнем» перед нами проходят картины из жизни храма, связанные с разными праздниками. Первый рассказ «Великий пост». «Я иду к ефимонам с Горкиным», - так начинается одна из подглавок этого рассказа. «Ефимонами» называли службу в первые четыре дня Великого поста, когда читают Покаянный канон преподобного Андрея Критского, когда поется песнопение «С нами Бог» (мефимоны - от греч. «с нами». - Ред.). И вот закончилась служба. «Все уже разошлись, в храме совсем темно… У распятия теплится синяя лампада, грустная».
Перелистаем несколько страниц - «Благовещение». На праздник Благовещения Горкин получил от Синода медаль «За благоусердие ко Храму Божию», чем был несказанно растроган. А вот уже начинается описание, как перед Пасхой украшают храм, выносят Плащаницу. А вот и сама Пасха, с ее песнопениями и иллюминацией. «Звон в рассвете, неумолкаемый. В солнце и звоне утро. Пасха, красная». А вот и Троица наступила («Троицын день»). Церковь украсили березками и травой, привезенными с Воробьевых гор. «Это не наша церковь: это что-то совсем другое, какой-то священный сад. И пришли мы не молиться, а на праздник…» А там Преображение (рассказ «Яблочный Спас»), описываются и необыкновенные ризы священников и дьяконов, которые называются «яблочные», освящение воды и окропление яблок и праздничная суета в храме. «Весело, как в гостях».
Таким сохранилась жизнь храма в воспоминаниях детства Ивана Шмелева. Все в прошлом, нет тех людей и нет того храма. Сохранилась икона Преподобного Серафима Саровского из прежнего храма, которую Святейший Патриарх Алексий II передал в новый храм, дабы сохранилось «духовное преемство прежнего храма, простоявшего на этом месте 300 лет, и нового, только что построенного».
А теперь пойдем в сторону храма Иоанна Воина вдоль Якиманки. И вспомним описание ее, приведенное в рассказе «Яблочный Спас», когда на лошадке Кривой направляются на Болотную площадь на рынок за яблоками. «Едем по пустынной Якиманке, мимо розовой церкви Ивана Воина, мимо виднеющейся в переулке Спаса в Наливках, мимо желтеющего в низочке Марона…» Здесь когда-то, на церковном дворе у Марона на Якиманке, жила Домна Панферовна. На Светлой седмице в Кремле Горкин с Ваней встретили Домну Панферовну с внучкой Анютой, и те их зазвали к себе в гости. И как все были ласковы, ели разные вкусности и рассматривали святыньки, которые привезла Домна Панферовна из Иерусалима. Целая страница посвящена этому описанию в рассказе «На Святой».
Храм Спаса Преображения в Наливках снесен в 1929 г., а храм Преподобного Марона Пустынника Сирийского 1642 г. в Старых Панех чудом уцелел. В 1992 г. церковь в плачевном состоянии была возвращена Русской Православной Церкви. Но уже в 2001 г. храм стал победителем в московском конкурсе лучших результатов реставрации и реконструкции памятников архитектуры.
Перейдем на другую сторону Якиманки и пройдем по Первому Хвостову переулку. Здесь в доме № 7 в 1914-1922 гг. жили Шмелевы. Из этого дома они убывали в эмиграцию, навсегда покидая Россию. Поводом для отъезда послужила трагическая гибель в Крыму любимого сына Сергея.
На Большой Полянке - храм Григория Неокесарийского, в прежние времена он был виден с Якиманки.
Если перейти Полянку и свернуть в Старомонетный переулок, то здесь на углу с Пыжевским переулком находится с виду ничем не примечательный дом № 27, где в 1910 г. жил писатель.
Пройдем дальше по Старомонетному и свернем в Толмачевский переулок. Здесь мы увидим вывеску Государственной научной педагогической библиотеки им. Ушинского. Когда-то особняк принадлежал заводчику А.Д. Демидову, потом тетке Н.Н. Пушкиной Е.И. Загряжской, а в 1882-1917 гг. в нем развернулась 6-я мужская московская гимназия, в которой учился Иван Шмелев. По этому поводу в рассказе «Святая радость» можно вычитать: представляя себе, где он будет учиться, Ваня фантазирует, как он будет носить кожаный пояс с медяшкой и картузик, на котором «листочки будут… серебряные, и шнурок на картузике будет белый …и буковки… - М.6.Г. - Московская 6-я гимназия».
Напротив библиотеки установлен памятник писателю. Взгляд бронзовых глаз устремлен на бывшую гимназию.
Мы же отправимся дальше, пройдем мимо Третьяковки по Лаврушинскому переулку. Это бывшая Кадашевская слобода, где родился Иван Шмелев. Перейдем мост и окажемся на Болотной площади. Сюда Ваня приезжал с Горкиным за яблоками перед Преображением. «Мы подъезжаем к лабазам, в яблочном сладком духе. Молодцы вспарывают тюки с соломой, золотится над ними пыль. Вот и лабаз Крапивкина». Отец сюда послал их за яблоками, наказав, каких плодов и для кого покупать. Неописуемое яблочное разнообразие! Перечисляются такие сорта, о которых мы и знать не знаем. «Пора домой, скоро ко всенощной. Солнце уже косится… Вдали золотеет темно выдвинувшийся над крышами купол Ивана Великого».
Пойдем и мы в ту сторону, где виднеется купол Ивана Великого и выйдем на Софийскую набережную.
На Крещение - крестный ход из Успенского собора, через Тайницкую башню (она тогда была проездная) на реку, где была устроена иордань.
«Долго выходят из-под Кремля священники, светлой лентой, и голубые певчие. Валит за ними по сугробам великая черная толпа, поют молитвы, гудят из Кремля колокола».
Палят пушки, потом народ купается в освященной воде. И отец тут, и Горкин. Весело.
Там, за стенами Кремля, в те времена было побольше церквей, чем сейчас. В одной из них - церкви Константина и Елены, а позже в Архангельском соборе - служил отец Валентин Амфитеатров (1836-1908). Его имя упоминается в рассказе «Рождество». В сочельник Горкин своему юному другу объясняет, почему именно пастухам первым возвещено было о рождении Спасителя, и говорит: «Про это мне вразумление от отца духовного было, он все мне растолковывал, отец Валентин, в Успенском соборе, в Кремле, у-че-ный!.. Про-поведи как говорит!.. Запомни его - отец Валентин Амфитиятров». Ныне проповеди «московского утешителя» опубликованы и доступны всем православным. А сын отца Валентина, талантливый прозаик и публицист Александр Валентинович Амфитеатров (1862-1938), был большим почитателем творчества Ивана Сергеевича Шмелева и высоко оценивал, в частности, роман-эпопею «Солнце мертвых».
Затем по Софийской набережной можно направиться в сторону Каменного моста. На другом берегу реки сияет громадный купол воссозданного храма Христа Спасителя. Прежний разрушенный храм воздвигали более 50 лет. Великое множество народа принимало участие в его сооружении. Глава семейства - Сергей Иванович Шмелев, занимаясь подрядными работами, был причастен к строительству храма. Великим постом (рассказ «Рождество»), когда ехали на лошадке Кривой на постный рынок, Горкин говорит Ване Шмелеву: «Стропила наши под куполами-то… нашей работки ту-ут..! Государю Александр Миколаичу, дай Бог ему поцарствовать, генерал-губернатор папашеньку приставлял, со всей ортелью!»
А вот и Каменный мост. На месте, где он пересекается с набережной, до 30-х годов ХХ века находилась часовня Николая Чудотворца. Когда на Кривой проезжали мимо часовни, старая лошадь, возившая еще прабабушку Устинью, по привычке здесь останавливалась. Прабабушка здесь всегда выходила ставить свечку.
«На середине моста Кривая опять остановится. Это прабабушка твоя Устинья все тут приказывала пристать, на Кремль глядела… Самое наше святое место, святыня самая… Белый собор сияет. Золотые кресты сияют - священным светом… Что во мне бьется так, наплывает в глаза туманом? Это - мое, я знаю. И стены, и башни, и соборы…»
Иван Сергеевич Шмелев умер 24 июня 1950 г. на 77 году жизни и был похоронен на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. 30 мая 2000 г. на кладбище Донского монастыря в Москве состоялось перезахоронение праха замечательного русского писателя Ивана Сергеевича Шмелева и его жены Ольги Александровны. Так было выполнено его завещание - найти вечное упокоение подле отца, когда это станет возможным. На церемонии перезахоронения Патриарх Московский и всея Руси Алексий II сказал, что «исполняется последняя воля Ивана Сергеевича Шмелева. Мы можем воздать должное этому прекрасному человеку - православному писателю и истинному русскому патриоту» .
Ищете способ добраться до Сквер Шмелёва в Якиманке, Россия? Ваша поездка теперь проще простого!
Скачайте приложение Moovit, чтобы найти самый быстрый путь! Посмотрите обновленное расписание метро, автобуса, поезда или трамвая до Сквер Шмелёва. Откройте последние расписания для всех доступных поездок от Сквер Шмелёва вместе с пошаговыми инструкциями в режиме реального времени.
Приложение Moovit сообщает вам о станциях и остановках рядом с пунктом назначения. Выберете остановку из списка ближайших к Сквер Шмелёва: Третьяковская; 3-Й Кадашёвский Переулок; Улица Большая Якиманка.
Выберете варианты метро, автобуса, поезда или трамвая, чтобы доехать до Сквер Шмелёва. Вот некоторые маршруты, которые проходят поблизости: (Метро) , ; (Поезд) , ; (Автобус) , .
Хотите доехать до Сквер Шмелёва и обратно, но не знаете точного адреса? Выберете пункт назначения на карте и Moovit поможет вам найти лучше маршруты до нужной точки!
Moovit помогает найти самый быстрый и удобный маршрут и самое удобное время отправления. Больше не нужно использовать автобусное приложение, чтобы найти расписание автобуса, и приложение для электричек, чтобы найти раписание электричек. В Moovit вы найдете всю транспортную информацию, которая вам нужна! Именно поэтому приложение Moovit вошло в список лучших транспортных приложений по версии Google Play и Apple Store.
«Шмелев – последний и единственный из русских писателей, у которого еще можно учиться богатству, мощи и свободе русского языка»,– сказал в 1933 году А.И. Куприн. Шмелев не просто сохранил мощь и богатство русского языка, он создал свой собственный язык, да такой, какого в русской литературе до Шмелева не было. Иван Сергеевич пламенно любил все свои родины – от большой до малой – Россию, Москву, Замоскворечье. Наверное, и сила его таланта всецело зависела от этой любви. Говорят, что после эмиграции Шмелев приезжал в город Нарву (еще до включения Эстонии в состав СССР) и вдыхал воздух близкой Родины.
Сегодня нет уже ни шмелевской России, ни шмелевской Москвы, ни шмелевского Замоскворечья. На карте столицы остались лишь малочисленные напоминания об Иване Сергеевиче и его отчем крае, который так его вдохновлял. Родовое гнездо на Большой Калужской улице – дом, который построил прадед писателя Иван Иванович после пожара 1812 года, – пал жертвой одного из планов реконструкции. Исчез не только дом Шмелевых – исчезла вся Большая Калужская. Ее поглотил Ленинский проспект. Большая Калужская улица начиналась от Калужской площади (раньше – Калужских ворот Земляного города) и заканчивалась у Калужской заставы.
Родовой дом Шмелева был не просто героем лучших его произведений, дом этот подарил мальчику Ване множество впечатлений, эмоций и чувств – и радостных, и печальных. Здесь, на Большой Калужской, он многое увидел и почувствовал впервые. «Здесь я увидел народ. Я здесь привык к нему…» – напишет впоследствии Шмелев. Здесь шестилетний Ваня узнал о смерти своего отца… Шмелевы жили недалеко от площади в приходе церкви Казанской иконы Божией Матери у Калужских ворот. Храм был известен с XVII века. С 1680 года он назывался Казанским (по иконе), хотя ни один из престолов в честь этой иконы освящен не был.
Казанский придел появился только в 1886 году, когда на месте древней церкви архитектор Н.В. Никитин построил новый храм. Необычной для Замоскворечья величественной церковью в греческом стиле с высокой апсидой и мраморными иконостасами Шмелевы гордились. Отец Ивана Сергеевича Сергей Иванович был ктитором Казанского храма. Церковь закрыли в конце 1920-х годов. В здании разместился музей Горной академии, а позже – кинотеатр «Авангард». А в апреле 1972 года случилось страшное событие – храм был взорван. Официальная причина – приезд в Москву президента США Ричарда Никсона. Казанская церковь попадала на страницы Шмелева не реже, чем отчий дом на Большой Калужской.
Один за другим исчезали с лица Москвы дома и церкви, которые помнили Ивана Сергеевича Шмелева. Откроем «Лето Господне»: «Едем мимо Казанской, крестимся. Едем по пустынной Якиманке, мимо розовой церкви Ивана Воина, мимо виднеющейся в переулке белой – Спаса в Наливках… И везде крестимся. Улица очень длинная, скучная, без лавок, жаркая… У Канавы опять станция – Петушки: Антип махорочку покупал, бывало. Потом у Николая-Чудотворца, у Каменного Моста: прабабушка свечку ставила... Налево, с моста, обставленный лесами, еще бескрестный, – великий Храм: купол Христа Спасителя сумрачно золотится в щели; скоро его раскроют…»
Церковь Спаса Преображения в Наливках стояла на углу Большого Спасоглинищевского переулка и улицы Малая Полянка. Ее построили в начале XVIII века, а в 1870-х годах храм перестраивал знаменитый зодчий М.Д. Быковский. Спасо-Наливковскую церковь разрушили в 1929 году. Церковь Николая Чудотворца Стрелецкого у Боровицких ворот построили в 1682 году на углу улиц Волхонки и Знаменки. В 1932 году церковь была уничтожена большевиками. При строительстве храма Христа Спасителя возведением лесов и помостов занимался Сергей Иванович Шмелев. Всем известно, что главную церковь Москвы взорвали в 1931 году…
Собирая по крупицам воспоминания о Москве шмелевской, мы вспоминаем «наш Донской монастырь». Здесь в некрополе, в безымянных уже могилах, упокоились отец и мать писателя, его маленький брат Сережечка и верный друг и учитель Горкин. «Я знаю: придет срок – Россия меня примет!» – писал Шмелев в эмиграции. Он завещал перевезти свой прах и прах жены в Москву и похоронить рядом с отцом. Спустя пятьдесят лет после смерти, 26 мая 2000 года, его желание исполнилось. Теперь каждый может почтить память писателя и принести цветы на могилу. Москвичи помнят и любят Ивана Сергеевича: возле могилы почти всегда живые цветы.
Есть еще одно здание в Замоскворечье, которое хранит память о Шмелеве. Это знаменитая усадьба Демидовых в Большом Толмачевском переулке. Усадьбу построил богатейший человек своей эпохи П.А. Демидов – владелец металлургической империи, меценат и большой оригинал. Главным украшением усадьбы является великолепная ограда – шедевр литейного искусства XVIII века, выполненная по рисунку известного художника И.П. Аргунова. Сейчас здесь располагается научная педагогическая библиотека им. К.Д.Ушинского, а между «демидовским» и «библиотечным» периодами здание занимала Шестая мужская московская гимназия. В ней-то и учился Ваня Шмелев.
Когда я работал над своей книгой «Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью», в фондах Московского исторического архива мне посчастливилось найти «Общую ведомость об успехах и поведении учеников московской шестой гимназии за 1884/85 учебный год». Как оказалось, Шмелев однажды изрезал стол перочинным ножом. Уже в первом классе он получил прозвище «римский оратор» и всегда слыл лучшим рассказчиком и чтецом стихов. В гимназии к Ивану Сергеевичу пришел и первый литературный успех. В это время Шмелев увлекался рассказами молодого писателя А.П. Чехова. Однажды они случайно встретились в Замоскворечье.
«В этом доме с 1915 по 1918 год и в 1922 году жил русский писатель И.С. Шмелев», – об этом сообщает нам мемориальная доска по адресу ул. Малая Полянка, дом 7 стр. 7. Это последний московский адрес Шмелева. После гимназии Иван Сергеевич учился на юридическом факультете Московского университета, служил восемь лет чиновником во Владимирской и Московской губерниях. В 1908 году он вернулся в Москву и поселился в Денежном переулке. Но очень скоро писатель перебрался в свое любимое Замоскворечье. На Малую Полянку Шмелев переехал в 1915 году и жил здесь до переезда в Крым и еще немного перед эмиграцией.
В 2000 году в углу сквера прямо напротив здания гимназии, в которой учился Шмелев, состоялось открытие памятника-бюста писателю. Между прочим, с 2014 года безымянный сквер стал носить официальное название – сквер Шмелева. Гипсовый портрет был сделан еще при жизни Ивана Сергеевича более полувека назад в Париже известным скульптором Л.М. Лузановской. По этому портрету выполнили современный памятник и водрузили его на постамент. В день открытия памятника произошла встреча парижских и русских потомков родственников писателя. Шмелев изображен как старец – прямо с картины Нестерова. Только бороды не хватает.
Если будете гулять в этом районе (в считанных секундах ходьбы от Третьяковской галереи), обратите внимание на этот памятник. Шмелев – это человек, любви которого хватало на все и на всех. Это человек, который потерял в своей жизни все, что любил: сначала отца, потом единственного сына (его расстреляли в 1921 году), Родину, жену... Четырнадцать последних лет Иван Сергеевич жил совсем один. Даже смерть Шмелева глубоко символична. Он умер в 1950 году во время службы в келье в русском Покровском монастыре недалеко от Парижа. Как раз в день именин старца Варнавы, который когда-то благословил его «на путь».
Денис Дроздов
Продолжаем публикацию путеводителя Ольги Шмидт «Замоскворечье. Якиманская часть» (начало )
В КВАРТАЛЕ № 11 под номером 32 по Б. Якиманке - длинный унылый панельный жилой дом с пристроенным «гастрономом». Он поставлен в конце 1970-х годов с учетом будущей красной линии, во втором ряду, и не слишком мозолил глаза первые года два, пока перед ним еще стоял строй особнячков, числом 7 или 8, все, как на подбор, с мезонинчиками. Среди них был и тот (№ 38), где многие годы помещался Литературный музей. Позади дома № 32 стоит церковь Марона Пустынника в Старой Панской слободе (другие топонимические названия - «в Бабьем городке» и «у Крымского двора»), известная с 1640 года. Тогда она называлась Благовещенской и была деревянной. Указ о строительстве каменного храма вышел в 1730 г. Новый храм строился рядом со старым, чуть южнее него. По традиции, старый деревянный храм служил зимней теплой церковью, пока за ветхостью не был разобран. Новый храм получил название по приделу во имя пустынника Марона. Первоначальный декор в стиле барокко был изменен в эпоху классицизма, скорее всего, после 1812 года. В 1831 г. на средства потомственного почетного гражданина В.Л. Лепешкина западная входная часть церкви перестраивалась: была расширена трапезная, пристроен новый придел во имя Рождества Иоанна Предтечи и, главное, возведена колокольня. Чертеж 1843 года изображает церковь, построенную традиционным «кораблем»: колокольня, трапезная и храм по одной оси, только с юга к трапезной примыкает придел Марона. Обработка фасадов скромная, в духе ампира. В 1840-х годах и позднее храм продолжал украшаться и отделываться на средства семьи Лепешкиных. Они каждый раз приглашали архитектора П.В. Мельникова. В итоге храм приобрел ряд деталей, имитирующих древнерусский декор разных эпох. Четырехскатную кровлю и граненую главку можно считать возвратом к первоначальным формам ХVIII в., а шатровая колокольня - дань традициям ХVII в. Декоративная обработка фасадов носит измельченный эклектический характер. В 1931 г. храм был закрыт, верха его - разобраны, убранство интерьера - уничтожено, а великолепный «звон» из восьми колоколов продан за границу. Звоном называется набор гармонично звучащих колоколов. Мастера отливали целые звоны, подобно тому как Страдивари изготавливал не только отдельные скрипки, но и целиком квартеты (две скрипки, альт, виолончель), которых, как родных братьев и сестер, нельзя было разлучать, ибо все совершенство их звучания проявлялось только при совместной игре. Почти вплотную (около 2 м) к колокольне построили типовое школьное здание, что, вероятно, и уберегло церковь от сноса. Впрочем, это всего лишь предположение. В Москве есть несколько десятков примеров, когда на месте снесенных церквей в 1920-е–30-е годы демонстративно строились школы (дескать, просвещение вместо мракобесия). Возможно, и здесь было такое указание, но дома с одной стороны и школа с другой - укрыли обезглавленный храм от глаз начальства, которое могло проезжать или по Якиманке, или по набережной: ни с той, ни с другой стороны он не был виден. Храм использовался под авторемонтную мастерскую, а в 1992 г. возвращен общине верующих. Большой Г-образный в плане 5-этажный дом из красного кирпича почти примыкает к церкви с юга (№ 38а). Два верхних этажа надстроены, короткое крыло - тоже позднего происхождения, а основная часть явно прошлого века. Об этом говорит центральный ризалит (широкий выступ на фасаде) с главным входом; арочные окна по бокам от него; стены, обработанные «рустом» (имитация кладки из крупных каменных блоков). Под № 40 стояли два однотипных доходных дома 1910-х годов в стиле модерн. Один - вдоль улицы, но во втором ряду: перед ним продолжался строй старых особнячков. Второй дом под прямым углом к первому уходил вглубь квартала. После расширения улицы первый дом вышел на красную линию, и открылся элегантный фасад, облицованный светлым глазированным кирпичом и украшенный четырьмя эркерами. Главной особенностью фасада был «голландский» майоликовый фриз. О нем даже писали путеводители. Это была полоса шириной в полметра, которая шла вдоль всего фасада на уровне второго этажа. Из майоликовых плиток были выполнены виды Голландии: среди зеленых лугов под синим небом разбросаны ветряные мельницы и белые домики с черепичными крышами; девушки в чепчиках и фартучках пасут коров и гусей. Краски яркие, чистые ведь майолика - материал вечный. Наивно, но очень мило. Строила дом какая-то голландская фирма. Аналогичный дом того же времени и тоже с пейзажами можно увидеть позади гостиницы «Пекин». Дом же на Якиманке недавно был разобран и заново воспроизведен в новых материалах. Фриз опять на своем месте, но керамической облицовки фасада нет. Второй дом отремонтирован. Его главный южный фасад скромнее, чем у первого дома, но тоже неплох. Это модерн, но не московский модерн Кекушева и Шехтеля, а суховатый модерн северной Европы. При домах - уютный огороженный дворик с большими деревьями, фонтаном и цветником. Оба дома принадлежали купцу Т.М. Зонову и были построены на месте сада его усадьбы. От сада остался лишь фонтан и несколько деревьев вокруг. Особняк Зонова - деревянный, с антресолями, в стиле ампир - стоял на красной линии непосредственно перед домом № 40 вплоть до 1960-х годов, превращенный в большую коммунальную квартиру. Под № 42 - новый комплекс: банк и административно-жилой дом. Здание банка, которое многие принимают за памятник архитектуры, - голубой особняк со всеми аксессуарами ретро: колоннами, мезонином, балконом и крыльцом. Он в какой-то мере имитирует дом генерала Соймонова рубежа ХVIII-ХIХ веков, стоявший на этом месте. В начале XX века он принадлежал купцам Глинкиным. Административно-жилой дом состоит из двух частей в шесть и восемь этажей. Архитектуру его отличают солидность, добротность и какой-то усредненный безадресный ретро-стиль: не русский, не западный, а «вообще». Кстати, угловой участок, занятый этим комплексом, много лет резервировался для строительства нового здания Литературного музея, которое было ему обещано после сноса, и даже проект был утвержден. Вниз сбегает Якиманский переулок, где сохранились три каменных двухэтажных дома начала прошлого века (на плане 1853 г. они уже есть). Они не вошли в списки памятников, их ожидает реконструкция или снос. Остальную часть квартала занимают корпуса старой кожевенной фабрики, которая в советское время называлась «Пролетарий». Она уже не работает, ее тоже будут реконструировать или сносить. На углу Мароновского и 1-го Бабьегородского
Продолжение следует
28 апреля 2006 года в Лаврушинском переулке в Москве состоялась торжественная церемония открытия фонтана «Вдохновение», также получившего другое название – «Фонтан Искусств». Запуск был приурочен к празднованию 150-летия Третьяковской галереи, что послужило идеей для еще одного имени – «Третьяковка», данного фонтану москвичами.
По убеждению скульптора А. Рукавишникова, в его творении нет никакой загадки или тайны, предназначение фонтана – это возможность отдохнуть от суеты и шума города, получив умиротворение и вдохновение, как творческим людям, так и жителям и гостям города.
Фонтан «Вдохновение» имеет квадратный постамент, в центре которого находится чаша с произрастающим из неё голубым деревом, окруженным тремя картинами. В запечатленных полотнах без труда угадываются сюжеты известных произведений искусства художников В. Васнецова, А. Куинджи и И. Машкова, оригиналы которых хранятся в . В ночное время фонтан освещается разноцветной подсветкой, создающей из падающей воды феерическое зрелище.
Техническими работами по воплощению идеи Рукавишникова в камне и металле занимались архитекторы О. Жибуртович, М. Морина и О. Александрова.