Первая в мире жещина-посол. С 1923 года полномочный и торговый представитель в Норвегии, с 1926 - в Мексике, с 1927 - полномочный представитель в Норвегии, в 1930-1945 - посланник, а затем посол СССР в Швеции. Ее имя овеяно легендами. Одна из самых загадочных женщин советской России. До глубокой старости сводила с ума мужчин.
Есть такие женщины, которым Бог не дал таланта быть хранительницей семейного очага. Хотя, казалось бы, всем остальным природа их наградила: и красотой, и грацией, и обаянием, и умением любить, и умом... Но желанием создать семейный уют Шурочка Коллонтай была обделена так же, как бывает иногда человек начисто лишен слуха или голоса.
Александра Михайловна Домонтович (Коллонтай) родилась 1 апреля 1872 года в богатом трехэтажном особняке в семье полковника генерального штаба. Женился он лишь в сорок лет, на женщине с тремя детьми, которая ушла от мужа. Так что Шура была ее четвертым ребенком, но для отца - первым и любимым. В девочке перемешалась русская, украинская, финская, немецкая и французская кровь.
Воспитание она получила домашнее, но экзамены на аттестат зрелости в петербуржской мужской гимназии сдала лучше многих гимназистов.
Ей было шестнадцать, она обожала танцевать, и ее любимым партнерам по танцам был Ванечка Драгомиров. Они были признаны на балах самой блистательной парой. Ей казалось, что она влюблена, но когда Ваня попытался ее убедить, что они должны быть вместе навеки, Шурочка подняла его на смех. Ваня пустил себе пулю в сердце.
Некоторое время спустя блистательный адъютант императора Александра III сорокалетний генерал Тутолмин просил руки Шуры Домонтович, но получил решительный отказ. Отправляясь по делам в Тифлис, отец взял Шуру с собой. Здесь она проводила время с троюродным братом - черноволосым красавчиком и весельчаком, молодым офицером Владимиром Коллонтаем. Говорили они о политике и о социальной несправедливости, читали Герцена. Владимир покорил сердце и ум юной красавицы. Шура вернулась в столицу, но Коллонтай приехал следом и поступил в Военно-инженерную академию. Родители мечтали о другой партии для дочери и не разрешили видеться влюбленным, что, естественно, только разогрело страсть. Чтобы охладить дочь, отец отправил ее развеяться в Париж и Берлин под присмотром ее сводной сестры. Но переписка между влюбленными не прекращалась, а в Европе Шура узнала про профсоюзы, Клару Цеткин, "Коммунистический манифест", - про все то, что в России было запретным. И именно сладость запретного плода заставила ее заявить: выхожу замуж за Коллонтая!
Они были счастливой и красивой парой. Муж был мягок и добр, старался во всем ей угождать, он был горазд на выдумки и забавы. Упрекнуть его было не в чем, но она хотела чего-то другого. Чего? Она сама не знала. Шура начала работать в публичной библиотеке, где собирались столичные вольнодумцы. Ее сыну, Мише, не исполнилось еще и полугода, а его мать, нахватавшись первых сведений о том, что не все в этом мире гармонично и справедливо, уже была одержима жаждой участвовать в избавлении человечества от вселенского зла. Но пока она ставила перед собой цели попроще. Например, выдать замуж ближайшую подругу Зою Шадурскую за друга мужа офицера Александра Саткевича. Ради этого она даже придумала жить "коммуной", пригласив и Зою, и Саткевича в свой дом. Надо сказать, что в средствах молодая семья не была стеснена - отец выделил замужней дочери значительное содержание. Вечерами собирались вчетвером, читали вслух социальную публицистику, отобранную Шурой. Зоя слушала страстно, Саткевич внимательно, муж, зевая. Заходили новые друзья хозяйки дома - учителя, журналисты, артисты - и до хрипоты спорили о политике.
Саткевич не пленился Зоей, но зато хозяйка дома полностью и безраздельно завладела его чувствами. Образовался мучительный любовный треугольник. С этого времени Шуру Коллонтай начали безраздельно волновать проблемы свободы любви, семейного счастья, долга, возможности любви к двоим мужчинам. Она теоретизировала, но ни на что не могла решиться. Ей нравились оба. Зоя ушла из "коммуны" и снимала квартиру, где Шура тайно встречалась с Саткевичем. Наконец, она покинула супружескую квартиру, сняла комнаты для себя, сына и няни, но вовсе не для того, чтобы расторгнуть брак с Коллонтаем и вступить в новый. Она не хотела семейного уюта, дом ей нужен был, чтобы делать дело - читать и писать. Саткевич был в ее квартире желанным, но редким гостем.
13 августа 1898 года Шура Коллонтай отправилась за границу, оставив сына на попечение родителей. Ей было двадцать шесть.
Коллонтай выбрала Швейцарию, чтобы получить образование. Но она заболела нервным расстройством, уехала в Италию,"где писала статьи для газет и журналов, которые никто не печатал. Нервное расстройство усилилось, врачи посоветовали вернуться домой. Тогда она в последний раз попыталась жить нормальной женской жизнью в семье. Муж заболел, она ухаживала за больным. Но роль заботливой жены ей наскучила, а возобновившиеся свидания с Саткевичем ставили перед ней неразрешимые проблемы. Коллонтай уехала в Швейцарию.
Она записалась в семинар профессора Геркнера, много читала, ее статьи появились в солидных журналах. Она писала о Финляндии - о проектируемых реформах, об экономике, о рабочем движении, и стала авторитетным экспертом по этой стране. Шура быстро приобретала новые связи: подружилась с Розой Люксембург, с Плехановым и его женой. Изредка она приезжала в Петербург, встречалась с другом, но не с мужем. Мать умерла, сын жил с дедом. Саткевич мечтал жениться на Шурочке, потому что гражданский брак для полковника был неприемлем. Но она была категорически против. Она уже приспособилась к другой жизни. Она познакомилась с Каутским и Лафаргами, стала знатоком русского рабочего движения и специалистом по Финляндии.
Когда умер отец, возникло множество бытовых проблем. Ей в наследство перешло имение, которое приносило большие доходы, позволявшие безбедно жить в Европе. Ей нужны были деньги, но заниматься их добыванием, обременять себя финансовыми отчетами не хотелось. Она поручила все дела по имению Саткевичу. К тому времени к их отношениям привыкло даже строгое начальство полковника, и Шура и Александр уже ни от кого не таились. Дом отца продали, Коллонтай сняла хорошую квартиру, верная подруга Зоя жила с ней в качестве домработницы. Она готовила, стирала, гладила и шила, а кроме того, писала для газет очерки, фельетоны, рецензии. Шура Коллонтай предпочитала только творчество: она была уже автором трех книг по социальным проблемам, много писала о женском движении, о пролетарской нравственности, которая придет на смену буржуазной.
В 1905 году А. Коллонтай обнаружила в себе еще один талант - талант оратора. Включившись в агитационную работу нелегалов, она с пафосом выступала на рабочих собраниях. На одном из них она познакомилась с соредактором первой легальной газеты социал-демократов в России Петром Масловым, которого отчаянно критиковал Ленин. Пухленький, рано начавший лысеть русский экономист произвел на Шуру неизгладимое впечатление. Она говорила только о нем, и Петр Маслов - степенный, расчетливый - бросился в омут любви, хотя и состоял в законном браке.
Маслов получил возможность прочитать цикл лекций в Германии. Коллонтай приехала на учредительный съезд социал-демократов в Мангейм, где круг ее знакомых в высшей элите европейской социал-демократии значительно расширился. Но, главное, в Берлине, где она остановилась на несколько дней, ее ждал Маслов. А в Петербурге Петр смертельно боялся огласки, тайные свидания радости не приносили. Но популярного экономиста снова пригласили в Германию, а Коллонтай - на конгресс Интернационала. Личное сочеталось с общественным.
Тем временем бурная революционная деятельность Коллонтай не осталась без внимания властей. Ее арестовали, но выпустили под залог. Пока она укрывалась у писательницы Щепкиной-Куперник, друзья приготовили ей заграничный паспорт, и она сбежала. Ее разлука с Петербургом на этот раз растянулась на восемь лет. Вскоре за ней последовал Петр Маслов, правда, ему пришлось взять с собой семью. Тайная любовь продолжилась в Берлине. Но Шура, как и большинство русских эмигрантов, не могла усидеть на одном месте. Для Коллонтай домом была она сама, крыша над головой и стол для работы. Но, главное, она великолепно знала несколько европейских языков и легко адаптировалась в любой стране.
Роман с Петром Масловым начал тяготить Шуру Коллонтай, поскольку превратился в тривиальный адюльтер, а о браке с ним она и слышать не хотела. Она уехала в Париж, сняла комнату в скромном семейном пансионе. Но Петр бросился за Шурой, прихватив, как всегда, свое семейство. Он приходил к ней каждый день, но ровно в половине десятого торопился домой. Ее это угнетало.
На траурном митинге у могилы Лафаргов Коллонтай заметила на себе пристальный взгляд молодого мужчины - прямой, открытый, властный взгляд. После похорон он подошел, похвалил ее речь, поцеловал ручку. "Он мне мил, этот веселый, открытый, прямой и волевой парень", - писала она немного позже. Тогда они долго бродили по городу, зашли в бистро. Она спросила, как его зовут. Александр Шляпников, революционер-пролетарий. Ночью он привез ее в пригород, в скромный дом для малоимущих, где снимал убогую комнату. Ему было двадцать шесть, ей - тридцать девять. Утром последовали объяснение и разрыв с Петром Масловым. Решили с Санькой уехать в Берлин, но она еще задержалась в Париже: прибыл муж, Владимир Коллонтай. Не читая, Шура подписала заготовленные его адвокатом документы о разводе, где всю вину брала на себя. Теперь ее бывший муж мог спокойно жениться на любимой женщине, с которой давно жил и которая любила их с Шурой сына Мишу.
Коллонтай писала Зое, что безмерно счастлива с новым другом. Только с ним она по-настоящему почувствовала себя женщиной. Теперь, живя с пролетарием, она считала, что стала лучше понимать жизнь и проблемы рабочих. Шляпников выполнял ответственные поручения Ленина, поэтому не часто бывал дома. Когда же им удавалось подольше жить вместе, Шура замечала, что друг начинает ее раздражать. Мужчина, который при всей непритязательности все-таки требовал минимального ухода и внимания, был обузой. Он мешал ей работать, писать статьи и тезисы лекций. Имение давало все меньше денег.
Мировая война застала Коллонтай с ее сыном, Мишей, в Германии. Они вместе отдыхали в это лето в курортном городке Коль-груб. Их арестовали, но через два дня ее выпустили, так как она была врагом того режима, с которым Германия вступила в войну. С трудом удалось вызволить Мишу, и они выехали из страны. Шура отправила сына в Россию, а сама уехала в Швецию, где был в то время Шляпников. Но из Швеции ее выслали за революционную агитацию без права возвращения когда-либо. Выгнали навсегда. Она остановилась в Норвегии. Наезжавший иногда Шляпников тяготил ее, кроме того, Саткевич сообщил о своей женитьбе. Ее это расстроило. Сказывались и долгая разлука с Россией, и бездеятельность. У нее началась депрессия, она писала о своем одиночестве и ненужности. И в этот момент ее пригласили с лекциями в США, к тому же сам Ленин поручил ей перевести его книгу и попытаться издать в Штатах. Коллонтай выполнила его задание, да и лекции имели бешеный успех. Она объехала 123 города, и в каждом прочитала по лекции, а то и по две. "Коллонтай покорила Америку!" - писала газета.
Она устроила Мишу, через своих знакомых, на военные заводы США, что освободило его от призыва в действующую армию. Мать решила поехать вместе с сыном. Шляпников хотел присоединиться - она не позволила ему. Это был разрыв.
Коллонтай находилась в Норвегии, когда в России царь отрекся от престола. Ленин сам написал Шуре, чтобы она спешно возвращалась на Родину, а потом дал ей через своих людей деликатное поручение. На вокзале в Петербурге ее встретил Шляпников, сразу взял один из чемоданов. Предполагалось, что в нем были деньги, которые Ленину выделило Германское правительство на революцию в РОССИИ. Вскоре приехал и сам Ленин в пресловутом запломбированном вагоне в окружении ближайших соратников. Коллонтай уже была избрана в исполком Петроградского Совета, поэтому, узнав о болезни бывшего мужа, она едва нашла время его навестить, но прийти на его похороны она не смогла: была целиком поглощена революционной работой. Газеты следили за каждым ее шагом, называя ее Валькирией Революции. Про ее вдохновенные речи на митингах складывались легенды. Толпа всюду встречала ее восторженными криками. Ее ошеломительный ораторский успех побудил Ленина доверить ей самое трудное: воздействовать на матросов, которые совершенно не поддавались большевистской агитации. Коллонтай отправилась на военные корабли. Ее встретил председатель Центробалта матрос Павел Дыбенко, богатырь и бородач с ясными молодыми глазами. Он на руках перенес Шуру с трапа на катер. С этого дня он сопровождал ее во всех поездках, но роман развивался довольно медленно. Вряд ли ее смущала разница в возрасте - он был на семнадцать лет моложе. Все говорили, что в двадцать пять она выглядела на десять лет старше, а когда ей стало за сорок, она казалась двадцатипятилетней. Дыбенко был выходцем из неграмотной крестьянской семьи, он отличался лихостью, буйным темпераментом и импульсивностью. Она решила, что встретила человека, предназначенного ей судьбой.
Молва о пылкой любви Валькирии Революции со знаменитым вождем балтийских матросов дошла едва ли не до каждого российского гражданина. "Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия, - писала Коллонтай про Дыбенко. - В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха". Однако она писала о нем и другое: "Дыбенко несомненный самородок, но нельзя этих буйных людей сразу делать наркомами, давать им такую власть... У них кружится голова". Она поехала к нему на фронт. Дыбенко переводили из одной части в другую - Шура следовала за ним. Но быть "при ком-то" она не хотела, это ранило ее самолюбие. Дыбенко получил приказ разгромить Колчака, Коллонтай вернулась к своей работе в женотделе ЦК и женской секции Коминтерна заместителем Арманд.
В то время Коллонтай уже очень многое поняла в революции. В дневнике она писала, что рабочие жестоко разочарованы, но в статьях призывала работниц к новым усилиям на пути строительства новой жизни. И несмотря на все намерения порвать с Павлом, она продолжала с ним встречаться. Но ее мучила ревность. Ей скоро пятьдесят, и она чувствовала молодую соперницу рядом с ним. Однажды она ждала его до поздней ночи, а когда он пришел, упрекнула его. Павел пытался застрелиться, ранил себя. Оказывается, та девушка поставила ультиматум: "Или я, или она". Коллонтай выходила друга и простилась с ним навсегда.
Коллонтай давно не нравилось то, что творилось в большевистской партии. Она чувствовала, что внутрипартийная борьба добром не кончится, и решила спрятаться. Ее люто ненавидел Зиновьев. По его просьбе Сталин отправил Шуру в Норвегию, по сути, в почетную ссылку.
В Норвегии ее другом, помощником и советником стал Марсель Боди, французский коммунист, секретарь советской миссии. Очевидно, он и был последней любовью Александры Коллонтай. В нем был европейский лоск и почтительность, и он был на двадцать один год младше Шуры.
Через некоторое время она стала главой советской дипломатической миссии в Норвегии, а потом первой в мире женщиной-послом в Швеции. В Швецию ей писали и Дыбенко, и Шляпников. Иногда она ездила на тайные, тщательно законспирированные встречи с Боди. В России свирепствовал террор. Письма друзей были полны уныния.
В один из приездов в Москву ее вызвал Ежов - спрашивал о Боди. Она оборвала с французом всякую связь. Потом Коллонтай узнала об аресте Шляпникова и даже не пыталась помочь, понимала - бесполезно. Его расстреляли в 1937 году. Потом арестовали Саткевича. Семидесятилетнего профессора казнили по постановлению, подписанному Ежовым. Дыбенко арестовали как "участника военно-фашистского заговора" и расстреляли в июле 1938 года. "Жить - жутко", - писала Коллонтай. Готовилось дело об "изменниках-дипломатах", в списке была и ее фамилия. Но громкого процесса не последовало, дипломатов "убирали" тихо. Коллонтай почему-то уцелела.
В марте 1945 года Молотов сообщил телеграммой в Швецию, что за послом прилетит специальный самолет. Во Внуково Шуру встретил внук Владимир. Петр Маслов умер своей смертью в 1946 году. Коллонтай умерла, не дожив пяти дней до восьмидесятилетия. Ее похоронили рядом с Чичериным и Литвиновым.
31 марта 1872 года родилась Александра Домонтович, более известная под фамилией Коллонтай, полученной от первого мужа. Об этой женщине ещё при жизни ходило множество легенд - дочь генерала, ставшая поборницей новой морали и первой советской феминисткой, а также являющаяся первой в современной истории женщиной, вошедшей в состав правительства. Она всегда вызывала повышенный интерес. И своими взглядами, и своими поступками.
Александра родилась в 1872 году в дворянской семье генерала от инфантерии Михаила Домонтовича. Он в своё время принимал участие в Крымской войне, затем в войне с Турцией и некоторое время даже успел побыть губернатором в болгарском Тырново. Уже после рождения дочери Домонтович руководил военными советниками и специалистами, занимавшимися обучением персидской казачьей бригады - одного из самых элитных персидских подразделений.
У Александры Домонтович было немало знаменитых родственников. Например, её единоутробной сестрой была знаменитая оперная певица Евгения Мравина-Мравинская, солировавшая в Мариинском театре. Троюродным братом Александре приходился поэт Игорь Северянин - суперзвезда Серебряного века русской поэзии.
Мифы и легенды начали сопровождать жизнь будущей революционерки ещё с юности. В большинстве источников, повествующих о её биографии, можно найти утверждения, что Александра была столь неприступной девушкой, что несколько женихов свели счёты с жизнью после её отказов, а сама она будто бы однажды даже отказала самому адъютанту императора Тутолмину. Как часто бывает с подобными легендами, это в лучшем случае полуправда.
Например, молва связывала самоубийство Ивана Драгомирова, сына знаменитого генерала (Михаил Драгомиров позировал Репину для картины "Запорожцы пишут письмо турецкому султану"), именно с отказом Александры. Однако хорошо знавший всех Драгомировых художник Репин вспоминал, что юный Иван застрелился после того, как он и некая его возлюбленная исповедались друг другу и он счёл себя недостойным такой ангельской девушки.
Что касается Тутолмина, то он действительно был видным генералом и действительно предпринимал попытки посвататься к Александре. Однако адъютантом императора Александра III он никогда не был.
Избранником Александры стал её троюродный брат Владимир Коллонтай. Выходец из семьи обрусевших поляков. Хотя и утверждается, что Владимир был беден и ничем не примечателен, к моменту женитьбы он имел офицерский чин и в дальнейшем сделал прекрасную карьеру, дослужившись до генеральского звания.
В этом браке у Александры родился сын. Однако она очень быстро поняла, что тихая семейная жизнь не для неё. Ей хотелось великих свершений, авантюрных приключений, а роль хранительницы очага и матери казалась ей невыносимо скучной и банальной. Сначала она закрутила бурный роман с близким другом супруга офицером Александром Саткевичем. В конце концов ей надоело и это и после нескольких лет супружеской жизни она решила порвать с привычным кругом. Оставив пятилетнего сына на попечение супруга, Коллонтай отправилась в свободное плавание и уехала в Европу. Формально - для учёбы в университете.
Но к тому моменту она давно уже была увлечена революционными идеями, к которым пришла под влиянием близкой подруги Елены Стасовой - весьма влиятельной и близкой к Ленину дамы.
Первая советская феминистка
В эмиграции Коллонтай перезнакомилась со всеми знаменитыми теоретиками марксизма. Позднее она стала одной из двух самых знаменитых женщин в партии в советскую эпоху (всё же Крупская всегда играла роль супруги вождя мирового пролетариата и как самостоятельная революционная единица мало кем воспринималась). Одной из них была Коллонтай, второй - Розалия Землячка. Несмотря на то что обе происходили из весьма богатых семей, они были полными противоположностями. Предельно суровая и аскетичная Землячка, принципиально не пользовавшаяся даже косметикой, чтобы не отвлекаться от революции. Сухая и строгая дама с нервно поджатыми губами, при появлении которой смолкал смех и вяли цветы, дама, которая никогда и никого не любила, кроме революции. И весёлая и жизнерадостная Коллонтай, блиставшая на танцах, в мехах и драгоценностях, флиртовавшая едва ли не на всех европейских языках и менявшая любовников как перчатки. Землячка никогда не была теоретиком и не выдвигала идей. Её функции сводились к карам и наказаниям - как врагов, так и соратников. Коллонтай, напротив, прославилась в первую очередь как теоретик, а не как управленец. Фактически она стала зачинателем феминизма в его советской версии.
После того как РСДРП раскололась на большевиков и меньшевиков, Коллонтай не примкнула ни к одной из фракций, оставаясь как бы посередине. Благодаря одному из своих новых увлечений - революционному экономисту Петру Маслову, она больше симпатизировала меньшевикам. Тем не менее Александра выбрала второстепенный для враждующих фракций, но важный для неё участок работы, оставаясь на котором она могла сохранять относительную независимость. Это было женское движение.
В начале ХХ века в ведущих мировых странах набирало мощь движение суфражисток, требовавших для женщин избирательных прав. Эту идею поддерживала и Коллонтай, но её желания были куда амбициознее. Она желала не просто уравнивания мужчин и женщин, а создания принципиально нового общества, на новых принципах и началах.
Не совсем верно считать её классической феминисткой хотя бы потому, что марксистские феминистки считали буржуазных феминисток, как они их называли, своими заклятыми врагами. Считалось, что феминистки уводят женщин от стоящих перед пролетариатом революционных задач, то есть требуют уравнивания мужчин и женщин в буржуазном обществе и желают добиться для женского пола всего лишь повышения статуса в уже существующем обществе, тогда как Коллонтай неизменно увязывала женский вопрос с революционным. Женщины не должны бороться за свой статус, они должны бороться за революцию и создание нового общества. И уже в рамках этого нового революционного общества права мужчин и женщин наконец будут уравнены. Буржуазных феминисток марксистские презрительно называли равноправками. В итоге Коллонтай так и не удалось соблюсти баланс и она всюду оказывалась чужой среди своих. Феминистки воспринимали её как радикальную большевичку, большевики - как феминистку и критиковали за "женский" уклон в противовес пролетарскому.
Однако марксистские вожди всегда склонны были недооценивать женский вопрос и рассматривать его как второстепенный. Хотя бы потому, что в России пролетариат составлял незначительное меньшинство, а женщины - крошечную часть этого незначительного меньшинства. И, конечно, и речи быть не могло о независимом женском движении, которого хотела добиться Коллонтай.
Долой семью
Одним из самых ненавистных институтов для Коллонтай была семья. Она считала её атавизмом, сохранившимся с устаревших капиталистических времён, когда семья становилась ячейкой для накопления капитала и передачи его по наследству. В коммунистическом мире будущего, по мысли Коллонтай, не должно было остаться места семьям. Во-первых, из-за их очевидной устарелости, поскольку они лишатся своего основного смысла. Во-вторых, из-за того, что семья - это буржуазный и собственнический продукт. Супруг считает супругу своей собственностью и наоборот. Разве это не угнетение? Разве это не принижение женщины, которую брак низводит до хранительницы очага и воспитательницы детей? В конце концов, брак отрывает женщину от интересов пролетариата, заставляя её служить интересам не своего класса, а индивидуалистически обособленной семье. Из-за радикальных взглядов на брак Коллонтай разошлась с несколькими своими мужчинами.
Уже после революции Коллонтай написала утопический рассказ о прекрасном мире будущего, каким он видится ей. Действие рассказа "Скоро" происходит в 1970 году. "Жизнь налажена так, что живут не семьями, а расселяются по возрастам. Дети - во "Дворцах ребёнка", юноши и девочки-подростки - в весёлых домиках, окружённых садами, взрослые - в общежитиях, устроенных на разные вкусы, старики - в "Доме отдыхновения". В коммунах нет ни богатых, ни бедных; эти слова - забытые слова. Они ничего собой не выражают. У членов коммуны имеется всё, что надо для того, чтобы не думать о насущном, о материальном. Одежду, пищу, книги, развлечения - всё доставляет члену коммуна. За это член коммуны отдаёт коммуне свои рабочие руки на два часа в день", - так описывала она прекрасный мир будущего, который ей грезился.
Новая женщина
Коллонтай также сформулировала идеал новой женщины, которая придёт на смену женщинам прежних эпох. Буржуазное общество учило женщину быть покорной, терпеливой, уступчивой, сводя её функции в лучшем случае к деторождению и домашнему хозяйству. Девушки нюхали цветочки, плакали над любовными романами, потом выходили замуж и становились полностью зависимыми от мужчин. С этим в коммунистическом будущем должно быть покончено. По Коллонтай, новая женщина сильна, независима, самостоятельна, не нуждается в мужской опеке и поддержке, она способна противостоять мужскому деспотизму и умеет подчинять разуму чувства, эмоции и переживания.
Большое внимание она уделяла борьбе с "собственническими" взглядами. Ревность - устаревшее чувство, считала она. "В новой женщине "ревнивую самку" всё чаще и чаще побеждает "женщина-человек", - писала Коллонтай.
Как это нередко бывает, пропагандисты каких-либо идей сами не всегда в состоянии им следовать и соответствовать. Всю жизнь выступавшая против собственничества в отношениях и ревности партнёров друг к другу, Коллонтай была потрясена, когда узнала, что её новый избранник Павел Дыбенко подыскал себе любовницу за её спиной. Этого она ему так и не смогла простить, хотя в своих статьях и утверждала: "Пора этой привычке исчезнуть, это остаток буржуазного представления, что "собственность" - это высшая ценность. Хорошему товарищу, созвучной подруге не скажешь же "мой" или "моя".
Дневник, который она вела всю жизнь, сохранил её переживания: "Неужели Павел разлюбил меня как женщину? Самое больное - зачем он назвал её голубкой, ведь это же моё имя. Он не смеет его никому давать, пока мы друг друга любим". Ходили даже слухи, что она пыталась застрелить неверного супруга.
Коллонтай и Дыбенко познакомились в революционном 1917 году. Над их странным союзом посмеивались все большевики. Генеральская дочь, прекрасно образованная, знавшая несколько языков, лично знакомая со всеми знаменитыми социал-демократами Европы. И неотёсанный полуграмотный матрос из украинской провинции, с трудом могущий написать своё имя без ошибок. К тому же между ними была немалая разница в возрасте. Дыбенко было 28 лет, а Коллонтай уже 45. Впрочем, такая разница не должна удивлять. В основном она предпочитала мужчин значительно моложе себя. До Дыбенко у неё был революционер Александр Шляпников, который был моложе на 13 лет. А после Дыбенко, когда она уже работала послом в Норвегии, избранником 51-летней Коллонтай стал 30-летний французский коммунист Марсель Боди. Секретарь советского посольства Семён Мирный, её последнее увлечение, был моложе неё на 26 лет (Александре к тому моменту уже исполнилось 58).
Дыбенко высоко взлетел в первые месяцы после революции. Если Коллонтай стала наркомом государственного призрения (правда, всего на три месяца), то бывший баталер получил пост наркома по морским делам. Но вскоре оглушительно провалился. Вместе с революционными матросами его отправили оборонять Нарву от наступавших немцев. Вместо этого Дыбенко с моряками бежал, да так быстро, что остановился только в Гатчине. Его сняли со всех постов, исключили из партии и отдали под трибунал. Но вмешательство Коллонтай, вхожей в кремлёвские кабинеты, помогло. Дыбенко отделался только лёгким испугом и не понёс никакого наказания. Тогда же, руководствуясь, видимо, эмоциональными соображениями, Коллонтай вышла за него замуж, хотя два десятилетия после разрыва с первым супругом всеми силами избегала супружеской рутины и слишком близких отношений. Впрочем, этот брак продержался недолго и после измен Дыбенко они разошлись.
Сексуальная революция
Нередко Александру Коллонтай называют валькирией сексуальной революции и приписывают ей авторство "теории стакана воды", которая заключается в том, что получить секс должно быть так же просто, как страждущему выпить стакан воды. В реальности же Коллонтай не имела никакого отношения к этой теории, сформулированной задолго до неё. Эта теория действительно обрела популярность в РСФСР в начале 20-х годов, но Коллонтай никогда её не пропагандировала.
Отчасти такое мнение сложилось о ней из-за её имиджа. По меркам того времени Коллонтай, сменившая множество любовников и отрицавшая необходимость семьи, выглядела весьма радикально даже на фоне большевиков. Знаменитый социолог Питирим Сорокин называл её несомненной нимфоманкой.
Писатель Бунин не самым лестным образом упоминал о ней в "Окаянных днях": "О Коллонтай (рассказывал вчера Н. Н.): "Я её знаю очень хорошо. Была когда-то похожа на ангела. С утра надевала самое простенькое платьице и скакала в рабочие трущобы - "на работу". А воротясь домой, брала ванну, надевала голубенькую рубашечку - и шмыг с коробкой конфет в кровать к подруге: "Ну давай, дружок, поболтаем теперь всласть!" Судебная и психиатрическая медицина давно знает и этот (ангелоподобный) тип среди прирождённых преступниц и проституток".
Сразу же после революции Коллонтай благодаря своим ярким и радикальным выступлениям превратилась в самую знаменитую советскую женщину. Свидетельством тому служит множество посвящённых ей песен, частушек и стишков, зачастую весьма фривольных и скабрезных, которые были популярны в Петрограде в то время.
Отстаивая необходимость некоторых свойственных концепции "свободной любви" тезисов (например, отсутствие собственнических отношений и ревности по отношению к партнёру), она тем не менее не была пропагандисткой беспорядочных половых связей, как гласит популярный миф. Она лишь твердила о необходимости создания новой пролетарской морали в половом вопросе. Какой именно будет эта мораль, она затруднялась сформулировать, отмечая лишь то, что первостепенной будет не любовь к своему партнёру, а любовь к коллективу.
В одной из самых знаменитых своих статей - "Дорогу крылатому Эросу" - она писала: "Провозглашая права "крылатого Эроса", идеология рабочего класса вместе с тем подчиняет любовь членов трудового коллектива друг к другу более властному чувству - любви-долгу к коллективу. Как бы велика ни была любовь, связывающая два пола, как бы много сердечных и духовных скреп ни связывало их между собою, подобные же скрепы со всем коллективом должны быть ещё более крепкими и многочисленными, ещё более органическими. Буржуазная мораль требовала: всё для любимого человека. Мораль пролетариата предписывает всё для коллектива".
Закат популярности
Первые пять лет после революции были звёздным часом Коллонтай. На неё обрушились слава и известность. Она могла позволить себе открыто спорить и не соглашаться даже с Лениным. Всё закончилось в начале 20-х, когда Коллонтай и её бывший возлюбленный Шляпников возглавили т. н. рабочую оппозицию, выступившую против Ленина. Тогда Ленин победил и буквально вытер ноги о своих политических соперников.
Вскоре после смерти лидера партии началась грызня за власть, но Коллонтай переждала все штормы и бури в тихой и уютной Норвегии, а затем и Швеции. Она больше не участвовала в политических дискуссиях, не писала ярких статей о новой половой морали и отношениях между полами, забросила и свои художественные книги. Её жизнь стала скучна и буржуазна. То, от чего она всеми силами стремилась уйти в юности, в конце концов настигло её во второй половине жизни. Она давала приёмы в советском посольстве, ходила на званые вечера, мило беседовала с иностранными политиками. И больше не было никаких статей про эмансипацию женщины, выступлений перед толпами перевозбуждённых матросов и поучений комсомольцев в половых вопросах.
Новое поколение советской молодёжи уже знало Коллонтай только как советского посла. В начале 30-х Сталин объявил женский вопрос окончательно решённым в СССР и все специализированные органы типа женских отделов были распущены. Теории Коллонтай были объявлены чуждыми марксизму ещё раньше и преданы разгрому, а затем и забвению в Советском Союзе. Уже в Литературной энциклопедии, вышедшей в 1931 году, о Коллонтай сказано: "К. строит наивную социологию любви предшествующих общественных формаций, в итоге устанавливая "пролетарскую мораль"… По существу этические теории К. ничего общего с пролетарской моралью не имеют. Как художник К. интереса не представляет".
В 1945 году уже пожилая Коллонтай из-за болезни вынуждена была вернуться в Москву после более чем 20-летнего отсутствия. Это была уже совсем другая страна по сравнению с той, из которой она уезжала на дипломатическую работу. Формально она не выходила на пенсию и продолжала работать советником в МИД. В марте 1952 года она умерла в возрасте 79 лет.
Спустя почти два десятилетия, на волне сексуальной революции в западных странах, к работам Коллонтай вновь вспыхнул интерес. Она была признана одной из значимых персон в истории феминистического движения и стала считаться одной из предтеч сексуальной революции. В СССР она в таком качестве никогда не рассматривалась, её феминистические выступления и пропаганда новой морали старательно затушёвывались - они если и упоминались, то вскользь. Коллонтай не вычеркнули из истории страны, как некоторых менее удачливых деятелей того времени. Но вплоть до распада Советского Союза её позиционировали в первую очередь как женщину-дипломата, предпочитая не вспоминать о ней как о теоретике и пропагандистке женской эмансипации и новых отношений между полами.
Этой женщиной восхищались почти полвека. Блистательный оратор, пламенная революционерка, талантливый дипломат - такой видели Александру Коллонтай на протяжении ее долгой жизни. Но мало кто знал ее с другой стороны - Александра Михайловна, поистине, была роковой женщиной.
Есть такие женщины, которым Бог не дал таланта быть хранительницей семейного очага. Хотя, казалось бы, всем остальным природа их наградила: и красотой, и грацией, и обаянием, и умением любить, и умом... Но желанием создать семейный уют Шурочка Коллонтай была обделена так же, как бывает иногда человек начисто лишен слуха или голоса. Тогда гороскопами не увлекались, большинство просто не подозревало об их существовании. Если бы Александра родилась в наше время, в своей автобиографии она бы написала проще: я - Овен! И этим было бы все сказано...
Александра Коллонтай родилась в 31 марта 1873 года в Петербурге в богатой и уважаемой генеральской семье, своими корнями уходящей к средневековому князю Довмонту Псковскому. В своей автобиографической книге Коллонтай написала так: "Маленькая девочка, две косички, голубые глаза. Ей пять лет. Девочка как девочка, но если внимательно вглядеться в ее лицо, то замечаешь настойчивость и волю. Девочку зовут Шура Домонтович. Это - я".
Ибо у генеральской дочки было все, что полагалось детям привилегированного сословия: своя комната, няня-англичанка, приходящие учителя. И будущее у нее было вполне определенное: блестящая партия, дети, балы и поездки в усадьбу или за границу. Михаил Домонтович души не чаял в дочери. Женился он только в 40 лет, взяв в жены женщину с тремя детьми, так что Александра стала его первым родным ребенком. Он дал ей блестящее образование. Доказательством служит тот факт, что экзамены на аттестат зрелости Александра, которая находилась на домашнем обучении, сдала лучше всех гимназистов.
В числе страстных увлечений Шуры были танцы, с Ваней Драгомировым они составляли прекрасную пару. Юношеская любовь закончилась трагически. Когда Ваня предложил Александре завязать более серьезные отношения, она только рассмеялась. Этот беззаботный смех привел к самоубийству молодого человека.
Трудно сказать, почему пример собственной счастливой семьи не вдохновил нашу героиню, но сама она с юности мало ценила домашний уют, тёплую заботу и добрый мир близких людей. В семнадцать лет Александра отказала молодому генералу, императорскому адъютанту Тутолмину. "Мне безразличны его блестящие перспективы. Я выйду замуж за человека, которого полюблю". Ни тогда, ни впоследствии слова Александры не расходились с делом.
Отправляясь по делам в Тифлис, отец взял Шуру с собой. Здесь она проводила время с троюродным братом - черноволосым красавчиком и весельчаком, молодым офицером Владимиром Коллонтаем. Говорили они о политике и о социальной несправедливости, читали Герцена. Владимир покорил сердце и ум юной красавицы. Шура вернулась в столицу, но Коллонтай приехал следом и поступил в Военно-инженерную академию. Родители мечтали о другой партии для дочери и не разрешили видеться влюбленным, что, естественно, только разогрело страсть. Чтобы охладить дочь, отец отправил ее развеяться в Париж и Берлин под присмотром ее сводной сестры. Но переписка между влюбленными не прекращалась, а в Европе Шура узнала про профсоюзы, Клару Цеткин, "Коммунистический манифест", - про все то, что в России было запретным. И именно сладость запретного плода заставила ее заявить: выхожу замуж за Коллонтая!
В.Коллонтай
Спустя год после свадьбы Александра Коллонтай родила сына, назвав его в честь деда Михаилом. Родители немного успокоились: дочь пристроена, правда, не так, как хотелось, но человек вроде бы попался порядочный, да еще боготворил свою жену. Обычная женщина довольствовалась бы этим простым семейным счастьем - только не Александра. Через 5 лет она развелась с мужем...
Они были счастливой и красивой парой. Муж был мягок и добр, старался во всем ей угождать, он был горазд на выдумки и забавы. Упрекнуть его было не в чем, но она хотела чего-то другого. Чего? Она сама не знала. Шура начала работать в публичной библиотеке, где собирались столичные вольнодумцы. Ее сыну, Мише, не исполнилось еще и полугода, а его мать, нахватавшись первых сведений о том, что не все в этом мире гармонично и справедливо, уже была одержима жаждой участвовать в избавлении человечества от вселенского зла. Но пока она ставила перед собой цели попроще. Например, выдать замуж ближайшую подругу Зою Шадурскую за друга мужа офицера Александра Саткевича. Ради этого она даже придумала жить "коммуной", пригласив и Зою, и Саткевича в свой дом. Надо сказать, что в средствах молодая семья не была стеснена - отец выделил замужней дочери значительное содержание. Вечерами собирались вчетвером, читали вслух социальную публицистику, отобранную Шурой. Зоя слушала страстно, Саткевич внимательно, муж, зевая. Заходили новые друзья хозяйки дома - учителя, журналисты, артисты - и до хрипоты спорили о политике.
Семья Коллонтай
Саткевич не пленился Зоей, но зато хозяйка дома полностью и безраздельно завладела его чувствами. Образовался мучительный любовный треугольник. С этого времени Шуру Коллонтай начали безраздельно волновать проблемы свободы любви, семейного счастья, долга, возможности любви к двоим мужчинам. Она теоретизировала, но ни на что не могла решиться. Ей нравились оба. Зоя ушла из "коммуны" и снимала квартиру, где Шура тайно встречалась с Саткевичем. Наконец, она покинула супружескую квартиру, сняла комнаты для себя, сына и няни, но вовсе не для того, чтобы расторгнуть брак с Коллонтаем и вступить в новый. Она не хотела семейного уюта, дом ей нужен был, чтобы делать дело - читать и писать. Саткевич был в ее квартире желанным, но редким гостем.
"Мое недовольство браком началось очень рано. Я бунтовала против "тирана", так называла моего мужа". Еще одно любопытное признание, сделанное годы спустя: "...Любила своего красивого мужа и говорила всем, что я страшно счастлива. Но мне все казалось, что это "счастье" меня как-то связало. Я хотела быть свободной. Маленькие хозяйственные и домашние заботы заполняли весь день, и я не могла больше писать повести и романы, как делала это, когда жила у родителей. Но хозяйство меня совсем не интересовало, а за сыном могла очень хорошо ухаживать няня Анна Петровна. Но Аннушка требовала, чтобы я сама занималась домом. Как только маленький сын засыпал, я целовала его мокрый от пота лобик, плотнее закутывала в одеяльце и шла в соседнюю комнату, чтобы снова взяться за книгу Ленина".
Постепенно Коллонтай приходит к выводу, что любовь к сыну - простой эгоизм, а любовь к мужу - ненужная роскошь. И решается на развод. Она не колеблясь сообщает об этом мужу. "Мы разошлись не потому, что разлюбили друг друга, - писала Александра. - Меня увлекала волна нараставших в России революционных событий".
13 августа 1898 года Шура Коллонтай отправилась за границу, оставив сына на попечение родителей. Ей было двадцать шесть.
Коллонтай выбрала Швейцарию, чтобы получить образование. Но она заболела нервным расстройством, уехала в Италию,"где писала статьи для газет и журналов, которые никто не печатал. Нервное расстройство усилилось, врачи посоветовали вернуться домой. Тогда она в последний раз попыталась жить нормальной женской жизнью в семье. Муж заболел, она ухаживала за больным. Но роль заботливой жены ей наскучила, а возобновившиеся свидания с Саткевичем ставили перед ней неразрешимые проблемы. Коллонтай снова уехала в Швейцарию.
Она записалась в семинар профессора Геркнера, много читала, ее статьи появились в солидных журналах. Она писала о Финляндии - о проектируемых реформах, об экономике, о рабочем движении, и стала авторитетным экспертом по этой стране. Шура быстро приобретала новые связи: подружилась с Розой Люксембург, с Плехановым и его женой. Изредка она приезжала в Петербург, встречалась с другом, но не с мужем. Мать умерла, сын жил с дедом. Саткевич мечтал жениться на Шурочке, потому что гражданский брак для полковника был неприемлем. Но она была категорически против. Она уже приспособилась к другой жизни. Она познакомилась с Каутским и Лафаргами, стала знатоком русского рабочего движения и специалистом по Финляндии.
Когда умер отец, возникло множество бытовых проблем. Ей в наследство перешло имение, которое приносило большие доходы, позволявшие безбедно жить в Европе. Ей нужны были деньги, но заниматься их добыванием, обременять себя финансовыми отчетами не хотелось. Она поручила все дела по имению Саткевичу. К тому времени к их отношениям привыкло даже строгое начальство полковника, и Шура и Александр уже ни от кого не таились. Дом отца продали, Коллонтай сняла хорошую квартиру, верная подруга Зоя жила с ней в качестве домработницы. Она готовила, стирала, гладила и шила, а кроме того, писала для газет очерки, фельетоны, рецензии. Шура Коллонтай предпочитала только творчество: она была уже автором трех книг по социальным проблемам, много писала о женском движении, о пролетарской нравственности, которая придет на смену буржуазной.
В 1905 году А. Коллонтай обнаружила в себе еще один талант - талант оратора. Включившись в агитационную работу нелегалов, она с пафосом выступала на рабочих собраниях. На одном из них она познакомилась с соредактором первой легальной газеты социал-демократов в России Петром Масловым, которого отчаянно критиковал Ленин. Пухленький, рано начавший лысеть русский экономист произвел на Шуру неизгладимое впечатление. Она говорила только о нем, и Петр Маслов - степенный, расчетливый - бросился в омут любви, хотя и состоял в законном браке.
Маслов получил возможность прочитать цикл лекций в Германии. Коллонтай приехала на учредительный съезд социал-демократов в Мангейм, где круг ее знакомых в высшей элите европейской социал-демократии значительно расширился. Но, главное, в Берлине, где она остановилась на несколько дней, ее ждал Маслов. А в Петербурге Петр смертельно боялся огласки, тайные свидания радости не приносили. Но популярного экономиста снова пригласили в Германию, а Коллонтай - на конгресс Интернационала. Личное сочеталось с общественным.
Тем временем бурная революционная деятельность Коллонтай не осталась без внимания властей. Ее арестовали, но выпустили под залог. Пока она укрывалась у писательницы Щепкиной-Куперник, друзья приготовили ей заграничный паспорт, и она сбежала. Ее разлука с Петербургом на этот раз растянулась на восемь лет. Вскоре за ней последовал Петр Маслов, правда, ему пришлось взять с собой семью. Тайная любовь продолжилась в Берлине. Но Шура, как и большинство русских эмигрантов, не могла усидеть на одном месте. Для Коллонтай домом была она сама, крыша над головой и стол для работы. Но, главное, она великолепно знала несколько европейских языков и легко адаптировалась в любой стране.
Роман с Петром Масловым начал тяготить Шуру Коллонтай, поскольку превратился в тривиальный адюльтер, а о браке с ним она и слышать не хотела. Она уехала в Париж, сняла комнату в скромном семейном пансионе. Но Петр бросился за Шурой, прихватив, как всегда, свое семейство. Он приходил к ней каждый день, но ровно в половине десятого торопился домой. Ее это угнетало.
На траурном митинге у могилы Лафаргов Коллонтай заметила на себе пристальный взгляд молодого мужчины - прямой, открытый, властный взгляд. После похорон он подошел, похвалил ее речь, поцеловал ручку. "Он мне мил, этот веселый, открытый, прямой и волевой парень", - писала она немного позже. Тогда они долго бродили по городу, зашли в бистро. Она спросила, как его зовут. Александр Шляпников, революционер-пролетарий. Ночью он привез ее в пригород, в скромный дом для малоимущих, где снимал убогую комнату. Ему было двадцать шесть, ей - тридцать девять. Утром последовали объяснение и разрыв с Петром Масловым. Решили с Санькой уехать в Берлин, но она еще задержалась в Париже: прибыл муж, Владимир Коллонтай. Не читая, Шура подписала заготовленные его адвокатом документы о разводе, где всю вину брала на себя. Теперь ее бывший муж мог спокойно жениться на любимой женщине, с которой давно жил и которая любила их с Шурой сына Мишу.
Коллонтай писала Зое, что безмерно счастлива с новым другом. Только с ним она по-настоящему почувствовала себя женщиной. Теперь, живя с пролетарием, она считала, что стала лучше понимать жизнь и проблемы рабочих. Шляпников выполнял ответственные поручения Ленина, поэтому не часто бывал дома. Когда же им удавалось подольше жить вместе, Шура замечала, что друг начинает ее раздражать. Мужчина, который при всей непритязательности все-таки требовал минимального ухода и внимания, был обузой. Он мешал ей работать, писать статьи и тезисы лекций. Имение давало все меньше денег.
Мировая война застала Коллонтай с ее сыном, Мишей, в Германии. Они вместе отдыхали в это лето в курортном городке Коль-груб. Их арестовали, но через два дня ее выпустили, так как она была врагом того режима, с которым Германия вступила в войну. С трудом удалось вызволить Мишу, и они выехали из страны. Шура отправила сына в Россию, а сама уехала в Швецию, где был в то время Шляпников. Но из Швеции ее выслали за революционную агитацию без права возвращения когда-либо. Выгнали навсегда. Она остановилась в Норвегии. Наезжавший иногда Шляпников тяготил ее, кроме того, Саткевич сообщил о своей женитьбе. Ее это расстроило. Сказывались и долгая разлука с Россией, и бездеятельность. У нее началась депрессия, она писала о своем одиночестве и ненужности. И в этот момент ее пригласили с лекциями в США, к тому же сам Ленин поручил ей перевести его книгу и попытаться издать в Штатах. Коллонтай выполнила его задание, да и лекции имели бешеный успех. Она объехала 123 города, и в каждом прочитала по лекции, а то и по две. "Коллонтай покорила Америку!" - писала газета.
Она устроила Мишу, через своих знакомых, на военные заводы США, что освободило его от призыва в действующую армию. Мать решила поехать вместе с сыном. Шляпников хотел присоединиться - она не позволила ему. Это был разрыв.
Коллонтай находилась в Норвегии, когда в России царь отрекся от престола. Ленин сам написал Шуре, чтобы она спешно возвращалась на Родину, а потом дал ей через своих людей деликатное поручение. На вокзале в Петербурге ее встретил Шляпников, сразу взял один из чемоданов. Предполагалось, что в нем были деньги, которые Ленину выделило Германское правительство на революцию в России. Вскоре приехал и сам Ленин в пресловутом запломбированном вагоне в окружении ближайших соратников. Коллонтай уже была избрана в исполком Петроградского Совета, поэтому, узнав о болезни бывшего мужа, она едва нашла время его навестить, но прийти на его похороны она не смогла: была целиком поглощена революционной работой. Газеты следили за каждым ее шагом, называя ее Валькирией Революции. Про ее вдохновенные речи на митингах складывались легенды. Толпа всюду встречала ее восторженными криками. Ее ошеломительный ораторский успех побудил Ленина доверить ей самое трудное: воздействовать на матросов, которые совершенно не поддавались большевистской агитации.
Коллонтай отправилась на военные корабли. Ее встретил председатель Центробалта матрос Павел Дыбенко, богатырь и бородач с ясными молодыми глазами. Он на руках перенес Шуру с трапа на катер. С этого дня он сопровождал ее во всех поездках, но роман развивался довольно медленно. Вряд ли ее смущала разница в возрасте - он был на семнадцать лет моложе. Все говорили, что в двадцать пять она выглядела на десять лет старше, а когда ей стало за сорок, она казалась двадцатипятилетней. Дыбенко был выходцем из неграмотной крестьянской семьи, он отличался лихостью, буйным темпераментом и импульсивностью. Она решила, что встретила человека, предназначенного ей судьбой.
Это была странная пара: аристократка Коллонтай, элегантная светская дама, и высокий плечистый крестьянский сын с грубыми чертами лица и соответствующими манерами. Противоположности сходятся? Возможно, ей недоставало "чернозема", а ему страстно хотелось узнать, как же любят эти белотелые петербургские "чистюли". Но существовала еще одна причина взаимного притяжения: оба были партийными функционерами. Он - председатель Центробалта, она - народный комиссар. Молва о пылкой любви Валькирии Революции со знаменитым вождем балтийских матросов дошла едва ли не до каждого российского гражданина. "Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия, - писала Коллонтай про Дыбенко. - В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха". Однако она писала о нем и другое: "Дыбенко несомненный самородок, но нельзя этих буйных людей сразу делать наркомами, давать им такую власть... У них кружится голова".
"Я не намеревалась легализовать наши отношения, но аргументы Павла - если мы поженимся, то до последнего вздоха будем вместе - поколебали меня, - писала Коллонтай. - Важен был и моральный престиж народных комиссаров. Гражданский брак положил бы конец всем перешептываниям и улыбкам за нашими спинами..."
Они соединили свои судьбы первым гражданским браком в Советской России. Она поехала к нему на фронт. Дыбенко переводили из одной части в другую - Шура следовала за ним. Но быть "при ком-то" она не хотела, это ранило ее самолюбие. Дыбенко получил приказ разгромить Колчака, Коллонтай вернулась к своей работе в женотделе ЦК и женской секции Коминтерна заместителем Арманд.
В ноябре 1918 года на первом Всероссийском съезде работниц и крестьянок Коллонтай выступает с докладом "Семья и коммунистическое государство". Затем выходят написанные ею брошюры "Новая мораль и рабочий", "Работница за год революции" и другие. На партийном съезде в марте 1919 года она говорит: "Не нужно забывать, что до сих пор, даже в нашей Советской России, женщина трудового класса закрепощена... бытом, закабалена непроизводительным домашним хозяйством, которое лежит на плечах. Все это мешает ей отдаться... активному участию в борьбе за коммунизм и строительной работе. Мы должны создавать ясли, детские садики, строить общественные столовые, прачечные, то есть сделать все для слияния сил пролетариата - мужского и женского, чтобы совместными усилиямии добиться общей великой цели завоевания и построения коммунистического общества".
Коллонтай призывала не только к социальному раскрепощению женщины, но и утверждала ее право на свободный выбор в любви. Об этом она писала в своих беллетристических произведениях - сборнике "Любовь пчел трудовых” и повести "Большая любовь". Наиболее ярко идеи Александры Коллонтай прозвучали в нашумевшей в те годы статье "Дорогу крылатому Эросу!" В 1917 году Коллонтай призывала революционных солдат и матросов не только к радикализму, но и к свободной любви. Шесть лет спустя, уже в мирное время, она бросила клич не сдерживать своих сексуальных устремлений, раскрепостить инстинкты и дать простор любовным наслаждениям.
В 1924 году издательство Коммунистического университета им. Свердлова выпустило брошюру "Революция и молодежь", в которой были сформулированы 12 "половых" заповедей революционного пролетариата. Вот лишь две из них. "Половой подбор должен строиться по линии классовой революционно-пролетарской целесообразности. В любовные отношения не должны вноситься элементы флирта, ухаживания, кокетства и прочие методы специально-полового завоевания". И "не должно быть ревности".
Они еще долго были вместе, но все хорошее когда-то кончается.
В то время Коллонтай уже очень многое поняла в революции. В дневнике она писала, что рабочие жестоко разочарованы, но в статьях призывала работниц к новым усилиям на пути строительства новой жизни. И несмотря на все намерения порвать с Павлом, она продолжала с ним встречаться. Но ее мучила ревность. Ей скоро пятьдесят, и она чувствовала молодую соперницу рядом с ним. Однажды она ждала его до поздней ночи, а когда он пришел, упрекнула его. Павел пытался застрелиться, ранил себя. Оказывается, та девушка поставила ультиматум: "Или я, или она". Коллонтай выходила друга и простилась с ним навсегда.Спустя годы Дыбенко пытался возобновить отношения с Коллонтай, но она уже выкинула его из своего сердца.
Коллонтай давно не нравилось то, что творилось в большевистской партии. Она чувствовала, что внутрипартийная борьба добром не кончится, и решила спрятаться. Ее люто ненавидел Зиновьев. По его просьбе Сталин отправил Шуру в Норвегию, по сути, в почетную ссылку.
Дипломатическая работа Александры Коллонтай началась 4 октября 1922 года, когда она отправилась торговым советником в Норвегию. В мае следующего года она была назначена главой полномочного и торгового представительства СССР в этой скандинавской стране. Манто, шляпки, переговоры, верительные грамоты - новая жизнь мадам Коллонтай увлекала ее. Дело спорилось, у нее явно были дипломатические способности.
В сентябре 1926 года Коллонтай получила назначение в Мексику, но местный климат оказался слишком тяжелым для ее здоровья, и она вернулась в Норвегию. Нигде её талант не раскрывался с такой силой, как на дипломатической работе. Коллонтай в полной мере использовала своё обаяние, умение говорить, желание нравиться окружающим. За первые годы работы Александра Михайловна успешно налаживает экономические связи с норвежскими промышленниками, заключив договор на поставку сельди в Россию, добивается признания Норвегией Советской России. Её девизом становятся слова, которые она потом любила повторять молодым: «Дипломат, не давший своей стране новых друзей, не может называться дипломатом».
В Норвегии ее другом, помощником и советником стал Марсель Боди, французский коммунист, секретарь советской миссии. Очевидно, он и был последней любовью Александры Коллонтай. В нем был европейский лоск и почтительность, и он был на двадцать один год младше Шуры.
А.Коллонтай среди норвежских моряков
Очередной разговор со Сталиным, и в апреле 1930 года Александра Михайловна - полпред в Швеции. Ее встретили очень настороженно, и тем не менее шведы закрыли глаза на собственный указ от 1914 года о высылке госпожи Коллонтай из страны. Посол Советского Союза сумела доказать шведам, что ныне она уже не пламенная революционерка, а вполне респектабельный дипломат.
30 октября 1930 года при вручении верительных грамот Александра Коллонтай обворожила старого шведского короля Густава V, а газетчики, все как один, отметили броский туалет советского посла: русские кружева на бархатном платье. Муза Канивез, жена Федора Раскольникова, вспоминала о встрече с Коллонтай. "В то утро в Стокгольме я увидела ее впервые. Передо мной стояла невысокая, уже немолодая, начинающая полнеть женщина, но какие живые и умные глаза!.." Во время обеда Коллонтай пожаловалась: "Во всем мире пишут о моих туалетах, жемчугах и бриллиантах и почему-то особенно о моих манто из шиншилл. Посмотрите, одно из них сейчас на мне". И мы увидели довольно поношенное котиковое манто, какое можно было принять за шиншиллу только при большом воображении..."
В Швецию ей писали и Дыбенко, и Шляпников. Иногда она ездила на тайные, тщательно законспирированные встречи с Боди. В России свирепствовал террор. Письма друзей были полны уныния.
В один из приездов в Москву ее вызвал Ежов - спрашивал о Боди. Она оборвала с французом всякую связь. Потом Коллонтай узнала об аресте Шляпникова и даже не пыталась помочь, понимала - бесполезно. Его расстреляли в 1937 году. Потом арестовали Саткевича. Семидесятилетнего профессора казнили по постановлению, подписанному Ежовым. Дыбенко арестовали как "участника военно-фашистского заговора" и расстреляли в июле 1938 года. "Жить - жутко", - писала Коллонтай. Готовилось дело об "изменниках-дипломатах", в списке была и ее фамилия. Но громкого процесса не последовало, дипломатов "убирали" тихо. Коллонтай почему-то уцелела...
Когда весной 1945 года ее срочно вызвали в Москву, она была уверена,что пришла ее очередь. Но дело было в другом: зашло в тупик дело
видного шведского аристократа Рауля Валленберга - в его судьбе были заинтересованы виднейшие люди Швеции. Коллонтай, которая была дружна с дядей Рауля, крупнейшим шведским банкиром Маркусом Валленбергом, старалась, как могла, выяснить его участь. А Рауля пытались завербовать в ГПУ, но просчитались. Его пришлось расстрелять. Опасаясь международного скандала, который неминуемо поднялся бы, Сталин решил убрать Коллонтай с поста посла.
В марте 1945 года Молотов сообщил телеграммой в Швецию, что за послом прилетит специальный самолет и 18 марта 1945 года Коллонтай на военном самолете увезли в Москву. Ее, более четверти века представлявшую СССР в Скандинавии, вывезли из страны так быстро, что даже не дали попрощаться с самыми близкими людьми. Ей было 73 года. Во Внуково Шуру встретил внук Владимир.
В Москве ее встретили более чем скромно. Поселили в трехкомнатной квартире с казенной мебелью - своей она так и не обзавелась. Коллонтай жила там вместе с секретарем Эми Лоренсон. Оставшиеся в живых друзья - Петр Маслов, Елена Стасова, Татьяна Щепкина-Куперник, - навещали ее, хотя годы и разрушенное здоровье сделали их визиты затруднительными.
Приезжал из Ленинграда племянник Евгений Мравинский, ставший выдающимся дирижером. С трудом удалось выхлопотать Александре Михайловне пенсию - удивительно, но не нашлось данных о ее партийном стаже. Даже ее имя практически забыли.
Левая рука и нога были у нее парализованы. Но Александра Михайловна продолжала работать и выполняла функции советника в МИДе. В доме на Калужской улице допоздна горел свет. "Мой отдых вечером - книги по истории, монография или исследование античного мира. Факты, факты, я по ним делаю свои выводы о прошлом и будущем человечестве... В мире очень тревожно..."
Некогда активная, неугомонная женщина была прикована к инвалидной коляске. "Но в общем, - записывает она в заветной тетради, - я очень приспособилась". В последние годы она выезжала на улицу лишь изредка на инвалидной коляске. Завидев коляску, милиционер - регулировщик останавливал движение, отдавал честь и, лишь когда она пересекала улицу, разрешал движения транспорта. Накануне смерти-9 марта она получила массу поздравлений с международным женским днем. Она не дожила до своего 80-летия несколько дней. Крылатый Эрос закончил свой полет. Жизнь, полная страсти, оборвалась.
Александра Коллонтай готовилась к своему 80-летию. 9 марта, не дожив нескольких дней до юбилея, она скончалась от инфаркта и похоронена на Новодевичьем кладбище в Москве. Как заметил Илья Эренбург, "ей посчастливилось умереть в своей постели".
Бывают счастливые, самодостаточные люди, жизнь которых прошла в относительной гармонии с самим собой, да и судьба оберегала их как могла. По видимому, Коллонтай принадлежала к числу этих баловней фортуны, иначе чем объяснить её поразительное долгожительство, многолетнюю активную, ничем не стеснённую жизнедеятельность, в то время как рядом погибали друзья, были репрессированы соратники, умирали в забвении коллеги. Только ли её обаянием или умом? А может быть, её способностью выжить?..А,может быть, наивность и чувства, которые она однажды выразила в наброске к так и не написанной повести: «Голова моя гордо поднята, и нет в моих глазах просящего взгляда женщины, которая цепляется за уходящее чувство мужчины. Не в твоих глазах я ищу оценки себя. Мою ценность отражают глаза тех, кому я даю богатство моего творчества, ума, души. Как хороша жизнь! Жизнь в работе, в преодолении, в успехах и даже трудностях. Хорошо просто жить. Я улыбаюсь жизни и не боюсь её… Хочу разработать тему об отрыве любви от биологии, от сексуальности, о перевоспитании чувств, эмоций нового человечества. И расширение самой чудесной эмоции — любви — до общечеловеческого обхвата».
Александра Михайловна Коллонтай (в девичестве Домонтович) родилась 19 марта (по старому стилю) 1872 года в столице Российской империи городе Санкт-Петербурге. Умерла 9 марта 1952 года в столице СССР городе Москве. Она не дожила до 80 лет всего 3 недели. Личность это легендарная. Первая в мире женщина-министр. «Разменяв полтинник», активно занялась дипломатической работой. Работала полпредом в Норвегии и Мексике. С 1930 года занимала пост посла в Швеции. Также принимала активное участие в работе Лиги Наций с 1934 по 1939 год.
Отцом нашей героини являлся генерал от инфантерии Михаил Алексеевич Домонтович (1830-1902). Блестящий офицер, образованнейший человек, беззаветно преданный отечеству служака. По национальности он был украинец, а мать Александра Масалина-Мравинская родилась в Финляндии в семье простого крестьянина. Её отец разбогател, продавая древесину.
Брак дворянина Домонтовича и влюбившейся в него крестьянки для XIX века — событие из ряда вон выходящее. Дело усугубляло ещё то, что Александра Мравинская влюбилась в Домонтовича, когда уже была замужем. У неё имелись дети, и она с огромным трудом получила развод. Всё это представляло собой нетипичное явление, и породило много сплетен и пересудов в обществе.
В любом случае, связь родителей, в основе которой лежало большое и чистое чувство, сказалась в определённой степени на мировоззрении юной Саши. Родители попрали устоявшиеся нормы общества, бросили им вызов. Их дочь, имея перед глазами живой пример, поступила точно также, только пошла гораздо дальше в своих устремлениях, желаниях и представлениях о браке.
Отношения у девушки с отцом были очень хорошие. Именно от него она получила по наследству аналитический склад ума, а также интерес к истории и политике. С матерью отношения сложились несколько другие. Та требовала от дочери дисциплины и порядка. Маленькая Шура привыкла с самых первых лет жизни убирать за собой игрушки, аккуратно складывать одежду перед сном и уважительно относиться к старшим независимо от их положения в обществе.
Её сводной сестрой от первого брака матери была Евгения Мравинская (1864-1914) — знаменитая оперная певица (в замужестве Корибут-Дашкевич). Сама же Шура к вокалу никаких способностей не имела. Но всё же она обладала определённой музыкальностью, так как иностранные языки давались девушке очень легко. Саша в совершенстве освоила французский, английский, практически с младенческих лет знала финский, свободно изъяснялась по-немецки.
Юность
Окончив гимназию, девушка хотела продолжить учёбу в университете, но мать категорически запретила ей это делать. Она заявила, что молодой девушке нужно думать об удачном замужестве, а не забивать себе голову разными радикальными идеями, которых существует огромное количество в стенах высших учебных заведений. Поэтому Шура сдала экзамены и получила сертификат школьной учительницы, что по понятиям матери было вполне достаточно.
Вокруг имени Александры Коллонтай существует много сплетен и домыслов. Так считается, что ей делал предложение руки и сердца адъютант императора генерал Тутолмин. Называют даже его возраст — 40 лет. Шура якобы отказала воздыхателю, но всё дело в том, что у Александра III такого адъютанта в конце 80-х годов не было.
В русской армии служил генерал от кавалерии Иван Фёдорович Тутолмин (1837-1908). Одно время он являлся личным воспитателем великого князя Петра Николаевича (1864-1931) — очень тихого и скромного человека. С 1885 года генерал командовал Кавказской казачьей дивизией. В 1888 году в столице он отсутствовал. Не появлялся Тутолмин в Санкт-Петербурге и в 89, и в 90 году.
Так что непонятно откуда появился такой слух. Да и не стал бы адъютант императора делать предложение девушке. Он бы вначале пообщался с её родителями. Этого требовали светские приличия того времени. Если бы боевой генерал переговорил с отцом и матерью Домонтович, то получил бы согласие на брак с их дочерью. И знали бы мы не Александру Коллонтай, а Александру Тутолмину. А вероятнее всего, судьба нашей героини сложилась бы совсем по-другому.
Имеет место ещё одна сплетня. Якобы из-за Шуры застрелился сын генерала Драгомирова. У генерала от инфантерии Михаила Ивановича Драгомирова (1830-1905) было три сына: Владимир (1867-1928), Абрам (1868-1965) и Александр (1878-1926). Это боевые офицеры. Двое из них дослужились до генеральского чина, один стал полковником. Умерли все в XX веке. В Шуру Домонтович никто из них безответно не влюблялся и пулю себе в голову не пускал.
В реальности всё было гораздо прозаичнее. Александра постоянно находилась под строгим присмотром матери, поэтому вела себя скромно и сдержано. В 1890 году девушка познакомилась с Владимиром Людвиговичем Коллонтай (1867-1917). Это был офицер, только-только получивший звание поручика. Он являлся слушателем Николаевской инженерной академии.
Молодой человек не имел богатого наследства. Отец его по национальности был поляк и участвовал в польском восстании 1863 года. За это его выслали с семьёй в Сибирь. По окончанию ссылки семейство переехало жить в Тифлис. Именно в этом городе Владимир Коллонтай и начал свою блестящую военную карьеру. Шура Домонтович приходилась ему троюродной сестрой по материнской линии.
Родственные узы дали повод Владимиру посещать дом генерала Домонтовича, так что с Шурой молодой человек виделся регулярно. Закончились эти встречи взаимной любовью. Девушка нашла в себе мужество переговорить с матерью. Она заявила, что любит Владимира Коллонтай и желает стать его женой.
В душе мать понимала дочь, но категорически выступила против брака. Претендент на руку её дочери был беден, как церковная мышь. Прожить на жалование поручика вдвоём — это считалось немыслимым. Шура сказала, что пойдёт работать.
На это мать скептически хмыкнула и заметила: «Тебе работать!? Ты даже не можешь заправить свою собственную кровать, чтобы она выглядела аккуратной и опрятной. Ты гуляешь по дому как принцесса и никогда не помогаешь служащим с их работой. Ты всё время находишься в мечтах, как и твой отец, и постоянно забываешь книги на столах и на стульях».
После этого разговора родители отправили Александру в длительную поездку по европейским странам. Они надеялись, что дочь забудет поручика и найдёт себе со временем достойного жениха.
Но разлука не притупила чувства молодых людей. Они всё же поженились в 1893 году. Родители девушки так таки дали согласие на брак. Немаловажную роль в этом сыграло очередное звание штабс-капитан, которое Владимир получил в 1892 году, всего через два года после присвоения ему звания поручика.
В 1894 году у Александры Коллонтай родился мальчик. Назвали его Михаилом. Но семейная идиллия продолжалась всего пять лет. Пока муж успешно делал военную карьеру (в 1895 году получил чин капитана), его жена с головой отдалась модным в те годы революционным течениям.
Подпольная революционная деятельность
Начиналось всё безобидно. В то время считалось хорошим тоном не только в России, но и во всём мире оказывать посильную помощь рабочим. Скажем, те же богатые американки целыми месяцами жили в рабочих кварталах, изучая нравы и быт беднейших слоёв населения и оказывая им посильную помощь. Русские барышни до такого не доходили. В жилые бараки они заглядывали эпизодически, но то, что видели там — приводило их в состояние ужаса.
Надо сразу сказать, высококвалифицированные рабочие получали в царской России очень приличные деньги. Они имели возможность оплачивать просторные квартиры и обучать своих детей в гимназиях. В бараках же жили разнорабочие, то есть люди с низкой квалификацией. Многие из них по разным причинам бросали крестьянские хозяйства и уезжали в город за лучшей жизнью. Но, не состоявшись, как крестьяне, они не могли состояться и как хорошие рабочие.
Александра Коллонтай стала посещать воскресную библиотеку для пролетариев. Ходила она туда вместе со сводной сестрой Женей. Девушки обучали рабочих грамоте и не могли не встретиться там с членами различных промарксистских течений.
Елена Стасова (подруга Крупской)
Именно она втянула Шурочку в революционную деятельность
Решающую роль в выборе дальнейшего жизненного пути для нашей героини сыграло знакомство с Еленой Дмитриевной Стасовой (1873-1966). Эта девица была тесно связана с Надеждой Крупской (1869-1939), Владимиром Ульяновым (1870-1924), Юлием Мартовым (1873-1923) и другой «скользкой» публикой, хорошо известной полиции. Все они были примерно ровесниками, отличались непомерными амбициями, жестокостью, беспринципностью и представляли собой новую поросль революционеров, ставивших своей первоочередной задачей свержение существующего строя.
Если бы родители и муж Шурочки узнали, в какую она попала компанию, то у них волосы бы встали дыбом от ужаса. Но девушка им о своих новых знакомых ничего не рассказывала. Она даже не поделилась информацией со сводной сестрой Женей.
Елена Стасова уже в те годы являлась прожжённой циничной революционеркой и очень быстро втянула Александру Коллонтай в свою преступную деятельность. Она стала использовать Шуру в качестве курьера. Бедняжка возила какие-то посылки, письма, запрещённую литературу разным неизвестным личностям. При встречах использовался пароль. Для молодой неискушённой девушки подобные отношения представлялись очень романтичными. Она всё больше и больше погружалась в омут революционного беспредела и практически забросила воспитание своего ребёнка.
Закончилось всё ужасно. Разлагающее влияние её более «продвинутых» сверстников, в конце концов, привело к тому, что Шура в 1898 году бросила мужа с ребёнком и уехала в Цюрих (Швейцария). В этом городе она стала изучать экономику, посещая семинары немецкого марксиста и экономиста, профессора Генриха Геркнера (1863-1932).
Нельзя сказать, что решение бросить семью далось Шурочке легко. Она долго колебалась, плакала, но новые знакомые уже полностью опутали девушку своими бредовыми идеями. Александра не могла вырваться из порочного круга, да ей бы уже и не позволили. Молодая женщина рассталась с мужем, официально же развод оформили лишь 5 мая 1916 года.
После Цюриха Александра посетила Великобританию, где встречалась с представителями лейбористской партии. Завязала тесное знакомство с лидером фабианистов Сиднеем Веббом (1858-1947) и его женой Беатрисой (1858-1943). В Россию она вернулась в 1899 году и сразу вступила в созданную год назад партию РСДРП (Российская социал-демократическая рабочая партия). Таким образом, девушка полностью порвала с прошлым и превратилась в профессиональную революционерку.
В 1901 году Александра познакомилась с Георгием Валентиновичем Плехановым (1856-1918). Это знакомство сыграло определённую роль на II съезде РСДРП в 1903 году. На нём между делегатами возникла грызня. Причина же была банальна — борьба за власть, а стало быть, и за финансовые потоки, которые текли в партийную кассу из всех возможных источников.
В результате произошёл раскол. Образовались две фракции: фракция большевиков во главе с Ульяновым, и фракция меньшевиков во главе с Мартовым. Плеханов оказался в одной компании с Мартовым, к ним примкнула и Коллонтай. Тем самым она отмежевалась от Ульянова. Только в 1914 году Александра пересмотрела свои политические ориентиры и оказалась в лагере большевиков.
Александра Коллонтай с сыном Мишей, 1904 год
Виделась Шура с сыном урывками, отдавая всё своё время революционной деятельности
Но до этого произошло много различных событий. Они окончательно вытравили из души Шуры всё человеческое и светлое, превратив её в беспощадного и беспринципного борца за «свободу народа».
Одним из главных событий можно назвать революцию 1905-1907 годов в России. Активное участие принимал в ней Лев Давыдович Троцкий (1879-1940). Александра Коллонтай являлась свидетельницей всех кровавых деяний произошедших в Петербурге, но её роль в борьбе пролетариата за свои права незначительна.
Уже после революции в 1908 году Александра написала брошюру под названием «Финляндия и социализм». В ней женщина пламенно призывала финский народ к восстанию и свержению русского царизма. Понимания этого в широких общественных массах не нашло. Финнам жилось очень хорошо, спокойно и комфортно под защитой русской короны. Поэтому бредовые революционные идеи их абсолютно не трогали. Сама же Коллонтай вынуждена была уехать из России, так как открытый призыв к вооружённому восстанию «попахивал» ссылкой.
Международный социалистический конгресс, 1910 год
Ближе всех сидит Роза Люксембург, за ней Клара Цеткин. Самая дальняя - Коллонтай
В Европе Александра Михайловна ведёт активную жизнь. Она ездит по материку и налаживает связи с местными социал-демократами. Женщина даже посещает США и принимает участие в международных социалистических конгрессах в качестве делегата от РСДРП. Она знакомится с Розой Люксембург (1971-1919) и Карлом Либкнехтом (1971-1919), основателями Коммунистической партии Германии. Это были настоящие мужественные идейные борцы, рядом с которыми тот же Ленин и близко не стоял.
С началом Первой мировой войны Александра Михайловна поселяется в Швеции. В сентябре 1915 года принимает участие в Циммервальдской конференции. Кроме неё на конференции присутствуют Чернов, Натансон, Троцкий, Мартов, Ленин, Зиновьев и Ян Берзин. К этому времени Коллонтай уже экстрагировали из Швеции за революционную деятельность, и женщина нашла прибежище в Копенгагене. По работе она близко сходится с Лениным и начинает выполнять его задания.
Личная жизнь
Наступает 1917 год. Александре Михайловне Коллонтай уже 45 лет. Больше половины жизни прожито. Почти 20 лет отдано революционной деятельности. Что же представляет собой эта женщина в канун кардинального перелома своей судьбы?
Опять же существует множество сплетен и домыслов, утверждающих, что до революции будущий министр и посол вела жизнь беспутную и порочную. Александра Михайловна вступала в половую связь с незнакомыми мужчинами, занималась групповым сексом, не брезговала и однополой любовью. Всё это абсолютная ложь.
Александра Коллонтай за время своих «мытарств» за границей стала феминисткой и представляла собой новый тип женщины. Она ратовала за равенство полов, мечтала о том, чтобы прекрасная половина человечества наконец-то освободилась от буржуазных оков, а в дневнике писала: «Необходимо широко распахнуть перед женщиной врата полноценной жизни. Нужно закалить её сердце и волю. Пора наконец-то научить женщину смотреть на любовь не как на основу жизни, а как на средство, способное выявить своё истинное Я».
Кстати, всю свою жизнь от девичества и до смерти Александра Михайловна вела различные дневники. В одни она записывала свои мысли, в другие хронологию событий, в третьи заносила характеристики на товарищей по партии и на политических оппонентов. Так что весь её судьбоносный путь как на ладони.
Он долгое время состоял в близких отношениях с Коллонтай, прощая ей многочисленные измены
Да, Шура встречалась с мужчинами, но она была свободной женщиной, хотя и неразведённой. Имели место, как длительные романы, так и эпизодические отношения. Самая длинная любовная связь продолжалась с Александром Гавриловичем Шляпниковым (1885-1937). Это революционер, ближайший соратник Ленина. Он был моложе Александры на 13 лет. Она вообще предпочитала мужчин младше себя по возрасту. Сама же выглядела гораздо моложе своих лет. Следила тщательно за внешностью и очень любила модно одеваться.
Находясь в близких отношениях со Шляпниковым, отнюдь не считала себя чем-то связанной. Могла завести кратковременную интрижку с понравившемся мужчиной. Её всегда привлекали сильные, незаурядные и волевые личности. Таковых среди революционеров было предостаточно. Легко разрывала отношения. Причём всегда являлась инициатором. Её любимая фраза в те годы: «Иду на разрыв».
Может быть таким поведением она и разбивала чьи-то сердца. Но а что вы хотите — феминизация, есть феминизация. Против её чар не устоял даже Карл Либкнехт. Шура им заинтересовалась как ярким несгибаемым революционером. Но связь была мимолётной.
Революция в России
Итак, 1917 год. Знаменательная дата в истории Российского государства. Отречение императора от престола, Февральская и Октябрьская революции. Это время раздолья и надежд для всех революционных течений России.
Александра Михайловна приезжает в Петроград сразу же после Февральской революции. Она становится членом исполнительного комитета Петроградского совета. В июле месяце проходит I Всероссийский съезд советов, и Коллонтай избирается членом ЦИК от партии большевиков. С первых дней революции она неразрывно связывает себя с Лениным и его окружением.
У женщины огромный стаж подпольной работы и политическое чутьё. Она глубоко убеждена, что последнее слово будет за большевиками. Александра Михайловна знает финансовые дела партии и понимает, что немецкие деньги сделают своё дело. В этом она ничуть не сомневается. Владимир Ильич не скупится и даёт ей приличные суммы на агитацию трудящихся масс.
В первую очередь Коллонтай заинтересована в привлечении на сторону большевиков матросов. Это серьёзная сила. Братишки всю войну просидели на кораблях, не знали ни взрывов снарядов, ни свиста пуль. Откормленные, чуть приблатнённые, горластые — они готовы пойти за теми, кто больше платит.
Больше всех платят большевики. На них сделала ставку немецкая разведка и не ошиблась. Никаких принципов, наглость, безудержная жажда власти, наплевательское отношение к человеческим жизням — всё это в полной мере присутствует у Ленина и его окружения. Большевики — это не партия, а самая настоящая банда отмороженных террористов. Но кто будет докапываться до сути — главное внешний эффект.
В конце июля Александру Михайловну арестовывают по подозрению в шпионаже в пользу немецкой разведки. По другой версии её арест связан с призывом не выполнять решения Временного правительства. Но в то время в столице существовало двоевластие. Государственные решения игнорировали все, кому не лень, без всяких призывов. Так что первая версия является более правдоподобной.
В августе проходит VI съезд РСДРП. Коллонтай заочно избирают членом ЦК партии. Она единственная женщина, попавшая в этот важный орган власти. Только давняя подруга Елена Стасова и Варвара Яковлева становятся кандидатами в члены ЦК. Остальные все — мужчины: Сталин, Свердлов, Ленин, Троцкий, Рыков, Дзержинский, Зиновьев, Каменев, Берзин, Бухарин и другая одиозная братия.
Депутаты съезда единогласно выносят решение, запрещающее Ленину являться на суд Временного правительства. Ильича обвиняют в шпионаже, и он находится в глубоком подполье.
Власть Временного правительства с каждым днём слабеет. Это начинает отражаться на судебных и следственных органах. Арестованные, связанные с политическими партиями, беспрепятственно покидают тюремные стены. Оказывается на свободе и Шура Коллонтай.
Уже 23 октября она принимает активное участие в заседании ЦК РСДРП. На нём рассматривается вопрос о вооружённом восстании. Александра смотрит на своих соратников и понимает, что попала в нужную команду. Её взгляд останавливается на Марии Спиридоновой (1884-1941) — лидере левых эсеров. Губы Коллонтай трогает лёгкая победная улыбка. Красавица Мария «хоть сейчас и на коне», но явно прогадала в своих политических пристрастиях, и поэтому никогда не испытает пьянящего вкуса неограниченной власти.
Объективности ради надо заметить, что Александра Михайловна всегда очень негативно относилась к молодым и красивым революционеркам. Она, по мере сил, чинила девушкам различные препятствия, видимо видя в них потенциальных соперниц.
Сразу после заседания ЦК Александра принимает активное участие во II съезде Советов. Она заседает в президиуме этого мощнейшего органа власти. Сидящие в зале депутаты в основной массе представляют партию большевиков. Они в подавляющем большинстве, и душу Коллонтай наполняет спокойная уверенность.
Заседание Совнаркома, 1917 год
Коллонтай сидит справа от Ленина. За её спиной слева стоит Сталин, справа Дыбенко (муж Коллонтай). Крайний слева сидит Шляпников (брошенный любовник)
После Октябрьского переворота, сделанного на немецкие деньги, большевики берут власть в свои руки. Уже через два дня после переворота они избирают Совнарком — высший орган государственной власти. Председателем становится Ленин и бессменно находится на этом посту до 21 января 1924 года. Шура получает пост народного комиссара государственного призрения. Это министерская должность. Коллонтай занимает её вплоть до марта 1918 года.
Про Дыбенко
А что же матросы, которых Александра Михайловна так хотела приобщить к мировой революции. Это особая история, даже роман. Но для того, чтобы его описать, необходимо познакомиться с личностью пламенного революционера и большевика товарища Дыбенко Павла Ефимовича (1889-1938).
Павла Ефимовича в России каждая бродячая собака знает. Именно он отдал приказ легендарному матросу Железняку (1895-1919) разогнать Учредительное собрание. Тот вышел в президиум и сказал историческую фразу: «Караул устал». С этой минуты власть окончательно и бесповоротно перешла в руки Ленина и его партии.
Именно Павел Ефимович возглавил первые отряды Красной армии. Он выступил против немецких оккупантов и наголову разбил их полчища под Нарвой. С тех славных времён вся страна и празднует 23 февраля — День советской армии и военно-морского флота.
Таковы сухие официальные факты истории. Мы видим несгибаемого борца за счастье народа, готового отдать свою жизнь за святое дело революции.
Подлинная действительность несколько иная. В ней нет места красивым подвигам, а есть пьянство, садизм, патологическая трусость и ненависть к простым русским людям. Исход этой исторической личности закономерен. Дыбенко полностью получил по заслугам в 1938 году. Очищая партию от садистов и подонков, Сталин приказал расстрелять и Павла Ефимовича, так как тот был как раз из этой компании.
Свой боевой путь Дыбенко начал матросом Балтийского флота на штрафном корабле «Двина». В чём провинился будущий пламенный революционер — неясно. Но явно, что это никак не было связано с подпольной революционной деятельностью, так как данный факт биографии славного наркома везде умалчивается.
Павел Ефимович являлся инициатором антивоенного выступления матросов на линкоре «Император Павел I» в 1915 году. За это преступление и нарушение присяги Дыбенко не повесили на рее, как принято испокон веков во всех странах мира, а посадили в тюрьму на 6 месяцев. Затем пламенного борца за счастье народа отправили на фронт. Зачем это сделали — непонятно. Дыбенко не воевал, а занимался антивоенной агитацией. Видимо он так «достал» командиров, что его вновь арестовали и посадили в тюрьму. Свободу неугомонному борцу принесла Февральская революция.
Уже 30 апреля создаётся Центробалт — матросский орган власти. Его председателем становится Павел Ефимович. Он сосредотачивает в своих руках всю власть на Балтийском флоте. Революционное руководство Дыбенко начинает с регулярных пьянок. Свои затуманенные алкоголем глаза матросы обращают на флотских офицеров.
Вот один характерный эпизод: «Лейтенанта Савинского убил кувалдой подкравшийся сзади кочегар Руденок. Той же кувалдой он убил и мичмана Шуманского, а затем мичмана Булича. Старший офицер, пытавшийся на верхней палубе образумить команду, был зверски избит. Ему сломали челюсть, нос, пробили голову, а затем дотащили до борта и выбросили в воду».
Матросы социалистической революции
Но братишки, руководимые Дыбенко, офицерами не ограничивались. Они насиловали их жён, а детям, что достоверно известно, выкалывали глаза. Пьяная толпа выходила на улицы города и убивала всех тех, кто казался ей «контрой». Все эти бесчинства продолжались многие месяцы. Погибли тысячи невинных людей. Их убивали только потому, что они были офицерами, членами их семей или просто образованными людьми.
Александра Коллонтай и Павел Дыбенко
Шурочка познакомилась с Дыбенко тихим апрельским вечером. Она говорила яркую пламенную речь, а её плотной стеной окружали матросы. Неожиданно синие прекрасные глаза женщины наткнулись на уверенный и пристальный взгляд. На неё смотрел красавец брюнет. Огромный рост, атлетическое телосложение, жгуче-чёрные глаза. Сердце профессиональной революционерки дрогнуло.
Как поётся в одной песне: «Их взгляды встретились, и тут вспотели оба». Это ещё называется — любовь с первого взгляда. Стареющая нимфа революции и молодой мужественный красавец, беззаветно преданный делу большевистской партии. Красивая сказка, безумная страстная любовь. Они сочетаются официальным браком. Эта запись является первой в книге актов гражданского состояния молодого государства рабочих и крестьян.
Он и она, а вокруг бушует революция. Они оба входят в состав Советского правительства. Дыбенко — нарком по военным и морским делам. На этом посту он будет находиться до 18 марта 1918 года. Его вклад в победу Ленина и Троцкого несомненен. В ночь переворота именно Павел Ефимович сказал своё веское слово. По его приказу крейсер «Аврора» и ещё десяток военных кораблей вошли в Неву; 10 тысяч матросов встали под большевистские знамёна. В этом немалая заслуга Шуры Коллонтай. Разве мог Дыбенко подвести свою любимую.
Будучи на министерском посту, Александра Михайловна занимается вопросами материнства и младенчества. Сама она, правда, была плохой матерью. Оставила сына на руках у мужа, видела его эпизодически, воспитанием никогда не занималась. Зато она постоянно думала о благе всего человечества, а после революции думает о благе детей России и их матерей.
Нарком государственного призрения очень решительна. Ей нужно помещение под Дом инвалидов. Где его взять? Её пламенный революционный взор падает на Александро-Невскую лавру. В прошлом это мужской православный монастырь, основанный ещё в 1713 году. С 1724 года в нём покоятся мощи Александра Невского. С 1909 года — музей: величайшее достояние православной церкви и всей земли русской.
Такие тонкости Шурочку не интересуют. Всё это жалкие пережитки буржуазного общества. Она берёт с собой матросов и решительно направляется к монастырским стенам. На защиту святыни встают священники и сотни верующих. Целых девять дней Коллонтай предпринимает попытки реквизировать величайшее историческое достояние. Но число верующих растёт. Их не пугают приблатнённые матросы и затянутая в кожу дамочка с низким голосом. Несколько человек убивают, но дух людей не сломлен. Они все готовы умереть за святыню.
И Александра отступает. На следующий день она узнаёт, что православная церковь предала её анафеме. Нарком государственного призрения не падает в обморок от ужаса. Она хохочет и распивает бутылку водки с Дыбенко. Но причина пьянки вовсе не в лавре. Её возлюбленный завтра отправляется на фронт. Ему поручено остановить немецкие войска под Псковом и Нарвой.
Дыбенко формирует революционные отряды из матросов и отбывает к месту боевых действий. И тут получается конфуз. Регулярные немецкие войска — это не безоружные офицеры, их жёны, дети и всякая «контра». Это вооружённые люди, подчинённые воинской дисциплине.
После первых же стычек с германской армией бравые братишки позорно бегут. А пламенный революционер Дыбенко впереди всех. Шустро матросы бегут, резво по глубокому февральскому снегу и очень быстро оказываются в Гатчине. А ведь это 120 км от линии фронта. Это какое же здоровье надо иметь, чтобы такой километраж почти мгновенно преодолеть.
В Гатчине революционные матросские массы себя в безопасности не чувствуют. Они захватывают эшелон и убывают на нём в неизвестном направлении. Да и действительно, надо же спасать революционные шкуры от пуль разлагающейся буржуазии.
Их везде ищут, шлют во все города телеграммы, но находят только через месяц в Самаре. Целых 30 дней лучшие моряки Балтийского флота с несгибаемым наркомом во главе болтались неизвестно где. Возникает сразу закономерный вопрос: а чем кормились братишки всё это время. Глотки-то у всех дай бог, только давай. Может быть просили подаяние у добросердечных граждан? Может быть, только верится в это мало.
Найдя Дыбенко с его бравыми молодцами, Советское правительство очень обрадовалось. Отрядило оно на переговоры с матросами Михаила Ивановича Калинина (1875-1946). Вот что он вспоминает: «Лишь только я появился на перроне вокзала, как моряки тут же взяли меня под стражу. Поинтересовались, не «контра» ли я, а уж затем отвели к Дыбенко. Я его раньше никогда не видел. Передо мной сидел моряк богатырского вида. Я его устыдил как коммуниста, и он раскаялся, решил возвращаться в Москву».
В столице Дыбенко предстал перед судом Революционного трибунала. Тот вынес решение: снять Павла Ефимовича со всех постов и исключить из партии.
Что же было дальше с несгибаемым революционером? Официальная биография героя гласит, что летом 1918 года он был отправлен на подпольную работу в Украину. Звучит это довольно странно. Лицо Дыбенко знала вся страна, так как его фотографию, как члена правительства, печатали во всех газетах. Тем не менее, бывший нарком уехал исполнять свой воинский долг в самое пекло контрреволюции.
А наша родная Шурочка, с ней то что стало, ведь от любимого не было вестей целый месяц. Конечно она переживала. А когда Дыбенко нашёлся, её радости не было предела. Она не считала преступления Дыбенко столь серьёзными, чтобы исключить его из партии. Но Ленин был неумолим, и между ним и Коллонтай пробежала чёрная кошка.
Это выразилось в частности в том, что Александра Михайловна примкнула к «левым коммунистам», выступающим против Брестского мира. Кому как не ей было знать, что власть большевики получили только благодаря деньгам кайзеровской Германии. Пришло время платить по долгам, и Ленин в точности выполнил все свои обязательства. Шура должна была понимать, что это политика, иначе нельзя. Но, ослеплённая любовью, она потеряла политическое чутьё и рационализм. Ильич ей этого не простил.
Коллонтай видит, как Ленин начинает относиться к ней, и не собирается ждать, когда её снимут с поста наркома. Она сама обращается с подобной просьбой к товарищам по партии. Те удовлетворяют её желание. А на вопрос, какой бы работой она хотела заняться, получают ответ, что Александра Михайловна хочет уехать на Украину и именно там продолжить служение делу революции. Всем понятно её желание удалиться как можно дальше от Ленина, и никто не возражает.
Именно по инициативе бывшего наркома государственного призрения, Дыбенко и отправляется на якобы подпольную работу в Украину. Они опять вместе, но счастье так изменчиво. В августе 1918 года Павел Ефимович попадает в плен к немцам.
Долгих два с половиной месяца он находится у врагов. Тем временем Александра Михайловна использует всё своё влияние и авторитет, чтобы вызволит любимого. В конце концов, ей удаётся добиться, чтобы Дыбенко обменяли на пленных немецких офицеров. Это происходит в ноябре 1918 года.
Возлюбленного нужно как-то пристроить, чтобы он был при деле, а не болтался, где попало, чтобы опять попасть в плен. Шура Коллонтай является главным пропагандистом и идеологом Красной армии на юге. Она на короткой ноге с Ворошиловым, Сталиным, Егоровым. Эти люди командуют войсками Южного фронта, и женщина уговаривает их доверить разжалованному наркому хоть какое-нибудь воинское подразделение.
Его ставят командиром полка. Затем, при содействии Александры, он становится командиром бригады, дивизии и, наконец, командующим Крымской армии.
В середине февраля 1919 года Александра Михайловна встречается с Никифором Александровичем Григорьевым (1885-1919). Он командует партизанской армией и является одной из ключевых политических фигур на Украине. Женщина использует всё свое обаяние, чтобы уговорить сурового атамана перейти на сторону Крымской армии. Она дарит ему две ночи страстной любви, но овчинка стоит выделки. 18 февраля Григорьев даёт согласие на сотрудничество и признаёт своим командиром Дыбенко.
Шурочка шлёт победную радиограмму в Москву, а эту, хоть и кратковременную, но немалую заслугу полностью приписывает своёму Павлу. Она готова на всё, лишь бы реабилитировать любимого в глазах товарищей по партии.
С 28 апреля 1919 года в Крыму создаётся Крымская советская республика. Дыбенко назначают наркомом по военным и морским делам в этом новом государственном образовании. Таким высоким постом он полностью обязан нашей героине. Кто бы его, выгнанного из партии, поставил на столь ответственную должность без её неустанной поддержки.
Крым, солнце, море. Любимый опять нарком, а она главный идеолог. Жизнь вроде налаживается. Но судьба жестока и несправедлива к этой первой супружеской паре молодой советской республики.
18 июня на полуострове высаживается десант белой армии под командованием легендарного генерала Яши — генерал-лейтенанта Якова Слащёва-Крымского (1885-1929). Талантливый полководец, он без труда «сломал» сопротивление войск Крымской армии, руководимой бесстрашным наркомом Дыбенко. Уже 23 июня началась поспешная эвакуация большевистских лидеров, а 26 июня Крымская советская республика прекратила своё существование.
Потеряв Крым, Павел Ефимович опять остался не у дел. Но изворотливый женский ум нашёл выход и из этой ситуации. Александра пристраивает своего любимого к Михаилу Николаевичу Тухачевскому (1893-1937). Наша героиня познакомилась с ним, когда тот командовал 8-й армией Южного фронта. Сама же уезжает в Москву. Ильич вроде сердцем уже отошёл, подзабыл предательство, и Шурочка справедливо рассудила, что пора возвращаться в гущу революционных событий, туда, где решается судьба всей страны.
В Москве Александра Коллонтай с головой погружается в «женский вопрос». Это не только поручение партии, но и её самая любимая тема. По инициативе Александры Михайловны упрощается процедура развода. Теперь, чтобы снять с себя узы Гименея, необходимо лишь желание одной из сторон и небольшая пошлина в государственную казну. Вся процедура занимает минуты, а не годы, как в царской России.
В сентябре 1920 года умирает от холеры яркая революционерка, красавица и авантюристка Инесса Фёдоровна Арманд (1874-1920). Она была любовницей Ленина с 1909 года. Для вождя это тяжелейшая утрата. Но дело революции превыше всего. С 1918 года Инесса руководила женским отделом ЦК партии. Должность становится вакантной, и её занимает наша героиня.
Шурочка вплотную занялась воспитанием женщин многострадальной России в духе новых веяний. Официально это означало, что прекрасный пол необходимо в массовом порядке привлекать к хозяйственному строительству и управлению государством.
При царе женщины на государственную службу не ходили. Они занимались личным хозяйством и воспитывали своих детей. Теперь же, сбросив оковы царизма, юных девушек стали привлекать на работу машинистками в учреждения, водителями общественного транспорта, продавщицами, бухгалтерами, врачами. Их даже пытались сделать официантками в ресторанах. Но психологию человека не так то просто изменить. Для женщины работа в кабаке считалась позорной и недопустимой. Первые официантки появились лишь в годы Отечественной войны, когда мужчин забрали на фронт.
Коллонтай (стоит справа) уезжает на работу в Норвегию
Александра руководила женским отделом вплоть до середины 1922 года. Затем занимала пост секретаря по женским вопросам при Коминтерне. Но с учётом того, что наша героиня имела обширные международные связи среди социал-демократов, её в 1923 году отправили на работу в Норвегию.
Все годы, живя в Москве, Шурочка поддерживала тесную связь со своим любимым Павлушей. Тот храбро воевал, пытаясь искупить вину перед партией. Первая семейная пара молодой социалистической республики регулярно переписывалась. В письмах он нежно называл её мальчугашкой и Коллонтайчиком, а она его Павлушенькой и милым моим мальчиком. Встречались они эпизодически. Оба были по горло заняты революцией, и на тихую счастливую семейную жизнь времени просто не было.
В марте 1921 года Дыбенко принимал активное участие в подавлении Кронштадского мятежа. Он командовал сводной дивизией — основной ударной силой большевиков. В эти исторические дни Павел Ефимович полностью показал свою несостоятельность как полководец.
Его войска пошли в атаку на мятежников густыми цепями. Серые шинели были прекрасны видны на белоснежном льду. По ним открыла огонь артиллерия. Лёд треснул. Люди стали проваливаться в полыньи и тонуть. Остальные гибли от осколков снарядов. Разгром был полный.
А что вообще представляла собой сводная дивизия? В неё собрали всех проштрафившихся коммунистов: насильников, пьяниц, дезертиров, мародёров. Всех тех, кто уже успел запятнать светлое имя большевика. Ну а командовать этим сбродом поставили беспартийного Дыбенко. А над ним Тухачевского — героя Гражданской войны.
Несмотря на яростное сопротивление, мятеж был подавлен с патологической жестокостью. В уничтожении безоружных пленных Павел Ефимович преуспел больше всех. Здесь полководческие таланты ему были без надобности. Стреляй в затылок, да трупы под лёд спускай.
За проявленные мужество и героизм Дыбенко восстановили в партии, наградили орденом Красного Знамени и назначили комендантом Кронштадской крепости.
Но на этом посту Павел Ефимович долго не задержался. Уже в мае 1921 года его ставят начальником Черноморского сектора. Это огромная территория, охватывающая юг Украины, а Дыбенко на ней самый главный.
Обосновывается он в славном городе Одессе. Поселяется в огромном особняке, реквизированном у эксплуататоров рабочего класса именем революции.
И тут с кристально чистым большевиком происходит конфуз. Несгибаемый коммунист завёл интрижку со смазливой молодушкой. Одесса всегда славилась красивыми девушками, вот и Дыбенко не смог устоять.
И надо же такому случиться, что именно в то время когда Павел Ефимович предавался любовным забавам, в особняке появилась приехавшая в Одессу Коллонтай. Наша милая Шурочка на крыльях любви прилетела к своему суженому, а здесь такая пикантная ситуация.
И ведь не объяснишь жене, что занимаешься с молодым поколением политико-просветительной работой. Потому как лежишь в постели в костюме Адама, а рядом грудастая молодка в костюме Евы. В таких одеждах о победе мировой революции не беседуют. Уж кто-кто, а Александра Михайловна об этом прекрасно знает.
Но смел и находчив был большевик Дыбенко. Выпрямился он во весь свой прекрасный рост, а затем, не сказав ни слова, поднялся по лестнице на второй этаж. Прошло несколько секунд, и раздался звук выстрела.
Шурочка бросилась наверх. Павел Ефимович лежал недалеко от лестницы. Пуля прошла сквозь левую часть груди, не задев сердце. Через несколько дней лечащей врач по секрету сказал Александре, что Дыбенко просто оттянул кожу на боку и выстрелил. Таким образом, он имитировал самоубийство, не причинив себе никакого серьёзного вреда.
В душе нашей героини произошёл надлом. Она вдруг осознала, что не любит этого человека. В своём дневнике жестоко обманутая женщина написала: «Немедленно выпрямись, Коллонтай. Не позволяй ему топтать своё достоинство. Ты не жена, ты — гордый человек».
После этого Шура немедленно покинула Одессу. Павлу она оставила записку: «Между нами всё кончено. Я уезжаю в Москву. Ты можешь делать, что хочешь. Твоя жизнь меня больше не интересует».
Дыбенко не захотел мириться с потерей. Он писал Александре покаянные письма, объяснялся в любви, но та на них не отвечала. В 1923 году, когда Шура уже работала в Норвегии, бывший муж неожиданно приехал к ней. Это была его отчаянная попытка восстановить семью. Но Коллонтай на возобновление отношений не пошла. Она только лишний раз убедилась, что абсолютно холодна к этому человеку. Павел Ефимович вернулся в Россию ни с чем. Больше они никогда не виделись.
Попав на дипломатическую работу, Александра Михайловна поразительно преобразилась. Она «потушила» свой пламенный революционный взор, навсегда забыла кожаную комиссарскую тужурку и перестала пить водку стаканами. В её манерах появились изысканность и аристократизм. Внешний образ удачно дополнил тщательно подобранный гардероб. Знание многих языков также было большим плюсом. А в сочетании с незаурядным умом всё это делало Коллонтай респектабельной дамой и прекрасным собеседником. Так что страна советов не просчиталась, направив Шуру за рубеж.
Александра Коллонтай в Норвегии, 1923 год
В Норвегии Александра Михайловна проработала с 1923 по 1926 год в качестве полпреда. Она приложила максимум усилий к установлению добрососедских отношений между двумя странами. В 1926 году была отправлена на дипломатическую работу в Мексику. В этой стране она наладила контакты с местными коммунистами и немало сделала для дружбы советского и мексиканского народов. У неё установились очень хорошие и дружеские отношения с президентом страны Плутарко Элиас Кальесом (1877-1945).
Александра Коллонтай встречается с президентом Мексики, 1926 год
В 1927 году Александра Михайловна опять вернулась в Норвегию на свою прежнюю должность. На ней она пробыла вплоть до 1930 года. А затем с 1930 по 1945 год занимала пост посла в Швеции. На этом ответственейшем месте Александра Коллонтай проявила немало ума, такта и изобретательности для создания хороших и добрых отношений между скандинавской страной и СССР.
Так, благодаря Александре Михайловне, Швеция не вступила в войну против России во время советско-финского конфликта в 1939-1940 годах. В 1944 году мужественная и умная женщина взяла на себя переговоры с Финляндией о выходе той из войны. Это значительно ускорило победу советских войск в войне с фашистской Германией.
Практически Коллонтай руководила всей политической работой в Скандинавии. Её деятельность имела огромное значение для СССР. На это указывает хотя бы тот факт, что во время репрессий, когда все старейшие члены партии безжалостно уничтожались, Сталин Александру Михайловну не тронул. Без неё он оказался бы как без рук в северных странах Европы. Замены этой женщине не было. «Вождь народов» всегда утверждал, что незаменимых людей не бывает, но в отношении Коллонтай это правило не срабатывало.
Ради исторической правды нельзя не сказать, что, находясь на высоких дипломатических постах, наша героиня полностью и безоговорочно поддерживала тот политический курс, который проводил Сталин и его окружение. Ярким примером тому могут служит хотя бы те же публичные заявления бывшей генеральской дочери и жены, что в Советском Союзе нет такого понятия как военнопленные. Солдаты и офицеры рабоче-крестьянской Красной армии классовым врагам в плен не сдаются. Плен расценивается как измена Родине, а изменники заслуживают только расстрела.
Подобные официальные высказывания противоречили Гаагским конвенциям о законах и обычаях войны, а также ратифицированной в 1929 году Женевской конвенции о защите военнопленных. Это имело ужасные последствия для миллионов советских военнослужащих, попавших в плен в первые недели после начала Великой Отечественной войны. Сразу же после разгрома Германии все эти невинные люди поехали в лагеря ГУЛАГА. Многие из них больше никогда в жизни так и не увидели свободу.
А что же личная жизнь? В 1923 году Александре Михайловне пошёл 52 год. Возраст, скажем так, далеко не старческий. На бурном жизненном пути профессиональной революционерки появляется ещё один мужчина. Это француз, комминтерновец Марсель Яковлевич Боди (1894-1984). Он принял советское гражданство и работает в представительстве СССР в Норвегии. По профессии переводчик и журналист.
Александра Коллонтай и Марсель Боди, 1927 год
Марсель моложе Коллонтай на 20 с лишним лет и годится ей в сыновья. К тому же он женат. Но любви все возрасты покорны. Они начинают встречаться, и очень скоро Александра Михайловна убеждается, что влюблена в этого мужчину.
Их любовная связь длится почти пять лет. Марсель является полной противоположностью Дыбенко. Это спокойный, выдержанный, интеллигентный и воспитанный человек. Он не идёт ни в какое сравнение и с товарищами по партии. Его отличает порядочность, искренность и честность. Он не умеет говорить пламенные речи и призывать к мировой революции. Зато он очень предупредителен и нежен. Коллонтай чувствует, что она дорога этому молодому мужчине.
Наконец-то капризная судьба благосклонна к Александре Михайловне. Она получает тихое спокойное женское счастье. Правда продолжается оно недолго. Марсель разочаровывается в партии большевиков, отказывается от советского гражданства и в 1927 году уезжает во Францию.
Но у Александры остаётся сын Миша и внук Володя. Мать устраивает сына в советское представительство в Берлине на хорошую работу. Он закупает техническое оборудование для бурно развивающейся промышленности рабоче-крестьянского государства.
Нимфа, валькирия, гетера, трибун революции — всё это в прошлом. Теперь она обычная женщина с обычными человеческими радостями. Вплоть до 1945 года Александра Коллонтай является послом Советского Союза в Швеции.
В конце жизненного пути, Москва, 1948 год
В год великих побед у неё случается инсульт. Отказывают левая рука и нога. О дипломатической работе больше не может быть и речи. Александра Михайловна возвращается в Москву. Ей дают просторную квартиру на Малой Калужской улице. Совсем рядом находится улица Первый Донской проезд. По иронии судьбы часть этой улицы в 1967 году переименуют в улицу Елены Стасовой. Это та самая Лена, которая в далёкие 90-е годы ушедшего столетия приобщила Шуру к революционной деятельности.
Александра Михайловна покинула этот мир 9 марта 1952 года. В своём дневнике незадолго до смерти она написала: «Я любила жизнь и очень хотела быть счастливой». Похоронили её на Новодевичьем кладбище.
В роли Коллонтай Юлия Борисова
К этой женщине все относятся по-разному. Но в любом случае она заслуживает глубочайшего уважения своей целеустремленностью и преданностью идее всеобщего равенства и братства. В 1969 году на экраны вышел художественный фильм «Посол Советского Союза», посвящённый Александре Коллонтай. В главной роли снялась великая русская актриса Юлия Борисова (р. 1925). Она создала самый правдивый образ пламенной революционерки, отдающей всю себя интересам государства и народа.
Cтатью написал Александр Семашко
Александра Коллонтай (1872–1952) – первая в мире женщина-посол. Многие пункты ее биографии до сих пор находятся под покровом тайны. По словам современников, Александра Коллонтай знала путь к сердцам мужчин.
Александра Коллонтай, в девичестве Домонтович, родилась 1 апреля 1872 года в состоятельной семье. Ее отцом был полковник генерального штаба, который женился только в 40 лет, взяв в жены женщину с тремя детьми, так что Александра стала его первым родным ребенком. Михаил Домонтович души не чаял в дочери. Он дал ей блестящее образование. Доказательством служит тот факт, что экзамены на аттестат зрелости Александра, которая находилась на домашнем обучении, сдала лучше всех гимназистов.
В числе страстных увлечений Шуры были танцы, с Ваней Драгомировым они составляли прекрасную пару. Юношеская любовь закончилась трагически. Когда Ваня предложил Александре завязать более серьезные отношения, она только рассмеялась. Этот беззаботный смех привел к самоубийству молодого человека.
После того как Шура решительно отказала 40-летнему адъютанту императора Александра III генералу Тутомину, отец забрал девушку с собой в Тифлис, где он находился в служебной командировке. Здесь Александре скучать не приходилось. В их доме часто появлялся молодой офицер, троюродный брат Александры Владимир Коллонтай. Своими разговорами о политике и социальной несправедливости он зажег сердце красавицы. Владимир больше не мог находиться вдали от возлюбленной и приехал в столицу, где поступил в Военно-инженерную академию. По мнению родителей, замужество с Владимиром Коллонтаем было явным мезальянсом, поэтому они запретили молодым встречаться. Чтобы Александра забыла о своей привязанности, отец отправил ее в Париж, а затем в Берлин, но влюбленные даже не думали разрывать отношения. В Европе царили более вольнолюбивые настроения, чем в России, и здесь Александра познакомилась с запрещенной литературой, узнала о Кларе Цеткин и о «Коммунистическом манифесте». Разлука с любимым только укрепила ее в желании выйти замуж за Коллонтая, родители оказались бессильны против этой страстной любви, замешанной на политике.
Коллонтаи некоторое время жили в полном согласии. Владимир отличался мягкостью и добротой, старался выполнить любое желание Александры. Однако она явно была неудовлетворена. Шура начала посещать публичную библиотеку, где в то время собирались защитники всех угнетенных. Ее сыну Мише не исполнилось еще и полугода, когда Александра уже успела проникнуться атмосферой назревающей революционной борьбы. Но пока перед ней стояли другие цели. Ей непременно хотелось выдать замуж свою подругу Зинаиду Шадурскую за офицера Александра Саткевича. Для этого она устроила в своем доме «коммуну», тем более что в средствах, благодаря отцу Александры, Коллонтаи не нуждались.
Александра с воодушевлением принялась за организацию политвечеров: она сама подбирала и читала литературу, предлагала темы для обсуждения. Однако планы Александры не оправдались: Саткевич пленился не Зинаидой, а хозяйкой дома. Александра пыталась разорвать образовавшийся любовный треугольник. В это время к ней впервые стали приходить мысли о свободе любви, и особенно любви одновременно к двум мужчинам.
В результате Шура покинула супружескую обитель, но не для того, чтобы вступить в новый брак. Она считала, что женщина рождена не стряпать и вязать носки, а заниматься умственным трудом. Саткевич появлялся в ее «холостяцкой» квартире крайне редко, но все равно она всегда была рада его видеть.
Когда Александре исполнилось 26 лет, она, оставив малолетнего сына родителям, поехала за границу. В качестве постоянного места жительства Коллонтай выбрала Швейцарию, однако нервное расстройство препятствовало ее обучению и работе. На некоторое время она уехала в Италию, где написала множество статей, которые не хотели публиковать. Александра в полном отчаянии сделала последнюю попытку вернуться в лоно семьи. Владимир тяжело заболел, и она проводила почти все время рядом с больным. Однако роль заботливой жены вовсе не прельщала Коллонтай, поэтому у нее созрело решение окончательно поселиться в Швейцарии.
Здесь она посещала лекции профессора Геркнера. Постепенно пришла и известность: статьи Александры стали появляться в солидных журналах. Любимой темой Коллонтай были социальные проблемы Финляндии, и в этой области она была настоящим экспертом. У нее завязались дружеские отношения с Розой Люксембург и четой Плехановых. В Россию Александра приезжала редко, только чтобы увидеться с сыном, который теперь находился на попечении деда.
После смерти отца Александре пришлось решать множество насущных проблем. В наследство ей достался прекрасный особняк, на доходы от которого можно было безбедно жить в Европе. Однако заниматься финансовыми операциями Александре было в тягость, поэтому она отдала все заботы об имении в руки Саткевича. Особняк любовники решили продать. Александра сняла хорошую квартиру и пригласила туда жить Зою в качестве домработницы: решать хозяйственные вопросы Александре было некогда. К этому времени она уже издала три книги о социальных проблемах, женском движении и пролетарской нравственности.
Талант оратора проявился у Александры во время первой русской революции. Она с пафосом выступала на рабочих собраниях, на одном из которых познакомилась с противником Ленина, редактором первой легальной газеты социал-демократов Петром Масловым. Примерный муж без зазрения совести бросился в водоворот страсти.
В их романе личное тесно переплеталось с общественным. Например, когда Маслова пригласили читать лекции в Германии, Александра приехала в Мангейм на учредительный съезд социал-демократов. Маслов не желал, чтобы об их отношениях стало известно третьим лицам, поэтому свидания тщательно конспирировались.
Развернувшаяся деятельность Коллонтай привлекла внимание властей, и ее арестовали. После освобождения под залог Александра, воспользовавшись поддельным паспортом, выехала из страны. За ней последовал Маслов, так что их роман продолжился и в Берлине. Александра могла прекрасно адаптироваться в любой стране, поскольку владела несколькими иностранными языками.
Отношения с Масловым начали надоедать подвижной Александре. Она не желала терпеть этот адюльтер, поэтому, несмотря на мольбы Маслова, переехала в Париж и поселилась в скромном пансионе. Однако Петр последовал за ней и опять-таки вместе со своим семейством. Больше всего Александру раздражало то, что Маслов каждый день приходил к ней, но, когда часы били девять, всегда спешил домой.
С Александром Шляпниковым Коллонтай познакомилась на траурном митинге, у могилы Лафаргов. Александр пленил революционерку открытым и веселым характером. В тот день они долго гуляли по городу, а ночью отправились в пансион на окраине города, где в убогой комнатке жил Шляпников. На следующее утро Петру Маслову пришлось пережить горе расставания. 39-летняя Александра предпочла ему более молодого Шляпникова. Здесь же, в Париже, состоялось еще одно знаменательное событие в жизни Коллонтай. Она подписала документы о разводе, освободив таким образом бывшего мужа, который теперь мог жениться на любимой женщине.
Совместная жизнь с Александром Шляпниковым не принесла того счастья и удовлетворения, которого ожидала Коллонтай. Несмотря на то что он относился к довольно непривередливым мужчинам, все равно ей приходилось отрываться от написания статей и тратить время на устройство быта, что Александра ненавидела всем сердцем. Финансовое положение ухудшилось, поскольку в связи с надвигающейся мировой войной имение стало приносить меньше доходов.
В начале войны Коллонтай с сыном находились в Германии, в городке Кольруб. Последовал арест, но через 2 дня Александру отпустили, мотивировав это тем, что она была противником режима, установившегося в России. Освободив сына Мишу, Александра направилась в Швецию, но ее выгнали и оттуда. Тогда она обосновалась в Норвегии, куда время от времени приезжал Шляпников. Отношения между ними были уже не те, да и весть о женитьбе Саткевича окончательно вывела ее из себя. От депрессии Александру спасло приглашение в Америку, где она должна была читать лекции. Ее ораторское искусство и блестящий ум привлекли слушателей всей страны, она прочитала лекции в 123 городах США. Благодаря своей популярности Александра сумела устроить Мишу на работу на военный завод, а затем и освободить его от призыва в армию.
Отречение Николая II от престола застало Коллонтай в Норвегии. Ленин срочно вызвал ее в Россию, дав серьезное поручение. В одном из чемоданов, которые Александра привезла в Россию, находились деньги, переданные германским правительством на революцию. На посту главы исполкома Петроградского совета у Александры совсем не было времени для общения с семьей, она даже не приехала на похороны мужа.
В прессе стали появляться сообщения о ее революционной деятельности. «Валькирия революции», как ее называли, поражала воображение людей пламенными речами. Принимая во внимание умение Александры воздействовать на людей, Ленин решил послать ее на военные корабли усмирять не поддававшихся агитации матросов. Ее встретил председатель Центробалта Павел Дыбенко, крепкий парень, отличавшийся буйным темпераментом. Александра так писала о своем новом увлечении: «Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия. В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха». Во время Гражданской войны Шура везде следовала за Дыбенко, но и «быть при ком-то» она тоже не могла, поэтому вернулась к своей работе в женской секции Коминтерна, которой руководила Инесса Арманд.
Со временем к Александре пришло понимание истинных масштабов революции. Она с болью говорила об условиях, в которых находились рабочие, но тем не менее призывала к борьбе за новое, более достойное существование. Отношения с Павлом стали натянутыми: стареющую Александру одолевали муки ревности, и однажды, когда Дыбенко поздно вернулся, она рассказала ему о своих подозрениях. Ссора привела к тому, что Павел даже пытался застрелиться. Девушка, с которой он встречался, поставила его перед выбором. Коллонтай дождалась, когда друг поправится, и покинула его.
Видя, что внутри партии большевиков назревает конфликт, Александра отправилась в Норвегию. Здесь она близко сошлась с Марселем Боди, секретарем советской миссии. Обходительный Марсель смог дать Александре ту любовь, которую она давно ждала.
Вскоре Александра Коллонтай стала первой в мире женщиной-послом в Швеции. Письма, которые приходили к ней из России, были полны уныния и тоски: сталинские репрессии принесли горе не одной семье. Во время пребывания в Москве Александре неоднократно устраивали допросы. По приказу Ежова были арестованы ее бывшие любовники: Боди, Шляпников и Саткевич. Но среди этого террора Александра сумела сохранить жизнь и чувство собственного достоинства. Александра Коллонтай дожила почти до 80 лет, оставив о себе добрую и светлую память.